— Что же делать? — печально спросил однокурсник, — Неужели нет другого выхода?
* * *
Я ласково спросила:
— Петя, а ты со Стеллой мириться в ближайшее время не собираешься?
Мачо-мэн аж весь подобрался и хриплым от волнения голосом спросил:
— А что?! Она что-то про меня говорила?
Я задумалась. Стелла в последнее время нервная, дерганная, подозревает меня в убийстве, бродит в шесть часов утра по коридорам и очень некстати натыкается на Графа…Нет, у нее явно недостаток … эээ … мужского внимания. И бессонница. И прочие симптомы.
— Ага. — ответила я парню, — Она определенно подает невербальные сигналы.
Он разволновался еще больше:
— А что мне ей сказать?!
Блин, ну ты же самый шикарный парень в нашем ВМУЗе!!! Можешь ничего не говорить. Ну ладно, вслух я сказала то, что мне от него требовалось:
— Спроси у нее, пожалуйста, о каких именно новых фактах упоминала Юленька перед своим исчезновением. Мне это очень важно…
— Точно! — перебил меня Петр, просияв, — У нее же подруга пропала! Ей нужна поддержка в это нелегкое время…
— Ага, — быстро свернула я разговор в нужное русло, — И уточни у нее про доказательства…
— Тем более, по замку шныряют эти призраки! — продолжал все о своем мачо-мэн, — А Стелле они не нравятся, у нее весь халат в саже.
— Да-да, и про Юленьку не забудь…
— Еще она волновалась, что аспирантура накроется!
— Ооо…. -простонала я, но потом быстро спросила, — Слушай, Петя, а ты после вашего со Стеллой … «примирения» куришь?
У меня мелькнула безумная мысль засунуть ему в пачку сигарет записку, чтобы, когда он полез туда, то сразу ее увидел, вспомнил, кому обязан и, возможно, выполнил мою просьбу…
— Чего? — недоуменно переспросил парень.
— Ну, сигареты, например. Сигары.
— Я не курю, — захлопал ресницами мачо, — Я же спортсмен.
— А, ну да… — уныло протянула я.
Однако Петр продолжал недоумевать:
— А почему ты сказала, что после примирения курят? В смысле, трубку мира?
Я фыркнула:
— Нет, в смысле, вредной привычки добавлять к эндорфину никотин.
Тут парень отчего-то разволновался:
— А ты думаешь, это поможет? Эндорфин?
— Конечно, — недоуменно согласилась я, не совсем понимая смысла вопроса.
Но мачо меня тут же просветил:
— Тогда, куплю ей горький шоколад! Это лучший источник гормона радости!
— Эээ…Нет, не лучший, — осторожно заметила я.
— Ну да, — Петр мгновенно сник, — Я знаю. Девушки любят бриллианты. Но моей стипендии и подработки не хватит на драгоценности!
Я медленно проговорила, тонко намекая:
— Думаю, Стелла не будет ждать от тебя дорогих подарков. Она же понимает, что вы еще студенты. Нужно пользоваться тем, что имеете. А у нас тут черные призраки…. Тень накрыла замок…. Темно…. И ее соседку кто-то украл….
— Точно! — обрадовался Петя, — Надо сводить ее куда-нибудь, где повеселее! Отвлечься от грустных мыслей. В кафе-мороженое, например.
Кажется, я начинаю понимать, почему Стелла все время такая дерганная.
* * *
Отправив мачо-мэна мириться со Стеллой, я отправилась на поиски проверяющей комиссии. Интересно, они что-нибудь выяснили? Найти их оказалось несложно, те неспешно бродили по замку всем табором, и еще Матвея Ильича с собой прихватили. Госпожа Коновал задавала ему разные провокационные вопросы, а тот вяло отбивался:
— В вашем институте есть учебный план?
— Конечно.
— А почему никто из преподавателей ему не следует?
— Все наши студенты успешно сдают госсмаги, — устало ответил господин учитель.
— Сколько длится одна лекционная пара? — задала новый вопрос проверяющая.
— Два академических часа.
— Тогда можете объяснить, почему половина заявленных лекций заканчивается буквально через пять минут после начала?
Это она еще не знает, что они и начинаются много позже заявленного времени.
— Лекции иногда заканчиваются раньше по независящим от администрации причинам, — ответил преподаватель.
— А почему у вас каждый день возникают самые разнообразные независящие причины? — не сдавалась Дарья Арсеньевна.
Она, конечно, права, но, может, им поговорить немного про результаты поисков? А то я уже пять минут притворяюсь, что шнурок завязываю. Не могу же я и дальше так сидеть на полу….
И тут раздался возглас:
— Ира! Вот ты где!
Естественно, ко мне обернулся весь коридор. Вика, которая этот возглас издала, ничуть не смутилась и продолжала радоваться своей находке:
— А я тебя повсюду ищу! Знаешь, что случилось?
— Что-то с ним… — предположила я, аккуратно заглядывая подруге через плечо.
Я боялась, что из-за этого незапланированного разговора упущу из вида проверяющую комиссию. Однако волновалась я напрасно. Они по-прежнему стояли на месте и смотрели на нас с Викой. Странно.
А девушка начала рассказывать:
— Он стал меня игнорировать! Специально! Со всеми здоровается, а со мной нет. Я думаю, он так дает мне понять, чтобы я отвязалась от него, — чуть не плача сказала Вика.
Тут голос подала Дарья Арсеньевна:
— Похоже на то.
Я изумленно на нее уставилась, Матвей Ильич тоже. Секьюрити высказывание начальницы проигнорировали, Вика вообще его не услышала, поглощенная своими страданиями:
— У меня была мечта! Пригласить его куда-нибудь.
Не успела я открыть рот, как госпожа Коновал подала реплику:
— Ну так пригласи.
Господин учитель вежливо кашлянул:
— Мы совершали обход замка, так ведь?
Никто не сдвинулся с места.
— А ты думаешь, он бы пошел? — спросила я.
— Кто его знает? С ним не угадаешь, — развела руками девушка.
— А представь, как будет тяжело с таким человеком строить отношения! — попыталась я образумить подругу.
— Не убедила! — немедленно возразила Вика, — Никто не знает, как бы он повел себя в отношениях! К своей девушке он бы отнесся внимательнее.
Тут снова вступила проверяющая:
— Ха! Как же! Слышала поговорку: «После свадьбы, мужчины мечтают, чтобы женщина не менялась, а женщины думают: „Ну, он же изменится, перевоспитается“»?
— Кхм, — снова привлек к себе внимание Матвей Ильич, — У нас ведь ЧП в институте, помните?
