Рука Деймона спускает платье всё ниже, лаская плоский животик. Мэтт тоже не остается в стороне, приподняв таз Элизабет, чтобы платье вместе легко соскользнуло с бёдер, а затем, целуя кожу на животе, вообще спустил его с лодыжек и откинул в сторону.
Его язык тем временем уже щекочет пупок, а рука поглаживает внутреннюю сторону стройного бедра. Элизабет, задыхается, чувствуя волшебное головокружение, мешающее думать и принимать решения.
Она чувствует только губы красивого, светловолосого Мэтта на своём животе, твёрдые пальцы между ног и губы таинственного, чернобрового Деймона на своей груди, постоянно оттягивающего соски.
Они целуют и ласкают её вдвоём, и это неописуемо приятно, так приятно, что тело извивается все быстрее, словно пронзенное электрическим током, выгибается от силы страсти, что на нее обрушилась.
Элизабет лежит на спине, а Мэтт вновь приник к её губам так нежно, так трепетно, что ей хочется растечься от бури чувств, захвативших её. А то, что вытворяет своим языком Мэтт между её бёдер, заставляет дрожать от наслаждения. Он часто колит клитор, всасывая по очереди нежные складочки и иногда проникает кончиком в самую суть женственности, срывая у девушки яркие стоны, которые и самого его повергают в омут жажды близости. Обыкновенную животную жажду взять самку.
Горящий желанием Деймон, принимается спешно снимать джинсы и не теряя времени боксеры, являя миру вставший колом член. Он быстро остается совершенно обнажённым и вновь прижимается всем телом к Элизабет, целуя её нежные губы и сжимая рукой набухшую грудь с чувствительными острыми сосками.
Элизабет выгибается дугой и стонет, раздвигая ноги ещё шире. Невесть когда успевший раздеться Мэтт расположился снизу и стал ещё настойчивее ласкать языком её истекающие соками губки. Он берется за ноги девушки и, не прекращая своего первобытного танца языком, сдвигает её к краю кровати так, что ноги свешиваются вниз.
Так жарко, так душно, так хорошо. Элизабет никогда не думала, что фантазии, посещавшие ее так часто могут быть настолько приятными и настолько реальными. Что тела друзей, так сильно ею любимых могут быть настолько совершенными, а поцелуи возбуждающими. Она плыла на волнах экстаза, все быстрее приближаясь к водопаду, откуда упадет в нирвану.
Спустя мгновение на кровати целуются и жадно ласкают друг друга три полностью обнажённых человека. Они не говорят. Разве нужны слова, когда тела все скажут лучше. Губы молодых любовников постоянно чем-то заняты, но их шумное дыхание и стоны красноречивее тысячи слов.
Вид обнажённой, гибкой словно лозы Элизабет, как и её нежные бархатные стоны, сводят парней с ума, возбуждают и не дают возможность разуму проклюнуться сквозь эротическую дымку. Их твердые, крупные члены стоят, как каменные, горят огнем как факелы, готовые по первой же команде сжечь Элизабет в порочном пламени.
Губы и руки парней изучают каждый миллиметр её одновременно знакомого и незнакомого тела. Нет больше склок, ссор, ревности, даже любви, остается чистая, незамутненная похоть, которая о ниточке выуживает на поверхность каждую грязную фантазию или мечту.
Элизабет задыхается и извивается под их ласками. Между делом парни меняются местами, следуя за своими потаенными желаниями. Мэтт хочет рот, а Деймон киску.
Теперь уже губы Мэтта полностью оккупируют её груди, а язык Деймона – её нежные лепестки между ног, вызывая непередаваемые ощущения. Правда, достичь абсолютной нирваны Элизабет мешает одна мысль, противным писком зудящая где-то на границе сознания. Девушка обращается к ней, и ей становится стыдно. Очень, очень стыдно.
Друзья так стараются ради неё, а что сделала для них она?
Элизабет открывает глаза и видит перед собой Мэтта, упоённо ласкающего её соски. Она проводит рукой по его крепкому, гладкому телу ладонью и нащупывает стоящий колом член, при этом задохнувшись от желания почувствовать его вкус.
– Мэтт, дай! Дай, мне! – шепчет она сквозь стоны, конвульсивно сжимая ладонь.
Элизабет мало осознает, чего именно хочет. Хлесткий язык Деймона, вылизывающий её между ног и ласкающий клитор, надёжно отбивает всякие мысли.
Но Мэтт понимает. Он ставит одно колено возле ее лица, направляя свой подрагивающий от нетерпения член ей в гостеприимно раскрытый ротик.
– Да, да, детка. Возьми его в рот. Пососи. Я так долго ждал.
Элизабет задыхается от бури наслаждения, несущегося откуда-то ниже пояса, и целует кончик ствола. Потом ещё раз и ещё. Чаще, ласковее.
Мэтт пододвигается ещё ближе, и нежная, влажная головка упирается в её столь же нежные губки. Она приоткрывает их, и его член тут же скользнул ей в рот.
Деймон в это время уже полностью потерял контроль над собой.
Заметив, как член Мэтта неглубоко, но размеренно входит в гостеприимный ротик Элизабет, он поднялся, раздвинул её ноги. Он долго гладил складочки, постоянно раздвигая их и заглядывая внутрь. Тихонько прорычав, он пристроился подрагивающим от возбуждения членом с крупной розовой головкой к её истекающей влагой киске, что так приветливо для него раскрылась.
Деймон мягко надавил, и влажная головка скрылась между створок. Элизабет вздрогнула и громко застонала, а следом за ней застонал и Мэтт, чей живой ствол увитый венками, она слегка прикусила в порыве эмоций, но тут же скрасила промах, принявшись ласкать пальчиками нежную кожу яичек.
Лоно Элизабет плотно обхватило член Деймона подобно перчатке, даря неописуемые доселе ощущения. Оно было тёплым, влажным и невыносимо нежным. Волшебник снова и снова гладил Элизабет по бёдрам и, прикрыв глаза от удовольствия, двинулся глубже.
Уперевшись в её девственную преграду, он на мгновение замер, а потом одним мощным толчком снёс её ко всем чертям, с криком:
– Ох, Лиззи, мать твою!
Элизабет вскрикнула и зажмурилась от пронзившей её острой боли, но только лишь переплела свои ноги на талии любимого.
Это нормально, это пройдёт. Главное, чтобы ему было приятно, а вскоре будет приятно и ей.
Пытаясь отвлечься от неприятных ощущений в паху, Элизабет с новыми силами набросилась на член Мэтта, продолжая сосать глубже, влажно причмокивая. Он был таким твёрдым и, в то же время, мягким, что это сочетание приводило её в натуральный восторг. Она ласкала нежную головку языком, сжимала его губами, вынула его изо рта и, подтянув поближе, облизала его по всей длине.
Мэтт смотрел на её губки, плотно обхватывающие его член, и почти гудел от удовольствия, крепко сжимая зубы, и чувствуя, как все тело охватил пожар приближающегося оргазма. Краем глаза он заметил, как Деймон вошёл в Элизабет, и теперь его толчки ритмично отдавались на его члене, вместе с вибрацией из-за её гортанных стонов.
Это было захватывающе, это было дико и неправильно, но именно сейчас границы черного и белого превратилась лишь в призрачную линию, не имеющую никакого значения. Значение имела только шелковая глубина рта, и то, что он наконец имел Лиззи.
