Мечтая о том, как Вероника упадёт в его объятия, он с предвкушающей улыбкой выбрал чёрную шёлковую рубашку, повязал шейный платок и подмигнул своему отражению. Бриться не стал, решив добавить образу брутальности. Ему двухдневная щетина идёт гораздо больше, чем мужу Вероники… Бывшему мужу! Сегодня она станет Гордеевой, и, судя по недосказанному вопросу, сама ждёт этого.
Спускаясь по лестнице, Всеволод весело насвистывал какую-то мелодию и не обращал внимания на столбенеющих при виде необычно весёлого босса слуг. Какое ему дело до них, когда у двери его ждёт Вероника. Собранная, подтянутая, волосы уложены в строгую причёску, аппетитные округлости облегает строгое платье… Гордеев не ошибся, добавив образу будущей жены мягкости.
– Прекрасно выглядишь, – признался он, внедряя в жизнь обещание показать Веденеевой свои положительные стороны.
Щёки Вероники запылали от смущения, а Всеволод вышел на улицу и направился к автомобилю. Юра выглядел помятым, будто ночевал в машине, и виновато отводил взгляд. Возможно, вчерашняя ночь не прошла для Полякова бесследно. Может, жена не пустила в дом?
Поддавшись отличному настроению, Гордеев хлопнул водителя по плечу.
– Пора тебе премию выписать, Юра, за отличную работу! И с работы пораньше отпустить не помешает.
Поляков расцвёл в довольной улыбке, а Гордеев галантно открыл перед Вероникой дверцу автомобиля, и когда женщина испуганно застыла, взял её за руку и помог сесть. Впрочем, и тогда он не отпустил Веденееву, а, наклонившись, прижал к своим губам её тонкие прохладные пальцы. Насладившись растерянным смущением, подмигнул.
– Всеволод Платонович, – осторожно уточнила Вероника, когда он уселся рядом с ней, – вчера вы заявили о том, что сегодня…
Она замолчала и легко нахмурилась.
– Что сегодня? – не сдержал он улыбки.
Не то чтобы захотелось подтрунивать над будущей женой, но она так мило кусала свои пухлые губы, когда смущалась!
– Мы отправимся регистрировать брак, – почти шёпотом закончила Веденеева.
– Сначала в офис, – кивнув водителю, ответил Гордеев, – а затем в администрацию. Это будет чертовски длинный день, дорогая.
Вероника вздрогнула.
– Не могли бы вы… не называть меня так?
– А как я должен тебя называть? – почти промурлыкал Гордеев, не отрывая от коленок будущей жены пожирающего взгляда. – Милая? Ненаглядная? Единственная? Желанная? Несравненная? Любимая?..
– Лучше «дорогая», – отчаянно покраснев, перебила она.
– Договорились, – рассмеялся Всеволод. Помолчав, спросил: – А ты как будешь меня называть?
– Всеволод Платонович, – сухо ответила она.
– Разве жёны называют мужей по имени и отчеству? – не отступал Гордеев. – Разве обращаются на «вы»? Выбери мне нежное прозвище.
– Нежное? – не сдержала она улыбки. – Не думала, что услышу это слово из ваших уст… – Она поперхнулась и с трудом выговорила: – Твоих… уст…
Скользнула по его губам испуганным взглядом и прижала ладони к пылающими щекам. Гордеев снова улыбнулся. Он был уверен, что нравится ей как мужчина. Чувствовал это, как тепло солнечных лучей, практически кожей. А раз есть хоть небольшая симпатия, даже лёгкое влечение, то можно разжечь искру до состояния всепожирающего пламени. Судьба свела его и Веронику, объединила их маленьким живым чудом, поэтому стоит постараться создать то, чего у Гордеева никогда не было – настоящую семью.
В офисе уже кипела жизнь. Вероника тоже преобразилась и вновь превратилась в незаменимую тень босса. Вроде всё вернулось на круги своя, но Гордеев не забывал о данном себе обещании. Интернет под рукой, и через полчаса на столе Веденеевой уже красовался огромный букет роз, распространяя по всему офису умопомрачительно сладкий аромат.
Всеволод выделил минутку, чтобы подойти и принять благодарность женщины, но она почему-то засуетилась, попыталась переложить занимающий полстола букет, будто избавлялась от улики. При этом неловко укололась о шип, да так, что кровь выступила.
Гордеев заметил:
– В следующий раз потребую, чтобы срезали шипы.
– Не надо, – отчаянно замотала головой Вероника.
– Нравится боль? – не сдержался Всеволод.
Вероника возмущённо вскинула глаза, грудь её заколыхалась от сбившегося дыхания.
– Нет! И не надо «следующего раза». Достаточно одного букета.
Тон её звенел злостью. Гордеев был уверен, что Вероника вспомнила о комнате утех, и поддался желанию подразнить помощницу. Подхватил её руку и, слизнув капельку крови с пальца, легонько подул на ранку. Пока Вероника смотрела на него расширившимися глазами, явно пытаясь решить, что ей делать: оттолкнуть или стерпеть – Гордеев шепнул:
– Поцелую, и до свадьбы заживёт.
Вероника вздрогнула и, оглянувшись на заинтересованных происходящим коллег, выдернула руку. Даже спрятала её за спину и отступила. Всеволод довольно улыбнулся: не такая Вероника и непробиваемая, как казалось. Или лёд её отчуждения тает, или…
– Пластырь надёжнее, – спокойно возразила она.
Всеволод нахмурился: или он видит то, что хочет. Впрочем, Вероника всё равно станет Гордеевой. Развернувшись, босс направился к своему кабинету. В приёмной Любочка тянула шею, ревниво посматривая на букет, а рядом уже ждал заместитель. Гордеев, кивнув брату, приказал секретарю не беспокоить их.
За пару часов он расправился с накопившимися делами и, обсудив с Костей ситуацию по северному подразделению, предложил:
– Будешь моим свидетелем?
– Ты кого-то убил? – широко улыбнулся брат. – Нужно алиби?
– Я женюсь на Веронике через, – Всеволод поднял руку и глянул на часы, – сорок минут.
– Даже так? – приподнял брови Костя. Посерьёзнел и спросил лишь: – Почему свидетель я?
– Жуков отказался, – равнодушно пожал плечами Гордеев и не сдержал улыбки. – Сказал, будет подружкой невесты.
Костя расхохотался и, крепко пожав руку брата, кивнул:
– Почту за честь!
– Тогда поехали, – поднялся Гордеев. – Надо ещё выбрать свадебные наряды.
Костя, подтрунивая на тему выбора одежды в последнюю минуту перед регистрацией, последовал за ним, но Всеволод не слушал язвительные замечания, он выискивал взглядом тонкую фигурку в светло-сером платье.
– Где Веденеева? – сурово спросил Гордеев секретаря.
– Только что тут была, – растерянно огляделся менеджер по снабжению.
– Ей позвонили с проходной, – объяснила Любочка. – Передали, что дело срочное, и Ника ушла.
– Не спросив меня? – едва сдерживая ярость, процедил Всеволод, и женщина побледнела так, что зелёные глаза засверкали изумрудами.
– Вы просили не беспокоить, – пролепетала Люба.
