Еще одна группа толкала тележку, доверху нагруженную трупами.
– Коннер, – выдавил из себя Дезмонд и подождал ответа, не сразу сообразив, что костюм не имеет переговорного устройства.
Брат повел его по гигантской палате, напоминающей склад внутри корабля. Дойдя до конца зала, они вошли в дезинфекционную камеру. Костюмы погрузились в облако мелких брызг, после чего их можно было расстегнуть и снять.
– Что это, Коннер?
– Я все объясню, Дез. Потому и позвал.
Братья поднялись по лестнице в наполненный людьми конференц-зал. На стене висел огромный экран с усеянной красными точками картой мира. Окно из прессованного стекла выходило в трюм с подсвеченными кабинками, похожими на плывущие по бетонному морю китайские фонарики.
Дикость какая-то.
Коннер встал перед собравшимися с уверенным, где-то даже одержимым видом. Его слова – ясные, весомые – заставляли всех присутствующих внимательно слушать.
– Очень скоро мир станет другим. Потерпите немного. Вам предстоят самые тяжелые дни. Зато когда дело будет сделано, мир увидит истину, поймет, что мы спасли человеческий род от вымирания…
После окончания речи народ разошелся, оставив Дезмонда наедине с Коннером. И только у дверей осталась пара охранников.
Дезмонд тихим, сдавленным голосом спросил:
– Что ты наделал?
– То, что нужно.
– Коннер! – Дезмонд посмотрел на брата в упор. – Это ведь мои испытуемые для программы «Rendition», не так ли? Ты их использовал повторно, словно…
– Они не жильцы, Дезмонд.
– Это не дает тебе права на…
– Они – добровольцы.
– Что ты испытываешь?
– Способ распространения.
– Распространения чего?
Коннер кивнул охранникам, те вышли и прикрыли за собой дверь.
– «Rapture», – сказал он.
У Дезмонда отвалилась челюсть.
– Ты серьезно?
– Это – единственный путь.
– Какой еще путь? Что это? Чем ты с Юрием здесь занимаешься?
– Тем, что необходимо сделать.
– Это – генная терапия, ретровирус?
Коннер промолчал.
– Не хочешь мне говорить? Значит, правде и партнерству конец?
– Прошу тебя, позволь мне самому закончить данную часть проекта. Юрий мне доверяет. Надеюсь, ты тоже.
– Сколько человек погибнет, Коннер?
– Не так много. – Коннер покрутил головой. – Люди ежедневно умирают по совершенным пустякам. Все имеет свою цену. «Зеркало» стоит жертв.
Дезмонд раскрыл рот, чтобы возразить, и снова закрыл его. Он не узнавал брата.
– Что с тобой случилось? – Вопрос вырвался прежде, чем Дезмонд успел его взвесить.
– Со мной? Ничего.
– Такое впечатление, что я говорю с другим человеком, Коннер. Ты даже выглядеть стал иначе.
– Я взял на себя новые обязанности.
Дезмонд прищурился.
– Мне поручено командование службой безопасности «Китиона». Я прохожу подготовку.
– К чему?
Коннер подступил к брату.
– К началу. Придется пострадать, но ты не волнуйся. Я справлюсь. Мы не зря в одной команде – ты, я и Юрий. У каждого своя роль. Я хочу сыграть свою сам и прошу тебя не мешать.
Дезмонд отступил на шаг.
– Мне потребуется время.
– Чего-чего, а времени у нас как раз нет.
– Что ты имеешь в виду?
– Процесс уже пошел.
Фраза отозвалась в сознании Дезмонда сигналом тревоги.
Он попытался подобрать такие слова, которые заставили бы Коннера повернуть назад, одуматься. Однако глядя на брата, понимал: поздно, тот зашел слишком далеко. Они с братом отличались в одном важном аспекте, который Юрий заметил и использовал в своих целях. Раны Коннера были глубже. Обоих опалил тот же огонь, но страдания Коннера длились дольше, ранили острее. Он, как и Дезмонд, был уязвим, только на еще более глубоком уровне. Это позволило Юрию зазомбировать его, превратить в нож, вскрывающий вены всему человечеству.
Дезмонд впервые разглядел истинное лицо своего наставника – и пришел в ужас. Все, что говорил старик, было правдой. Мир был несправедлив, жесток, нуждался в переменах. Но предложенное им решение было бесчеловечным. Дезмонду цена показалась слишком высокой, а Коннеру нет.
Юрий давно это понял. И даже как-то обмолвился об этом в разговоре с Дезмондом. Его призванием было умение читать людей, понимать, на что они способны и как себя поведут. Юрий передвигал их как шахматные фигуры – каждую ставил в подобающую для нее позицию.
Дезмонд был загнан в угол. Выход только один. Однажды он уже попал в такое положение, когда в дом Орвиля явился Дейл Эппли, вывел Дезмонда к садовому сараю и поставил перед выбором – стать убийцей или быть убитым.
На плечи тяжким грузом легла ответственность за решение. Он знал, что от этого момента зависит все его будущее. Он всю жизнь посвятил «Зеркалу» и осуществлению плана Юрия. Но цена была… несоизмерима. На такое он не подписывался. Дезмонд не собирался приносить в жертву невинных. Значит, надо вступить в битву вместо тех, кто не способен это сделать сам. Он должен остановить Юрия – даже ценой потери брата.
– Я понимаю, – прошептал Дезмонд.
Коннер облегченно вздохнул.
– Хорошо. Я знал, что ты поймешь, Дез. Я так и сказал Юрию.
Дезмонд постарался задать вопрос как можно непринужденнее:
– А дальше что?
Губы Коннера искривились в улыбке.
– Нас ждет много работы.
– Какого рода?
– Будет много поездок.
– Куда?
– Ты пока подготовь «Rendition». Ждать осталось недолго, брат.
* * *
Возвращаясь от причала, Дезмонд лихорадочно обдумывал варианты действий.
Открыто выступить против Юрия? Не выйдет. Он наверняка уже подготовился.
Сообщить в ФБР? Посадят скорее его самого, чем Юрия.
Передать сведения в «Вашингтон пост»? Это могло сработать. Вот только копать им придется с самого начала. Пока они наведут справки и получат подтверждение, уйдет время, а времени, как заметил Коннер, больше не оставалось. Необходимо найти такого журналиста, который бы уже раскопал верхний слой заговора «Китиона», поверил бы ему и опубликовал разоблачение в кратчайшие сроки.
На светофоре Дезмонд ввел в строку поиска названия «дочек» «Китиона» и объектов инвестиций. Его внимание привлекла статья, опубликованная в «Шпигеле» журналистом по имени Гарин Мейер. Этот парень проделал удивительную работу. Он отследил связи между многими компаниями «Китиона», принимая их за некий криминальный синдикат, новую разновидность хай-тека двадцать первого столетия, созданного для совместного преступного извлечения прибылей. Отчасти журналист был прав. Не понял он только одного – прибыли отчислялись на создание «Зеркала».
