Эрик покраснел до корней волос, и я сочла своим долгом за него вступиться, но Крутиков меня уже не слушал и очень любезно выставил нас из кабинета.
По дороге домой Эрик завез меня в какое-то придорожное кафе - из тех, в которых посетителей обслуживают прямо в машине. Я была голодна как волк, и мы уплетали сосиски в тесте, запивая их кока-колой, как какое-то необыкновенно изысканное кушанье.
- Вот видишь, Лида, благодаря тебе у нас может быть подвижка в практически безнадежном деле, - Эрик говорил с набитым ртом, так что я его с трудом понимала. Почему-то после полученного от шефа выговора, пусть и шутливого, у него разыгрался зверский аппетит. - Так что не переживай насчет денег - шеф очень заинтересовался добытой нами информацией.
Я и не переживала - я, наоборот, была рада, что мой неприкосновенный запас так и остался в неприкосновенности. Судя по всему, мне не придется пользоваться больше неиссякаемым источником зелененьких купюр, которым служил для меня все последние годы Виктор. Как ни странно, эта мысль меня ничуть не опечалила. Расстраивало меня совсем другое. Вот сейчас я сижу в машине рядом с красивым молодым человеком, чуточку в меня влюбленным, и это соседство мне нравится - как всегда, в его присутствии у меня поднимается настроение. Но если мои отношения с Володей серьезны - а они серьезны, решила я со вздохом, - то я больше не смогу себе позволить такие эскапады. Конечно, сегодня наша поездка чисто деловая, но все равно это не годится - с «прогулками при луне», как я называю про себя такие выходы с поклонниками, пора завязывать. И вдруг меня осенило:
- Эрик, ты не очень устал? Ты не хочешь потанцевать?
Эрик посмотрел на меня, как на чокнутую:
- Лида, ты что, заразилась от своих психов? Ты целыми днями то работаешь, то суешь свой носик в чужие тайны, то спасаешься от убийц; над тобой до сих пор висит дамоклов меч, вот-вот наступит решающий момент - и вдруг ты хочешь танцевать!
Я расхохоталась:
- Нет, Эрик, я не сбрендила и не свихнулась.
Кстати, каждого психиатра жутко страшит эта возможность. Но я совершенно нормальна. Просто я, как ты правильно заметил, устала - и хочу отдохнуть, а ничто так с меня не снимает напряжение, как танцы. И к тому же, если за мной и охотятся, то, скорее всего, злодеи ждут меня у моего дома.
И тут Эрик вдруг вспомнил, что он тоже молод; до него дошло, что это прекрасно - устроить пир во время чумы, и вместо того, чтобы спорить со мной, он включил магнитофон на полную катушку и под веселую ритмичную мелодию помчал нас куда-то, чуть ли не приплясывая на педалях. Для ночных клубов было еще рановато, и попали мы к его сестре Аните, которая очень кстати в этот вечер устраивала вечеринку. Гости все были молодые, они принадлежали совсем к другому поколению; стриженные чуть не под ноль девчонки в тяжеленных солдатских ботинках, мальчишки - в пиратских платочках, коже и цепях. Вот уж кто смотрел на нас с Эриком, как на сумасшедших!
Мне было плевать на то, что они думают. Это были хорошие дети из приличных семей, травкой туг и не пахло (на этот сомнительный аромат у меня аллергия), а остальное меня не волновало. Эрик, пользуясь правом старшего брата, нашел записи, приемлемые для наших устаревших взглядов на музыку, и мы с ним танцевали так, как я это делала в студенческие годы - то есть до упаду. Я просто танцевала, не думая ни о чем - и в то же время сознавала, что так я прощаюсь со свободной жизнью свободной женщины. Своего рода холостяцкий мальчишник - то есть девичник. Недолго же я наслаждалась свободой!
Мы уехали довольно рано - нечестно было лишать зеленую молодежь ее непонятных нам удовольствий. Эрик пытался уговорить меня переночевать у кого-нибудь из родственников, но переспорить меня было невозможно, к тому же против такого здоровенного аргумента, как Григорий, ему возразить было нечего.
Когда мы наконец оказались на Соколе, было около половины одиннадцатого.
К самому моему дому мы не подъезжали. Эрик в лучших традициях детективного жанра оставил машину чуть ли не за квартал от него, и, переложив из бардачка в карман куртки самый настоящий пистолет (я ахнула’), пошел на разведку. Правда, пистолет, как выяснилось, был газовым.
Вскоре он вернулся - слегка запыхавшись, но с довольным видом: путь был свободен. Мы без приключений добрались до моего шестого этажа; Эрик, отставив меня в сторону, сам открыл дверь моими ключами, и мы вошли в квартиру. В этот момент возникла естественная неловкость; я не знала, каким образом спровадить его, чтобы не обидеть… а он - скорее всего, он рассчитывал мою реакцию: чмокнуть ли меня в щечку по-дружески, или он может позволить себе более интимные поцелуи?
Когда мы вошли, Грея еще не было; он ворвался к нам через какую-нибудь минуту с громким приветственным лаем - казалось, он был рад даже Эрику. Гриша-сосед ушел к себе, а Гриша-пес носился по квартире, отчего она казалась совсем маленькой. Потом он потащил меня на кухню, и я, не успев раздеться, вытащила из холодильника его приготовленную заранее миску. Тетя Лена упала бы в обморок, если бы знала, как я нарушаю режим питания ее собачьего аристократа голубых кровей!
Но Грей, против обыкновения, не бросился к своей миске. Вместо этого он подошел к столу и зарычал. Рычал он не абстрактно, а весьма конкретно - его внимание привлекла большая нарядная коробка конфет, лежавшая на его поверхности. «Вишни в шоколаде». Кстати, как она туда попала? Мне больные все время дарили конфеты, но я хорошо помнила, что все коробки убрала в холодильник.
Эрик наконец избрал для себя тактику:
- Я понимаю, что мой поезд ушел, но не напоишь ли ты меня напоследок кофе, да еще с такими замечательными конфетами? Я люблю пьяную вишню еще с детства. Почему-то сыщикам таких не дарят, - и его рука уже потянулась к коробке, когда я остановила его, дернув за рукав и воскликнув:
- Подожди! Я не знаю, откуда здесь эти конфеты!
Я подошла к холодильнику и открыла его. Так и есть, две разные коробки ассорти и одна - «Вишня в шоколаде»; початая, она была как две капли воды похожа на ту, которая неожиданно материализовалась в моей квартире. Я ее сегодня после завтрака успела убрать обратно, несмотря на жуткую спешку.
Эрик внимательно изучал загадочную коробку на расстоянии, а Гриша все так же рычал, шерсть у него на загривке стояла дыбом.
- Как ты думаешь, каким образом это сюда могло попасть? - спросил он.
- Ключи есть у соседей. Мне кажется, без ключей теперь ко мне не попадешь, потому что с тех пор, как ко мне чуть не влезли, пока Гришка дрых, Василич - местный умелец из двенадцатой квартиры - врезал мне еще один замок. Кстати, как ты думаешь, почему мой пес так странно себя ведет?
- Тебе это лучше знать, чем мне. Может, запах какой-то необычный? - он вытащил носовой платок и, пользуясь им вместо перчатки, осторожно придвинул коробку к себе. Потом внимательно прислушался - там ничего не тикало. Я вместе с ним нагнулась над столом и принюхалась:
- По-моему, пахнет шоколадом - и еще горьким миндалем, - я уже было протянула к коробке руку, но Эрик вдруг резко обернулся, схватил меня за локти и выставил в переднюю. Сам он тоже вышел, прикрыл за собой дверь и тут же взялся за телефон - насколько я поняла, он звонил к себе в «Ксант». Я не слышала, о чем он говорил: я в это время уговаривала голодного Грея не рваться на кухню. Потом Эрик положил трубку на рычаг; меня поразила произошедшая в нем перемена: это уже был вовсе не легкомысленный красавчик, любитель и любимец женщин - передо мной стоял настоящий профессионал, и я не сомневалась, что если дойдет до дела, то он не будет считаться со всякими сантиментами. У меня на руках и так уже останутся синяки от его чересчур крепкой хватки.
