Давид Иванович — наш преподаватель, обожающий дворянство и считающий всех нас жалкими плебеями, недостойными обучению в этом ВМУЗе. И на что он там агитирует? Публично признать свою ущербность?
Оказалось, нет.
На этот раз у любителя дворянства появился враг похлеще наших разбавленных кровей. А именно: засилье иностранцев в институте.
Давид Иванович стоял на наспех сколоченной трибуне в длиннополой собольей шубе и головном уборе, подозрительно напоминающем шапку Мономаха. Кхм, я ничего не пропустила? Может, у нас тут революция уже свершилась?
Кстати, забавно, но подле преподавателя сидел никто иной, как наш исконно русский товарищ из Минска. В шапке-ушанке, старом облезлом тулупе и в валенках. В руках он держал балалайку, которая при ближайшем рассмотрении оказалась гавайской гитарой.
Но, не суть. Главное, что Давид Иванович громогласно вещал, потрясая … скипетром и державой?!
— Православные! Доколе мы будем терпеть засилье иностранщины?!
— До конца турнира, видимо. — предположил кто-то.
Естественно, преподаватель в ответе не нуждался:
— Это же позор! Позор, что для такой великой страны, с великой культурой, приглашают иноземцев! Ведь у нас родина великих поэтов!
— Достоевский! — радостно выкрикнул «русский» студент.
— Именно! — обрадовался Давид Иванович. — Великий писатель!
— Униженные и оскорбленные! — закивал товарищ с корнями в Минске.
— Да! — обрадовался поддержке препод.
— Идиот! — добавил обладатель замаскированной гитары.
— Именно!
— Бесы!
— Понаехали тут!
Народ начал переглядываться:
— Они чего, уже ругаются?
— Или они в слова играют? Но «понаехали» не на «ы»….
Вот, поразительно, до этого момента Давид Иванович никого кроме себя не слышал, а тут внезапно проснулся:
— Недоросли! Да вы не знакомы с собственной культурой! Для вас Пушкин — это пустой звук!
«Русский» студент поддакнул:
— Евгений Онегин!
К сожалению, кто-то из первых рядов очень не вовремя выступил:
— Пушкин все равно круче Онегина! Он гораздо лучше пишет! Я про него в учебнике читал….
Тут весь зал проявил редкостное единодушие: все как один пригнулись. Потому что в порыве гнева, наш препод запросто мог запустить в кого-нибудь державой. Или скипетром, но державу кидать удобнее.
К счастью, вмешалась Юленька:
— Давид Иванович, вы хотели прочитать лекцию о вреде молодежных антиутопий.
— Да! — обрадовался тот, отвлекшись от расправы. — Молодежные антиутопии. ЕРЕСЬ!!! И ложные стереотипы о любви. Ну, разве это любовь? Вот в нашей культуре другое дело! Кто-нибудь читал Тургенева?
— Про то, как собаку утопили? — уточнили из зала.
Преподаватель начал опасно багроветь:
— «Первую любовь»! Ну? Кто читал это великое произведение?
Тишина. Только «русский» студент выудил из памяти еще парочку особо русских произведений:
— «Анна Каренина»? «Война и мир»?
Странно, но Давид Иванович отнесся к нему очень благосклонно:
— Это для более старшего возраста. Они не поймут. Ну, орясины, кто читал «Первую любовь»?!
Внезапно Толик встрепенулся:
— А, я читал! Точно.
Препод обрадовался:
— Ты согласен, что наши великие классики дают совершенно иное представление о высоких материях?
Толик задумчиво почесал подбородок, а потом уточнил:
— Эээ…. Мы сейчас про ту «Первую любовь», где мужик девушку хлыстом стукнул?
О. Оказалось, скипетр тоже хорошо летает.
* * *
Когда мы с воплями эвакуировались подальше от разъяренного препода и его добровольного помощника (истинно русский товарищ остался с ним и начал бить посуду, бодро восклицая: «На счастье!»), так вот, в том же самом коридоре, где мы и расстались, я встретила взволнованную Вику:
— Ира!
— Здравствуй, Вика, спасибо, что предупредила о появлении Юленьки! — обиженно пробурчала я, отряхиваясь от селедки под шубой, которую бросил в нашу сторону поклонник униженных и оскорбленных.
Но подруга не обратила внимания на мое состояние, она выпалила:
— Ира, я все знаю! Про Сета!
— Чего? Он-то тут причем?
— Ира! Он — вампир!!!
Пауза.
— Эта самая глупая отмазка, которую можно было придумать. — заявила я.
— Ира, но это правда!
— И как это помешало тебе предупредить меня о приближении Юленьки?
Вика отмахнулась:
— Это неважно! Но, Ира! Он в меня влюбился!
— Офигеть. — скучающим голосом сказала я.
— Да! В первый же день, когда он меня увидел! Точнее, почувствовал мой запах….
Я припомнила:
— По-моему, у него был такой вид, словно его сейчас вырвет, а потом он выбежал из кабинета.
— Да! — обрадовалась моей поддержке подруга. — Это все из-за меня!
Я удивилась:
— Его тошнит из-за тебя? А на желудочный грипп он не проверялся?
— Да, нет, Ира, это от того, что он хочет меня съесть! Ну, то есть, вкусить.
Я занервничала:
— Слушай, с ним надо быть осторожнее! Он говорит, как какой-нибудь маньяк!
— Да он вампир!
Я напутствовала:
— Но ты, главное, с ним наедине не оставайся! А то мало ли что….
Вика потупилась:
— Вообще-то, мы уже были с ним вдвоем в лесу. Там он и признался, что он — вампир…
— Ты пошла с ним в лес?!
— Нет. Я была в институте, а потом, раз! И мы уже в лесу. Прям не знаю, как это случилось…. — она смущенно порозовела. — А он говорит, что я его личный наркотик….
Я простонала:
— О, господи, он еще и наркоман!
— Да нет, он вампир!
Я закивала:
— Ну, точно, бледный, худющий, плохо одет. Небось все деньги уже на дурь спустил. И ходит с такой рожей, как будто у него все время зуб болит. Наверное, это от ломки!
— Нет, это от того, что он в меня влюблен и страдает, что мы не можем быть вместе! — пояснила Вика.
Я нахмурилась:
— Слушай, мне это не нравится! Вы знакомы всего ничего, а он уже винит во всех своих проблемах тебя! И тошнит его от тебя, и зуб болит от тебя!
