Богатый город привлекал и простых людей, а потому количество церквей и монастырей росло как на дрожжах, дабы удовлетворить желание многочисленных прихожан пообщаться с Господом. Кавалькада графа Вандома как раз проследовала мимо главного храма Тресси – святых Петра и Павла. Именно в этом соборе в 1129 году заседал церковный собор, принявший устав ордена тамплиеров.
Вскоре, окружённая свитой рыцарей, повозка с Франческой, подъехала к замку графов Шампани. Монументальное строение поражало своими размерами и мощью, направленную на оборону, но архитектура дворца претендовала и на некоторую помпезность и изящество: фронтон над дверьми входа был украшен круглым окном, снаружи по стенам шел фриз из соприкасающихся арок, верхняя линия окон так же образовала дуги, далее шли галереи с колоннами и аркадами, и все это придавало разнообразие наружным стенам.
Путники спешились и прошли внутрь. Франческа с интересом огляделась. Интерьер замка выглядел не менее впечатляющим. Колонны и пилястры удерживали высокие своды; стены из известняка, украшенные охотничьими трофеями и дорогим оружием, освещали факелы, закреплённые в массивных канделябрах; некоторые простенки покрывала роспись, повествующая о событиях минувших лет. По галерее разносилась музыка и шум множества голосов, и девушка поняла, что пир уже в полном разгаре. Сердце юной леди вновь взволнованно встрепенулось: необходимость предстать перед десятками незнакомых людей вселяла в её душу страх, и Франческа судорожно ухватила отца за рукав.
Граф Вандом ободряюще улыбнулся: ему было понятно волнение дочери и, положив на её хрупкую ладошку свою руку, он уверено направился к высоким дверям.
Сводчатая зала, заполненная музыкой, мерцанием тысячи огней и весёлым разгулом, оглушила Франческу. Вдоль завешенных красочными гобеленами, стен тянулись длинные заставленные угощениями столы, а за ними восседали вельможи и дамы разодетые в разноцветные богатые одежды, расшитые узорчатой тесьмой, кружевами, вышивкой и драгоценными каменьями. Перед каждым гостем стояла деревянная тарелка с оловянной ложкой и кубок. Слуги сновали туда-сюда, обеспечивая малейшие прихоти гостей. Собаки шарили под столами, подбирая упавшие и специально подкинутые объедки. Подвыпившая публика взрывалась ликующими возгласами и озорным смехом. Генрих и Тиобальд сидели за отдельным столом на возвышении.
Пробираясь сквозь толпу скачущих по залу танцоров, Граф Вандом с дочерью и сопровождающими их рыцарями приближались к заветной цели. Не спуская глаз с сюзерена Шампани, Франческа украдкой утёрла лоб. От волнения её бросало то в жар, то в холод.
Генрих, держа в руках серебряный, отделанный драгоценными камнями кубок, разговаривал с сидящим рядом с ним рыцарем, а юный Тибо смиренно слушал своего дядьку – кардинала Гильома Шампанского. Гладко выбритое лицо Генриха выглядело моложавым и казалось привлекательным, но орлиный нос, глубоко посаженные глаза и тонкие чётко очерченные губы говорили о его решительности, граничащей с жестокостью, и это настораживало и даже отталкивало.
Алая накидка графа, скреплённая золотой фибулой изящной работы, прикрывала блио и сюркотт плотной белой шерсти, расшитой золотыми нитями. На кожаном поясе тонкой выделки с отделкой из серебряных пластин, висел меч в ножнах из букового дерева. Запястья господина сверкали широкими золотыми браслетами, а при каждом его движении кольца на пальцах вспыхивали искрами драгоценных камней.
Тибо же оказался милым мальчиком, лет десяти-одиннадцати, и с Генрхом его роднили разве только длинные, зачёсанные назад волосы темно-русого оттенка, другой схожести Франческа между братьями не заметила, и одет он был не менее помпезно.
Оба сюзерена, увлечённые беседой, не обратили внимания на приближение запоздавших вассалов, зато новых гостей заметил рыцарь сидевший на углу стола неподалёку от Генриха. Не забывая об обязанности охранять господина, ле Феррон бдительности не терял, а наблюдал за залом. Его интерес привлекла возвышающаяся над кривляющимися комедиантами седая шевелюра Вандома. Граф периодически склонял голову к левому плечу, похоже, с кем-то разговаривая, и Марсель догадался: де Бревьярд ведёт с собой женщину. Толпа не позволяла разглядеть даму, но рыцарь догадался о намерениях графа представить сюзерену свою дочь. Ле Феррон усмехнулся, и одновременно над его ухом раздался голос верного оруженосца:
– Ваша милость, смотрите-ка, это Вандом! И он не один! Похоже, той чертовке удалось убедить графа, что она его дочь, – хихикнул Леон и задался вопросом: – Интересно, что такое предъявила наша замарашка гордому Бушару, что он её признал?
– Мне и самому хотелось бы это узнать, – скептически улыбнувшись, отозвался господин, но Вандом наконец вышел из толпы, и глазам Марселя предстала девушка. Улыбка медленно сползла с лица рыцаря, и он бестолково уставился на Франческу.
– Ущипните меня, мессир, – выдохнул ему в лицо Леон. – Неужто это наша леди Чертополох?
Продолжая пялиться на девушку, ле Феррон молчал. Перехваченная обручем копна светло-золотистых локонов спадала до самых бёдер, нежное лицо полыхало стыдливым румянцем. Спутница графа взволнованно покусывала алые губки, а густые длинные ресницы трепетно вздрагивали, лишь подчёркивая огромные тёмно-синие глаза. Узкое блио-платье выгодно обрисовывало её фигурку. Тонкая талия, округлые бедра и упругая, зовущая к ласкам грудь не могли не привлекать взгляд. Во рту у Марселя вдруг пересохло. Он и припомнить не мог, испытывал ли ещё когда такое сладостное восхищение.
Наконец Генрих обратил внимание на появившихся возле стола людей, и Вандом поклонился.
– Господин, позвольте представить вам мою дочь – Франческу, – указывая на спутницу, произнёс граф.
Девушка подошла к возвышению и последовав примеру отца, опустилась в глубоком поклоне. Взглянув на покорно склонившую светлую головку, Генрих удивлённо вскинул брови.
– Неужели, Вандом, вы смогли наконец отыскать свою дочь?
– Бог услышал мои молитвы! – расцвёл Бушар, и сюзерен сделал знак присевшей в поклоне Франческе. Правда, не почтение заставило девушку так подобострастно склониться, а страх выдать перед врагом свою ненависть.
– Поднимитесь, милое дитя! – покровительственно воскликнул сюзерен.
Девушка выпрямилась и постаралась придать взгляду выражение глупой наивности. Что-что, а это она умела делать виртуозно! Франческа давно заметила, как все мужчины, включая грозного Ульриха или Жеральда, просто млели, когда она строила из себя простодушную дурочку.
Взглянув на юную леди, господин на мгновение замер, а в его глазах, загорелась не ускользнувшая от Франчески заинтересованность. Стараясь изобразить смирение, она вновь трепетно опустила ресницы и мысленно возликовала. «Ну что, нянюшка? А ты говорила, что граф не обратит на меня внимания! – хмыкнула про себя плутовка. – Права была Жанна, когда говорила, что главное оружие женщины – это её красота. Мужчины перед ней бессильны». Желая закрепить успех, Франческа, бросила на Генриха быстрый взгляд, сочетающий в себе девичью робость и явное восхищение влиятельным господином.
