— Встретимся в библиотеке через десять минут, я познакомлю тебя со стилистом.
Кэсси убежала в свою комнату, наскоро приняла прохладный душ и оделась в джинсы и футболку, затолкав свою гордыню куда подальше. Всю свою жизнь она намеренно пряталась от мужских взглядов, но сегодня… сегодня ей хотелось, чтобы Георгос заметил ее.
Когда пятнадцать минут спустя Кэсси вошла в библиотеку, Георгос и стилист уже ждали ее.
— Знакомься, это Тея, — отстраненно-холодно сказал Георгос. — Она поможет тебе с нарядом, прической и макияжем.
— Надеюсь, вы настоящая волшебница, — заставила себя улыбнуться Кэсси, пораженная холодностью Георгоса. — Мне действительно нужна ваша помощь, особенно с волосами.
— Никаких стрижек, — отрезал Георгос.
— Хорошо, — сухо сказала Кэсси. — Может, мы переместимся с Теей в другое место, чтобы не беспокоить вас?
Георгос посмотрел на нее, и Кэсси смело встретила его холодный взгляд. Молчание явно затягивалось, и Георгос кивнул. Кэсси стиснула зубы от злости: он был просто невыносимо высокомерен!
Тея провела Кэсси в комнату, в которой стояли кронштейны с одеждой и чемоданы с косметикой. На какой-то миг она засомневалась в том, что это удачная идея, но потом вспомнила свою решимость поразить Георгоса и полностью доверилась стилисту.
Два часа спустя она шла по коридору в сторону библиотеки с неистово стучащим от волнения сердцем. Георгос стоял у окна к ней спиной.
— Георгос…
Он обернулся и молча смотрел на нее. В какой-то миг ей захотелось развернуться и убежать прочь со всех ног, но она словно приросла к месту.
— Мисс Маррон. — Он подошел к ней вплотную. — Вы выглядите…
Кэсси ждала продолжения, но он так и не закончил. Волна удовлетворения прокатилась по ее спине.
— Кажется, я заставила вас потерять дар речи, ваше величество?
Георгос продолжал молчать, стоя прямо перед ней, слишком близко, чтобы она могла сохранять хладнокровие.
— Правда, ты и без того не слишком разговорчив, — сказала Кэсси.
— Разве?
— Ничего не значащая болтовня не в счет. Я говорю о тех барьерах, которые ты не хочешь опустить.
— Ты снова об этом? Зачем тебе это знать? — тихо спросил он. — Ты физиотерапевт, а не психиатр. А я — не твой пациент.
— Ты хочешь интимности без близости?
— Я просто хочу тебя.
Кэсси молча пожала плечами. В конце концов, какая разница?
— Покружись, — попросил он. — Я хочу как следует тебя рассмотреть.
— Конечно, король Георгос, — поклонилась она и медленно повернулась вокруг своей оси. — Ну что, я достаточно хороша для того, чтобы появиться на людях в твоем обществе?
— Сирена, — хриплым голосом проговорил он. — Тебе понравилось. И тебе понравилась моя реакция на результат. Все будут смотреть, — предупредил он, — ты уверена, что готова к этому?
— На меня все равно станут смотреть, когда я выйду из подполья. — Она пожала плечами. — По крайней мере, в твоем присутствии все любопытствующие будут сохранять дистанцию.
— О нас могут пойти слухи, но я с этим справлюсь.
— И каким образом?
— Сделаю отвлекающий маневр. Я не позволю им тебя преследовать.
— Они все равно будут это делать, по крайней мере какое-то время, — усмехнулась она. — Не важно, что на мне надето, я не принадлежу к высшему обществу. Они будут говорить о моей матери…
— И что они скажут?
— Что она двадцать лет была любовницей Джона Гейла. Бесстыдная соблазнительница, которой так и не удалось увести его из семьи.
— Почему она так долго его ждала?
— Потому что была слабой. — Она грустно пожала плечами. — Ты бы видел ее, когда он собирался прийти: она танцевала, наряжалась для него. А он приходил, говорил мне пару слов и уединялся с мамой в спальне. Между ними никогда не было настоящих отношений. Она все ждала его, верила, но никогда не двигалась вперед, она всегда принимала его, несмотря ни на что.
— Ты сердишься на нее?
— За то, что она никогда не боролась. Даже заболев, она не стала бороться.
— Значит, ты будешь бороться за то, что хочешь?
— Я уже это делаю: и в работе, и с тобой, и в этом предстоящем выходе в свет.
— Вот и молодец, — сказал он, отводя взгляд. — Надеюсь, они не станут копать так глубоко. В наши дни быть незаконнорожденным ребенком — не такая уж редкость.
Для обычных людей — возможно, но не для особ королевской крови, как Элени и Георгос.
— Тем не менее времена и нравы изменились не настолько, чтобы король связался с простолюдинкой, — улыбнулась она. — Ты все еще должен найти себе подходящую принцессу.
— Некоторые вещи нельзя изменить. — Он пожал плечами.
— И ты не хочешь их менять, — мягко сказала Кэсси. — Ты сохранил все то, что было при твоем отце.
— Потому что важно чтить своих предков, — напрягшись, сказал Георгос, и Кэсси поняла, что задела больную тему.
— Ты, должно быть, очень любил его, — тихо проговорила она после небольшой паузы.
— Жаль только, я не сказал ему это, пока он был жив.
— Сколько тебе было лет, когда он…
— Семнадцать. Мне было семнадцать лет, — сухо сказал он и отвернулся от Кэсси. — Нам пора идти.
Георгос давно не допускал такой серьезной ошибки, позволив себе отвлечься на что-то личное. Неужели он действительно думал, что сможет получить удовольствие, выполняя свои обязанности? О чем он только думал?
Привести с собой Кэсси было колоссальной ошибкой, потому что он не мог ни на чем сосредоточиться, только смотрел на нее. В своем простом белом платье она была воплощением чувственности, ее волосы были распущены, на лице — минимум макияжа, но ее кожа словно сияла изнутри. Все, чего он хотел, — поцеловать ее. Ему не стоило слишком зацикливаться на традиционном значении цвета ее платья, и все же он как никогда остро осознавал ее наивность и неопытность. Он не мог не думать о том, что, кроме него, ее не касался ни один мужчина.
Ему хотелось скорее вернуться домой и остаться наедине с Кэсси. Все это зашло слишком далеко, он слишком долго ждал. Он просто хочет ее, прямо сейчас. Слава богу, это публичное выступление будет достаточно коротким: он просто скажет несколько слов, опустит занавес со скульптуры, улыбнется и уедет.
Ему придется приложить немало усилий, чтобы справиться с собственным телом и эмоциями. Он мучительно остро осознавал присутствие Кэсси рядом с ним. Она молча шла рядом, явно стесняясь. Георгос прекрасно видел, как реагируют на нее люди, слышал восхищенный шепот в адрес своей прекрасной спутницы.
Он не должен был ее приводить сюда, не должен был использовать таким образом. Георгосу хотелось взять ее за руку, чтобы защитить от этого назойливого интереса, но он не имел права делать это.
