Но в том, как Эйприл рассматривала снимки, было что‑то интимное. Когда несколько мгновений назад она смотрела его школьные фотографии, он оставался полностью равнодушным. Сейчас же он почувствовал смущение и сам для себя не мог объяснить, в чем его причины.
— Ты перестал праздновать дни рождения? — спросила Эйприл.
— Да.
Хью подошел к столу, забрал снимки и кинул их в коробку, намереваясь унести домой. Он решил просмотреть их позже.
— Сначала я не замечал… Понимаешь… ну, я имею в виду беспорядок. Я был маленьким и всегда содержал свою комнату в чистоте. Но остальная часть дома… я не знаю.
Хью замолчал, явно не собираясь продолжать разговор. И все же заговорил вновь:
— Мои приятели тоже ничего не замечали. Возможно, что‑то неладное подозревали родители, но я об этом не знал. Моя мама всегда была довольно прямым человеком, прощала другим многие недостатки. Она считала, что даже если в доме небольшой беспорядок, в этом нет ничего страшного.
— Но ты так не считал?
— Да. Со временем мои приятели стали относиться к нам странно. Однажды одноклассник остался у меня на день, и, когда мы играли, он случайно упал на гору коробок. Я помню, как его мать всерьез интересовалась, не нужна ли нам помощь? Маме это, конечно, не понравилось. Она шутливо стала оправдываться, ссылаться на занятость и беспокойный рабочий график. Она объяснила, что хотела отдать все эти вещи на благотворительность. Но это была ложь: мама никогда не рассталась бы с ними. Тогда я почувствовал себя ужасно, потому что мама раньше никогда не лгала… Я понял, что моя жизнь перевернулась. У меня больше не было близких людей.
Эйприл молча слушала Хью.
— После того случая ситуация лишь ухудшалась. Мама почти перестала общаться с людьми, хотя раньше просто обожала устраивать шумные обеды и вечеринки. Мы закрылись с ней в доме, нас окружили одни сплошные коробки. Иногда она, конечно, все же выходила, но общалась в основном только с нашим соседом.
— Нелегко тебе пришлось, — мягко заметила Эйприл, но Хью уловил нотки жалости в ее голосе. Он не хотел, чтобы его жалели.
— Со мной все было в порядке. Я справился.
Она подошла ближе и взяла его за руку, пытаясь приободрить. Хью резко отстранился.
— Что ты делаешь?
Эйприл выглядела удивленной.
— Я сожалею, что все так случилось тогда, — произнесла она медленно. — Я просто хотела тебя поддержать.
Хью покачал головой:
— Это было очень давно. Сейчас все хорошо. Когда мама встретила Лена, ей ненадолго стало легче, он сумел поддержать ее, записал к врачу, заставил пройти курс когнитивно‑поведенческой терапии. Затем она вышла за него замуж, мы переехали сюда. Долгое время она чувствовала себя прекрасно, но, когда ее муж умер, болезнь вернулась. Единственное, что я мог сделать в этой ситуации, ограждая ее от пучины безумия: оставить весь этот хлам полностью в ее распоряжении. Так мама заполняла пустоту, возникшую после ухода отца и Лена.
Эйприл вновь коснулась руки Хью. Он проследил за ее движением, и она тут же убрала руку.
— Извини, это привычка. Я привыкла обнимать людей в сложных ситуациях. — Она вздохнула. — На самом деле здесь, в Лондоне, мне совершенно некого обнять…
— Ты этого хочешь?
Эйприл улыбнулась:
— Нет. Я просто объяснила свое поведение. Да и к тому же… не думаю, что ты любишь обниматься.
Хью улыбнулся в ответ:
— Это правда. Совсем не люблю.
— Я так и думала.
Хью действительно редко кого‑то касался, разве что случайно. Да и с кем ему было обниматься? Он работал удаленно, никого не видел, не подпускал к себе близко… Эйприл и правда смогла его успокоить: вероятно, потому, что к этой женщине его влекло сексуально.
Хью вновь посмотрел на фотографии. Первый снимок был сделан на следующее утро после его десятого дня рождения. На нем он разворачивал из подарочной упаковки игрушку, о которой мечтал несколько месяцев: большой робот. Его мама установила таймер на фотоаппарате, сама же подсела к нему на кровать и обняла. Они счастливо улыбались.
Хью тоже не смог сдержать улыбки.
— Спасибо, — сказал он.
— Рада стараться.
Затем Эйприл вновь ободряюще сжала его руку.
— Подожди.
Глава 8
Голос Хью был хриплым. Он шагнул к Эйприл так близко, что ей оставалось лишь слегка приподнять подбородок, чтобы встретиться с ним взглядом. Он внимательно изучал ее лицо.
— Почему же ты оставила всех тех, кого привыкла обнимать? — спросил он.
Эйприл улыбнулась:
— Что‑то наподобие кризиса среднего возраста.
— Почему ты здесь? Почему работаешь на меня?
— Я говорила на днях: у меня много долгов по кредиткам.
— Я тебе не верю.
Хью словно озвучил ее мысли. И повторил слова, адресованные ему. Эйприл заметно напряглась: она сжала в кулак рукава свитера. Ей не свойственна была скрытность: в конце концов, она владела популярным аккаунтом в Инстаграмме. На ее страницу подписаны миллионы.
Эйприл понимала, что Хью мало с кем делится подробностями своей жизни, и лишь для нее сделал исключение. Он заслужил ответное доверие. Но проблема была в том, что она скрывала от него не только свое настоящее имя. С самого первого дня их неудержимо влекло друг к другу. Они словно скользили по краю, прекрасно осознавая, что борются с искушением… И эти признания Хью… Эйприл не знала, что за ними последует. Ей было страшно. Хотя она толком и не понимала, чего боится.
— Меня бросил муж, — сказала она.
Эйприл ожидала, что Хью отпрянет, отстранится… промолчит.
Но он лишь кивнул и спросил:
— Надеюсь, сейчас с тобой все в порядке?
Эйприл не сдержала искренней улыбки.
— Да, — произнесла она уверенно. — Мне нужны были перемены — и вот я здесь. Распаковываю коробки и раскладываю продукты на полках в супермаркете. Кризис среднего возраста вовсе не так хорош, как я думала.
— Что произошло? — осторожно поинтересовался Хью.
— Просто мы разлюбили друг друга. Вернее, сначала разлюбил он… А я не сразу это заметила. Так что я в порядке. Мое сердце больше не разбито.
— Правда? Мне так не кажется.
Эйприл посмотрела прямо ему в глаза. В них читался вызов, и ей больше не было страшно.
Взгляд Хью потемнел. Он подошел еще ближе к Эйприл, теперь их разделяли лишь сантиметры. Не было больше никаких сомнений в том, что он собирается сделать дальше. Он наклонился прямо к ее уху, его дыхание обожгло кожу.
