– И какое все это имеет отношение к нашему делу? – спросила я.
Клим пожал плечами.
– Я бы с батюшкой все-таки поговорил, – с задумчивым видом произнес Бергман. – У тебя все?
– Да, не считая одного момента: дочь Зорина сегодня вышла через калитку позади дома и спустилась в овраг, где и пробыла довольно длительное время.
– Что она там делала?
– Ничего. Устроилась на поваленном дереве и просто сидела. Я спускаться не стал, видел ее сверху.
– Может, она курила или еще что-нибудь? – предположила я. – В общем, занималась тем, что не предназначено для глаз родителя.
– Ничего подобного. Она просто сидела, сунув руки в карманы куртки. И что-то бормотала себе под нос, губы шевелились, но я ничего не расслышал.
– Стихи сочиняла? – предположила я.
Клим пожал плечами.
– Или молилась. Или жаловалась на свою сиротскую долю. Вариантов много.
– Девочка хотела побыть в одиночестве. Ничего необычного в этом нет. Допустим, овраг не самое подходящее место, но он рядом с домом…
– С девочкой следует поговорить, но Зорин нам это вряд ли позволит. Вот еще что. Передвижение Нелли в день исчезновения пытались отследить по камерам. Но ее машину зафиксировала лишь одна камера, находится на углу Добролюбова и Почтамтской.
– И что? – не поняла я, этот факт нам уже был известен.
– Интересно, что та же камера дважды зафиксировала машину Зорина. Двумя днями раньше. Он проехал в сторону Почтамтской, а через сорок минут вернулся обратно.
– И как он это объяснил?
– Никак. Ему приходится много перемещаться по городу.
– Он один ехал или с водителем?
– Водитель у него есть, но чаще он сам за рулем. В тот раз было именно так.
– С водителем следователи говорили?
– Да. Я с ним тоже поговорил. Он подтвердил, что на некоторые встречи Зорин предпочитает ездить один, на какие именно – не ответил.
– Ясно, что на те, где лишние глаза ему были ни к чему.
– Любовные свидания?
– Это первое, что приходит в голову.
– Обычно своего водителя не особо стесняются, – сказал Клим.
– А если жена способна на решительные действия? – усмехнулся Бергман.
– Если речь о любовном свидании, тогда это становится интересно, – сказала я.
– Зорина выследила мужа и отправилась на разборки? – повернулся ко мне Максимильян. – У нас нет оснований считать, что у них был один маршрут. Дальше перекресток. Они могли свернуть куда угодно. Одно несомненно: сказав, что едет в салон, Нелли в действительности отправилась совсем в другую сторону. Я уже звонил Поэту, может, ему удастся накопать что-нибудь интересное. В районе Почтамтской нет банков, бизнес-центров и прочего…
– Зорин мог просто объезжать пробку. Разве нет?
– Конечно. И все же… Я верю в нашего друга.
Бергман поднялся и направился к выходу.
– На всякий случай, продолжайте наблюдать за домом. Ну и за его хозяином, конечно, тоже. Завтра утром я за тобой заеду, – сказал он мне. – Навестим батюшку и подруг Нелли.
– Ты уезжаешь? – Глупый вопрос, если уж он успел надеть пальто.
– Уверен, вы и вдвоем прекрасно справитесь. Терпеть не могу ночевать в чужом доме. До завтра.
Дверь за ним захлопнулась, а я мысленно выругалась. Несколько минут мы провели в полной тишине. Я вновь чертыхнулась, и стала натягивать куртку.
– Куда собралась? – подал голос Клим.
– В засаду, – буркнула я. – За домом наблюдать.
– Двадцать первый век на дворе. Я установил напротив дома камеры. Сигнал поступает на мобильный. Если Зорин выйдет из дома, я об этом узнаю. Если решит воспользоваться калиткой позади дома, тоже.
Я вернула куртку на вешалку и поудобнее устроилась в кресле.
– В таком случае, ты вполне один справишься.
– Похоже, он так не считает, – усмехнулся Клим.
– Вряд ли девочка покинет дом в это время… Уже поздно. Зачем понадобилась калитка в саду, если она ведет в овраг? – Я предпочла говорить о чем угодно, лишь бы не сидеть в тишине.
Клим пожал плечами.
– До оврага метров десять, при желании там пройдет грузовая машина или трактор. Мало ли что может понадобиться хозяевам. Злишься, что он уехал? – без перехода спросил Клим.
– Вряд ли я успею до утра соскучиться, – ответила я.
– О’кей. Спрошу иначе: злишься, что он оставил тебя со мной?
– Ага. Я бы предпочла большую компанию.
– Скорее всего, он на что-то рассчитывает. А вот тебе это не нравится. Угадал?
– Не знаю, что ты имеешь в виду. Да мне и неинтересно.
– Тогда займемся ужином. Если уж он был так мил, что позаботился о продуктах.
– Я не голодна.
– А у меня кишки от голода сводит.
Клим направился к холодильнику, я поднялась и сказала:
– Так и быть, ужин за мной. А ты не проворонь Зориных.
Я мысленно порадовалась, что теперь есть чем заняться. Находиться в комнате в компании Клима было мучительно. И он, конечно, прав: я злилась на Бергмана за то, что он подверг меня этому ненужному испытанию. Чего он добивается, черт возьми? Оставшись вдвоем, мы сможем поговорить по душам? Напряжение между нами само собой сойдет на нет, и мы вдруг станем друзьями? Или хотя бы научимся ладить? Глупость.
Судя по всему, у Клима на этот счет свои догадки. Бергман оставил меня за ним шпионить. А если действительно так? Бергман не доверяет Климу, а Клим не доверяет Бергману. Мне он тоже не доверяет. И любит повторять, что я предавала его не раз, и в той жизни, и даже в этой. Прошлые жизни пусть засунет себе в одно место, а насчет этой… формально он прав. Оттого на душе еще противней.
Клим за моей спиной поднялся и пошел к двери.
– Куда ты? – спросила я. – Наметилось движение?
– Нет, воздухом подышу.
Он надел куртку и вышел.
В окно я видела, как он устроился на веранде. Запахнув куртку, сел в кресло, положил на столик перед собой мобильный. А я вдруг разревелась, захотелось подойти к нему и встать рядом. Положить руку на плечо или обнять.
– Хватит, – сказала я громко, сама толком не зная, что имею в виду, и вернулась к плите.
С ужином я провозилась долго, может, просто оттягивала момент, когда мы вновь окажемся друг напротив друга. Все это время Клим пробыл на веранде.
Накрыв стол, я позвала его. Максимильян вместе с продуктами привез бутылку вина.
Меня это едва ли не взбесило. Будь он рядом, непременно бы возникло искушение приложиться ею к его голове.
