Впрочем, нам эта квартира подошла, подумал он. Почему бы не найтись и другим людям с такими же запросами?
Подъезжая к нужному дому – полустертый номер был все еще различим на грязном кирпиче стены, – Панкрат обратил внимание на компанию людей в самой разной, как поношенной, так и новенькой «с иголочки», одежде, сидевших вокруг большого костра из строительного мусора. Это, наверное, и были те самые сквоттеры, о которых предупреждал его хозяин квартиры, – бродяжничающие представители богемы, самовольно захватывающие пустующую муниципальную собственность.
Потом они поднялись в квартиру, которая находилась на третьем этаже. Панкрат, собравший на всякий случай все, что могло понадобиться им в длительном путешествии, потащил на себе два рюкзака, а в руках еще и большой пакет с едой.
Люся несла стопку газет и, вертя головой, с живым интересом рассматривала стены, покрытые затейливой графикой на сексуальную тематику. Взглянув на эту девчонку впервые, никто бы не сказал, что совсем недавно над ней надругались на редкость жестоко и извращенно.
Хозяин оказался мужчиной лет пятидесяти, с лысиной и свекольно-красными щеками. Еще у него были вставные зубы, а на носу плотно сидели очки в железной, местами ржавой оправе. Он встретил их грустной улыбкой и взглядом, в котором ясно читалось примерно следующее: «И как тебе, взрослому мужику, не стыдно путаться с этой пигалицей?»
Либо: «Как тебе, пигалице, не стыдно…»
Вслух он, однако, ничего не сказал. Молча взял деньги, пересчитал их, предварительно послюнив желтый, с неровно обрезанным ногтем указательный палец. Потом удовлетворенно кивнул и передал Панкрату ключ от входной двери.
– Холодильник работает, мебель имеется, телефон подключен, но межгород блокирован, – сообщил он каким-то тоскливым голосом. – Через три дня я вернусь. Счастливо оставаться.
И он, подхватив с пола залатанный во многих местах рюкзак, вышел. По всей видимости, отправился на электричку.
На ближайшие сутки эти две комнаты должны были стать для них домом.
Панкрат открыл дверь в гостиную и пропустил Люсю вперед. Когда та входила, он впервые за день обратил внимание на то, что она заметно прихрамывает, и вспомнил, как Доктор Циркуль шепотом перечислял все полученные ею повреждения.
– Пойди приляг, – посоветовал он ей. – Я ужин приготовлю.
– Вы и готовить умеете? – совершенно искренне удивилась она, глянув через плечо.
– Почему нет? Деликатесы в моем меню не значатся, но пару яиц разбить и зажарить сумею, – Панкрат хмыкнул. – Если не промахнусь, конечно же.
– Смотрите не перепутайте, – фыркнула она. – Сначала разбить, потом зажарить.
Он рассмеялся.
– А ты не промах. Но в самом деле, приляг. Хочешь, возьми сок и пару яблок, перекуси слегка.
Прилечь в этой квартире можно было на полу или на диване. Люся, разумеется, выбрала второе. Тщательно осмотрев продавленный предмет мебели на наличие паразитирующей живности, она положила под голову свернутый спальник, вытащенный из принесенного Панкратом рюкзака, и улеглась, с блаженным вздохом вытянув ноги.
Минут пятнадцать она вообще не двигалась, прислушиваясь то к саднящей боли внутри, то к негромким, таким домашним звукам, доносившимся из кухни, где хозяйничал Панкрат.
Похоже было, что он мурлычет себе под нос какую-то нехитрую песенку, ужасно, впрочем, фальшивя.
Люся слабо улыбнулась и закрыла глаза…
– Кушать подано, – донесся откуда-то издалека смутно знакомый голос. – Э, да ты уже спишь.
– Не сплю я, – пробормотала она, внезапно ощутив сильнейший голод. – Уже просыпаюсь, то есть.
Люся приподнялась на локтях, а потом открыла глаза. Рядом с диваном стоял Панкрат, держа в руках старый алюминиевый поднос с несколькими тарелками: дымящийся омлет, салат из свежих овощей, тонкие полоски жареного мяса и несколько крупных ломтей свежего хлеба.
К этому прилагался пакет абрикосового сока и отдельное блюдо с очищенными и мелко нарезанными фруктами – его Панкрат поставил на табуретку, принесенную из кухни.
– Здорово… – восхищенно протянула Люся и, вдруг спохватившись, добавила:
– А который час?
Панкрат улыбнулся:
– Пять. Ты минут сорок всего спала, – он внимательно на нее посмотрел. – Что, спешишь куда-то?
Девушка утвердительно тряхнула головой.
– Не понял? – он изогнул бровь.
– Я спешу услышать твою историю, – совершенно серьезно произнесла она. – Я хочу знать, откуда берутся мужчины.
– Оттуда же, откуда и женщины, – буркнул Панкрат, чувствуя, что совершенно по-дурацки краснеет. – Ешь, а то остынет. И не жди никаких историй.
Люся обиженно надула губы. Потом подумала и взяла с подноса вилку: возникшее было желание отказаться от еды из гордости не выстояло в коротком поединке с голодом.
– Я имела в виду – настоящие мужчины, – пояснила она как ни в чем не бывало и воткнула вилку в один из кусков заблаговременно разрезанного омлета.
Он не ответил.
Ужин прошел в молчании.
– Подумать только, еще утром лежала под капельницей, – проговорила Люся, опустошив пакет сока. – А теперь вот – разносолы всякие. Врач, наверное, с ума сошел бы.
Она негромко рассмеялась и потянулась за газетами, которые Панкрат сложил на полу.
– А спасибо? – хмуро поинтересовался он.
– Съеденное без остатка блюдо – лучшая благодарность повару, – назидательно произнесла девушка, раскрывая ту газету, что была сверху.
Панкрат хотел было ответить что-нибудь в тон, но увидел, как резко изменилось выражение ее лица, и вместо этого с тревогой спросил:
– Что-то случилось?
Но Люсины глаза уже бегали вверх-вниз по колонкам, и вместо ответа она лишь похлопала ладонью по дивану рядом с собой.
Садись, мол.
Хмыкнув, Панкрат забрал поднос с пустой посудой и вышел на кухню. Она, похоже, этого не заметила.
Сначала он вымыл тарелки. Потом открыл окно, сел на подоконник и закурил. Ветер подхватил синие струи дыма и унес куда-то вверх, где они превратились в причудливо извивающихся воздушных змей.
Из комнаты не доносилось ни звука, за исключением шороха переворачиваемых газетных страниц.
Потом Люсин голос негромко позвал:
– Идите сюда, пожалуйста.
* * *
Перед ним лежали несколько газет, раскрытых на разных страницах. Здесь был и желтый-прежелтый «Вагон новостей», и довольно сдержанная «Московская аналитика». Между ними уместились несколько изданий, совмещавших, так сказать, приятное с полезным.
