Деймон не похож не мишку, у игрушки не бьется сердце в груди, так громко и часто отдаваясь пульсацией в моей крови, стремительным потоком спускавшейся вниз. И тем более от мишки не бросает в болезненную дрожь желания. Такую сильную, срывающую установки сознания и вот уже губы сами тянуться к выемке на горле мужчины, что так бережно и нежно прижимает меня к себе.
– Лиззи, – шепчет где-то сверху мужской баритон вводящий в смятение и без того смешанные чувства.
– Ты обещал молчать.
Я знаю, что мое поведение можно осудить, я знаю, что нечестно держать на поводке двух лучший друзей не отвечая полной взаимностью ни одному из них. Но, а как, если Мэтт кричит о своей любви и это не может не подкупать, то Деймон крадет мое внимание в ночи.
Наверное он все еще чувствует себя обязанным семье Кроули за их поддержку в противостоянии с Маркусом, особенно Мэтту практически за четыре года ставшему братом.
Он дает ему возможность стать первым, поставить на мне метку и тогда отойдет в сторону. Но я именно поэтому тяну, не хочу отпускать Деймона и лишаться внимания о котором мечтала столько лет.
Мне слишком нравится, когда он меня касается когда целует в лоб, когда его руки сжимают подол праздничного платья, готовые в любой момент сорвать преграду к моему возбужденному телу.
Он ждет моего решения, он думает я скажу «нет» Но разве я хоть раз сказала нет? Разве я хоть раз отказала ему хоть в чем-то?
Я и сейчас вожу губами по его шее чувствуя как моя дрожь перетекает в него, давая невольное согласие на все… В рамках разумного разумеется.
Наверное сейчас в моем мозгу поезд и некому нажать стоп кран, настолько быстро он несется по рельсам так что искры летят во все стороны.
Деймон решается и тянет платье наверх, а через мгновение и вовсе его стягивает через голову, оставляя меня практически обнаженную в трусиках, которые не спасают от легкого ветерка задувающего через приоткрытое окно.
Он сразу прижимает меня к себе, словно боится что я убегу или исчезну, но я не собираюсь. Странное, дикое ощущение правильности происходящего владеет мною и я уже не в силах мыслить разумно забираюсь ладонями под тонкий свитер Деймона от чего мы в унисон шумно выдахает воздух. Он, от прикосновения к своему твердому, как камень прессу, да и я собственно от того же.
Я возвращаюсь к вылизыванию его горла, пока он не прижимает меня к себе еще крепче и хрипит:
– Лизз, я хочу…
Прикладываю пальчики к его губам, чтобы замолчал, чтобы не рушил волшебство.
Перекидывая ногу через него и сажусь верхом, пряча возбужденные соски за копной волос. Но разве спрячешься от обжигающего взгляда зеленых глаз и рук, что так нагло опускаются на талию и почти тут же сжимают холмики.
Меня накрывает волной сладостной, тянущей боли и чтобы хоть немного снизить напряжение, я начинаю елозить по твердой выпуклости, что давит мне между ног.
Я бы хотела ее увидеть, я бы хотела взять ее в руки, попробовать на вкус, познать что такое любовь Деймона Кенсингтона, о которой так много говорили девушки в Академии.
Его тело тоже приходит в движение и с той же страстной силой, что мнет мне грудь, он толкается в меня через одежду, словно хочет порвать и сорвать наконец этот невыносимый сдерживающий фактор.
Но всему есть предел, и когда я тоже двигаюсь ему навстречу – все быстрее, по кругу, буквально совокупляясь через ткань. Как же хорошо, как же сладко. Хриплю его имя, ласкаю кожу живота, он не выдерживает. Одним резким движением опрокидывает меня на кровать и срывает трусики, нависая сверху.
– Нет, – вскрикиваю, когда он начинает звенеть ширинкой.
– Лизз, – суровый голос и взгляд мог бы разорвать меня на части.
– Нет, – отказываю я ему впервые в жизни и он злится на это, вскакивает, а я, не сдерживая слез подтягиваю к груди колени.
– Ты же уже поняла, что я люблю…
– Молчи, – не могу слушать, не сейчас, не так. – Ты обещал молчать. Это все слишком.
– Слишком? – рычит он и обходит кровать, хватая меня за руку чтобы прижать к своему твердому паху. – Вот это слишком.
Одергиваю руку, хотя желание скорее было обратным.
– Уходи, Деймон. Прошу тебя.
– Кого ты любишь? – смотрит и ждет ответа. Он издевается?
– Я не буду сейчас отвечать, – возмущаюсь я сквозь слезы, хотя мы оба знаем ответ. – И не смей меня обвинять. Ты не замечал меня, а он заметил. Он стал моим парнем, пока ты снимал напряжение с каждой второй.
– Ты бы не хотела оказаться на их месте, я их просто пользовал, нагибал и… – резко умолк он, виновато на меня взглянув.
– Не хочу слышать… И почему ты думаешь, что я бы отказалась…
– Не смей себя с ними даже сравнивать. А если бы я погиб, а если бы оставил на тебе метку и умер. Была бы ты счастлива с мужчиной, если бы в каждом ребенке он видел избранного, – выплевывает он свой статус.
Это ерунда, я была бы счастлива отдать ему свою жизнь, а он про чужого мужчину.
– Лизз…
– Я не знаю, – отворачиваюсь. – Я ничего пока не скажу тебе.
– А когда скажешь? – приближается Деймон и заставляет взглянуть в его глаза, подцепив пальцами подбородок. – Когда ты все решишь?
С утра начались сложности. Непривычный к тяжёлому алкоголю организм Мэтта дал сбой. Чтобы его разбудить, пришлось применить несколько пробуждающих заклинаний и наколдовать кувшин с ледяной водой. Простецкий алкоголь это зло для волшебника. Есть много справок о том, как после злоупотребления алкоголя и наркотиков маги теряли свою силу и восстановить ее уже не могли. Такие бедняги теряли интерес к жизни, не находили своего места в этом мире и кончали жизнь самоубийством.
Когда мы все-таки добираемся до портала, проводник в шароварах только разводит руками. Я разочарованно вздыхаю, бросая раздраженный взгляд на виновника, хочу было уже пойти назад, как вдруг Мэтт, от которого ещё весьма сильно разит, причём отнюдь не цветами, ударяет себя в грудь кулаком и орет:
– Да вы знаете, кто мы?! Мы, национальные герои!
На седого старика в соломенной шляпе и русских потрёпанных лаптях, его слова не производят ни малейшего впечатления. Он так и продолжает вырезать маленьким перочинным ножичком деревянные свистульки.
– Мы самого Маркуса победили! – голосит снова Мэтт. – Мы, вот этими вот руками, – он тычет ими в лицо человека, – некромантов пересажали.
– Мэтт, перестань! – восклицаю я, чувствуя как от стыда пылает лицо, частое явление в отношении Мэтта. Деймон кричит со мной в унисон.
Кричим мы не зря. Вошедший в раж Мэтт нас попросту не слышит, продолжая дышать на спокойного хранителя портключей алкогольными парами.
– А знаете, сколько мы голодали? Да если бы не мы, некроманты и сюда бы пришли, и всех бы тут поимели! Со всеми вашими безделушками!
