— Да. Не зря Мона решила менять проводку, она никуда не годится… — вздохнул он и снова посмотрел на меня, — Значит, Витя все рассказал? Жаль. Я надеялся, он не будет этого делать.
И преподаватель поджал губы.
Я вежливо проговорила:
— Какое совпадение. Я тоже на это надеялась.
Он взъерошил волосы пятерней:
— Значит, ты все знаешь.
Я убрала за ухо выбившуюся прядку:
— Ну…. Типа того.
«О чем это он?».
Взгляд учителя затуманился.
Я сразу почуяла неладное и снова обернулась.
Черт, проклятая розетка дымила, как паровоз!
Матвей Ильич в очередной раз воспользовался перстнем и свернул последствия халатной работы завхоза. Хотя, нет. Нет у нас никакого завхоза.
Я вернулась к теме разговора:
— Так к чему это все?
Он смутился и снова провел ладонью по волосам:
— Я хотел держать свои намерения в секрете, но раз так вышло…. Хочешь кофе?
И он протянул мне высокий бумажный стакан с трубочкой, который стоял на выступе.
— Эээ…. Нет, спасибо. Кстати, это шоколад.
— Да? Ну, ладно…. - он поставил его на место.
— Каких намерений? — уточнила я.
— Относительно тебя. — ответил он и поджал губы.
А я почувствовала, как у меня перехватило дыхание….
И сказала:
— Это краска так воняет?
— Да, вот, стены покрасили. Она очень быстро сохнет, но запах сильный.
— Так что вы говорили про намерения?
Он замялся и опять поджал губы. Потом провел ладонью по волосам:
— Это…. Наверное…. Считается аморально.
Я с интересом на него посмотрела. Потом, на алые стены, матрас, крепежи, веревки, кабель…
— Да? А вы … привыкли, чтобы вам подчинялись…. То есть, чтобы вас слушались?
— Нет. Я же преподаватель. Меня никто не слушает. А что? — он снова взъерошил волосы.
«Блин, у тебя что, вши?!».
Вслух я сказала:
— У вас все в порядке? С волосами?
Кажется, он обрадовался вопросу:
— О, ты знаешь, кажется, на меня просыпалась штукатурка. Но я не уверен. Вот, никак не могу понять….
— Дайте, посмотрю. Только присядьте.
Так как из кабинета вынесли мебель, то ему пришлось опуститься на пол. Я провела ладонью по его волосам.
И по моим рукам пробежала искра…
— Ау! Да что ж вы такой наэлектризованный! Нет. Нет тут штукатурки.
Он встал, а я сердито убрала локон за ухо. Тогда и Матвей Ильич решил сказать:
— Ира…. У тебя резинка порвалась. Ну, которой ты хвост делаешь.
Я коснулась своей прически и поняла:
— А! То-то я его убираю, а он обратно! Ну, ладно. Так, мы говорили о вас. Значит, вам приятно … навязывать свою волю другим?
— Ира…. — жалобно сказал он, — Ведь есть учебный план….
И снова поджал губы.
Я не выдержала:
— Извините, а зачем вы все время это делаете? Губы поджимаете.
— О! Извини. Я молотком по пальцу попал и губу прикусил.
Тут до меня дошло, что он не поджимает губы, а присасывается к своей ранке. То-то я и думаю, чего он все время недовольный?
— Ну, хорошо. Так, значит, это доставляет вам удовольствие? — я обвела рукой комнату вокруг.
— Ну, не то, чтобы прямо удовольствие….- осторожно ответил он, — Но я умею это делать. А что?
Я почувствовала, как у меня перехватило дыхание:
— И как же вы … терпите эту чертову краску? Дышать же невозможно!
— Я почти закончил. — встрепенулся он. — Сейчас, только закреплю тут.
Он взял гаечный ключ и потянулся, чтобы затянуть болты на какой-то громоздкой штуковине, напоминающей орудие пыток.
Турник, короче. У нас такой в школе был. Брр, как вспомню, так вздрогну!
— Давайте, я подержу! — предложила я.
— Да я сам справлюсь….
— Сейчас опять по пальцу получите!
— Да я же гаечным ключом!
— Думаете, гаечным ключом нельзя получить по пальцу? Давайте!
Я встала рядом, совсем близко. Когда я взялась за перекладину, то наши пальцы соприкоснулись.
Естественно, меня тут же долбануло током. Но я уж промолчала.
Зато Матвей Ильич заговорил:
— Знаешь, Ира, я понимаю, что ты воспринимаешь меня только как своего преподавателя…
— Преподаватели тоже люди. — философски сказала я.
— И это аморально… — начал он.
— Да? — заинтересовалась я.
— Предлагать это, пока ты моя студентка…. Но…. Я думал, что ты встречаешься с Витей. Но он, вроде бы, сказал, что ты тут ни причем…. И еще что-то про полено….
«Ну, хоть не про бревно», — недовольно подумала я.
И сказала вслух:
— Забудьте о том, что он сказал.
— Словом, я решил…. Что тянуть? Ведь нет никакой гарантии, что, по истечении необходимого срока, ты останешься свободна….
Я покосилась на изоленту и с интересом спросила:
— Да?
— Я…. хотел предложить тебе….
И тут я почувствовала как чувство, густое и горячее, как шоколад, разливается по моему животу….
А это и был шоколад. И размазался он по моей кофте. Блин!!!
— Вот же зараза! — выругалась я, хотя, сама была виновата, так как случайно прижалась к бумажному стакану и смяла его так, что содержимое пролилось на меня.
Короче, все пузо у меня теперь было измазано в этой липкой гадости.
— Ох…. И как на зло, до общежития пилить через весь замок! — я посмотрела на преподавателя и спросила с надеждой. — А у вас женской одежды нет?
Он обалдело на меня уставился:
— Нет. Извини. Но можешь надеть мою рубашку.
И как истинный рыцарь, он снял с себя последнюю рубашку.
Ммм. А ничего так пресс….
А Матвей Ильич помог мне вставить руки в рукава и тщательно застегнул рубашку на все пуговицы. Она оказалась мне велика, так что под ней не то что моей испачканной кофты, шортов-то было не видно.
— Спасибо. Так, что насчет вашего предложения?
— Ах да, — он собрался с духом и выпалил. — Ира, я хотел предложить тебе …. Начать встречаться.
