Пейтон хотела обнять мать, но не решилась. Лин Шоу открыла тайну, которую чересчур долго носила в себе, и теперь ей требовалось побыть наедине с собой.
– После войны отец только и думал что о «Зеркале», – продолжала Лин. – Он видел в нем свое искупление, свой долг. Наши отношения не напоминали отношения отца и дочери; мы скорее походили на партнеров, занятых общим великим делом. Мы видели, каким зловещим и мрачным способен быть мир, и решили положить этому конец – раз и навсегда.
Самец оленя исчез, пальцы Лин опять покрылись сажей. Она достала из рюкзака тряпку и принялась их вытирать.
– Вот что нас и всех, кто работал в «Китионе» в то время, связывало. В Сталинграде Юрий пережил то же самое, что я в Гонконге, только в еще более страшных масштабах. Мы рассказали друг другу историю своей жизни и, по крайней мере, в то время видели будущее мира одинаково, посвятили себя одному и тому же делу. Твой отец тоже потерял родителей на войне. Пережив то, что он пережил… человек сильно меняется. Он просто вынужден меняться, чтобы не умереть. Однако некоторым из нас вроде Юрия достались более глубокие раны. Юрий способен на такое, чего я себе даже представить не могла.
Лин провела пальцем по месту на стене пещеры, где раньше был олененок.
– Что бы сейчас ни случилось, обещай мне остановить Юрия – любой ценой.
Пейтон внимательно посмотрела на мать.
– Что ты имеешь в виду? Что может случиться?
– Как я уже сказала, в этой пещере оборвалось мое детство. Моя жизнь стала мрачной и тяжелой. Я считаю, что у папы была еще одна причина, чтобы прятать инвентарный список именно здесь. Он подает сигнал, что в моей жизни наступит новая перемена. Меня опять ждут мрак и трудности. Мне придется сделать тяжкий выбор – такой же, какой сделал он сам. И никто не гарантирует, что выбор окажется правильным.
Лин надавила пальцами на стену, та поддалась, посыпались хлопья штукатурки. Глаза Пейтон расширились, она поняла, что стена состояла всего лишь из слоя штукатурки, прикрывавшего пробку из пенопласта. Лин вытащила пробку, достала из рюкзака складной нож и срезала пенопласт, обнажив запечатанную пластмассовую шкатулку.
С легким щелчком Лин открыла ее. Внутри лежала стопка бумажных листов.
– Я постараюсь защитить тебя, Пейтон, так же, как мой отец защищал меня. Но доводить дело до конца, возможно, придется тебе.
Пейтон взглянула на размазанные линии рисунка, на стертое изображение самца оленя, на зияющую рану в детской душе, из которой хлынули наружу отцовские тайны. Самка оленя, нарисованная так много лет назад, смотрела на нее глазами матери.
– Обещай, Пейтон.
– Обещаю.
Глава 40
Дезмонд не заметил момент перемены, но в его душе определенно что-то произошло. Словно кончилась затянувшаяся зима, и резко наступила оттепель. Все казалось новым, вызывало радость. Он полюбил совещания в «Phaethon Genetics», особенно когда на них присутствовала Эйвери. Под разными предлогами присоединялся к проектам, в которых она участвовала, думал о ней в промежутках между личными встречами.
Юрий часто задавал вопросы о Лин Шоу. Дезмонд всегда отвечал односложно: «Ничего подозрительного».
Однажды утром, явившись на совещание в «Rendition Games», он обнаружил, что устройство, разработке которого он посвятил десять лет, наконец заработало. Он и Юрий отметили это событие у Дезмонда дома. Коннера тоже пригласили. Они ощущали себя первопроходцами, высадившимися на берегу неизвестной планеты. Им все было по плечу, они только что решили, казалось бы, нерешаемую задачу. Однако вскоре выяснилось, что работа отнюдь не закончена.
– Как собираешься проводить испытания? – спросил Юрий.
Об этом Дезмонд еще не думал. Он был одержим одной мыслью – заставить программу работать.
– Пока не знаю. Может, начнем с опытов на животных, на приматах. Получится – перейдем к опытам с людьми, объявим набор добровольцев…
– И как ты им объяснишь, чем мы занимаемся?
– Ну-у, проводим эксперимент…
– Придется запрашивать разрешение надзорного органа, соглашаться на проверки. Даже если избежим формальностей, какая-то часть проекта будет предана огласке. – Юрий достал из портфеля папку и пододвинул ее по столу к Дезмонду.
Дезмонд открыл ее. Папка содержала справку на компанию под названием «Тихоокеанские грузовые перевозки», а также маршруты конкретного грузового корабля.
– Не понял.
– Для испытания «Rendition» нам потребуется база большой вместительности, причем подальше от посторонних глаз и в надежном месте.
– Грузовое судно?
– Если задуматься, лучшего места не найти.
Дезмонд почесал лоб.
– Сомневаюсь. А если возникнут побочные эффекты? Больницы-то будут далеко.
– Тем более. Испытуемые должны находиться в непосредственной близости от медиков. И не в переполненном приемном покое больницы с измотанным персоналом, а под надзором специалистов, знающих, с чем они имеют дело.
– Пока не догоняю.
– Мы превратим корабль в плавучую больницу и лабораторию. – Юрий выставил вперед два сжатых вместе пальца. – Это даст третье преимущество.
Дезмонд не стал перебивать.
– Набор испытуемых. Этот корабль, – Юрий указал на папку, – «Кентаро Мару», вхож в порты по всему миру. Мы сможем привлекать объектов с разными генетическими характеристиками.
– Их придется информировать о рисках. Вообще-то нам самим сначала надо выяснить, в чем они состоят.
– Разумеется. Зато мы сможем отбирать кандидатов из специфических групп населения – смертельно больных, заключенных, от которых хотели бы избавиться госорганы.
Дезмонд открыл рот, чтобы возразить, но Юрий продолжал:
– Им самим и их семьям хорошо заплатят. Если что, им тут же помогут профессиональные медики. Дезмонд, хватит топтаться. После окончания работ над «Зеркалом» мы уязвимы как никогда. Сейчас настал самый удобный момент для предательства.
Дезмонд наконец кивнул:
– Ладно.
– Хорошо, – одобрил Юрий. – Теперь поговорим о деталях.
Дезмонд взглянул на папку.
– Кто владельцы этой компании и корабля? Мы?
– Да. Уже полгода.
Дезмонд не удивился. Юрий всегда на шаг опережал других.
– Где сейчас «Кентаро Мару»?
– В доке Сан-Франциско. С полным штатом медперсонала на борту, в основном из стран третьего мира; все подписали соглашение о неразглашении служебной тайны. Мы готовы к испытаниям, Дезмонд. Хоть сейчас.
– Мне потребуются несколько дней, чтобы свернуть работу на месте…
Юрий остановил его движением руки.
