Естественно, такое скопление знати словно магнит притягивало торговцев и ростовщиков, лицедеев и менестрелей, крестьян и ремесленников, да и прочий простой люд, и теперь Тресси напоминал шумную ярмарку. Вся эта толпа крикливо привлекала к себе внимание, предлагая различную снедь, одежду и обувь, оружие и доспехи, лошадей и снаряжение, а то просто развлекала зевак в надежде немного подзаработать. Повсюду реяли флаги с гербами, расставленные вдоль стен щиты, мельтешили ярки забором, а бряцанье оружия порой перекрывало звон церковного колокола.
Минуя узкие улицы, Франческа с отцом подъехали к замку сюзерена. Издалека девушка смогла разглядеть, как у главного входа королей встречали оба графа Шампани, а за спиной Тибо она различила застывшую фигуру ле Феррона. Сердце юной леди неожиданно встрепенулось, но она с недовольством хмыкнула: «Всё бдит…»
Гостей в замке собралось с избытком, и Вандом, скрепя сердце, согласился, что бы дочь определили в покои фрейлин, тем более Франческа на этот раз была не одна, за ней неотступно присматривала бдительная Берта. Сам же граф довольствовался небольшой комнатой, ранее принадлежавшей прислуге, где и разместился со своими рыцарями.
Мария и Камилла, тепло встретив Франческу, тут же принялись расспрашивать о причине её столь неожиданного исчезновения, и девушке пришлось на ходу сочинять легенду своего скорого отъезда и затворничества. Слушая историю о том, как, переживая за здоровье отца и состояние нянюшки, благочестивая дочь решила уединиться в монастыре, юные дамы умилялись ангельской добродетели подруги. Франческа, рассказывая о своём бесконечном божественном служении, разумеется, ни словом не обмолвилась о встрече с красавцем рыцарем. Устав от расспросов, мадмуазель Вандом решила перевести разговор в другое русло:
– Мадам, а ваш муж тоже будет выступать на турнире? – обратилась она к графине Фландрии.
– К сожалению, нет, – вздохнула Мария. – Буквально перед отъездом он вздумал обуздать необъезженного скакуна, и тот скинул его, и мой Балдуин повредил ногу. Лекарь настрого запретил ему подниматься с постели, если он не намерен остаться калекой. А поскольку вскоре мы все собираемся в Крестовый поход, супруг решил послушаться эскулапа и остался дома.
– О, представляю, как он расстроен из-за того, что не может принять участие в состязании, – поддержала госпожу Камилла.
– Да. Он возлагал большие надежды на этот турнир, – согласилась Мария.
Но час грандиозного приёма приближался, и благородные леди поспешили облачиться в праздничные платья. Оглядев своих фрейлин, графиня Фландрии осталась довольна увиденным: девушки в точности выполнили её указания, и наряды камеристок выглядели превосходно. Камилла благоухала свежестью весенней листвы, Франческа светилась бирюзой полуденного неба, а сама графиня Фландрии, в блио из золотой парчи, блистала Солнцем, и могла бы затмить даже королеву, если бы та отважилась прибыть в замок графов Шампани вместе с супругом. Но после того как обещанная Генриху Изабелла вышла замуж за Филиппа, юную королеву здесь не жаловали.
Вскоре Мария в сопровождении фрейлин переступила порог огромной залы. Девушки, как подобает приличным леди, скромно потупившись, заскользили вдоль заполненных гостями столов, с торжествующим волнением прислушиваясь к прокатившемуся по рядам восторженному шёпоту.
Опустившись рядом с госпожой на положенное ей по статусу место, Франческа наконец смогла поднять глаза. Ей ужасно хотелось увидеть Ричарда, но прежде её обжёг взгляд ле Феррона. «Опять он! Никак не успокоится, всё следит!» – внутренне вздрогнула мадмуазель Вандом и, равнодушно отвернувшись, перевела глаза на английского короля. Оказалось, известный рыцарь с интересом её разглядывал, очевидно узнавая в ней незнакомку с дороги.
Наклонившись к Генриху, Ричард, что-то проговорил, и Франческа по взгляду графа Шампани догадалась: английский король расспрашивает о ней. Явно недовольный интересом Ричарда, Генрих досадливо поморщился, и девушка возликовала, у неё представился шанс утереть нос графу. «Следующий раз подумаешь, прежде чем делать мне свои гнусные предложения!» – мысленно хихикнула она, но внешне сохраняя благородное достоинство, гордо вскинула носик.
В зале находилось немало красивых женщин, но Франческа казалась Ричарду намного прекрасней всех остальных дам. Девушка поражала царственной осанкой, в ней ощущалось присутствие внутренней силы, и в то же время она источала трогательную нежность. На её покатые плечи свободно ниспадали шелковистые белокурые волосы. Из-под густых и необычно тёмных для блондинки ресниц на мужчину спокойно смотрели большие синие глаза, именно спокойно, а не задумчиво или кокетливо. Алых губ прелестницы коснулась едва заметная улыбка, и ласковым мягким теплом повеяло от её ангельского лица. Ричарду внезапно захотелось прикоснуться к нему и осыпать девушку поцелуями.
От внимательного взгляда ле Феррона не ускользнули ни интерес Ричарда к дочери графа Вандома, ни недовольство Генриха подобной симпатией английского короля. Если первое вызвало у Марселя некоторое раздражение, то второе позволило украдкой позлорадствовать: «Пусть теперь моего господина съедает ревность из-за ветреной леди Чертополох, – напряжённо наблюдая за Франческой, с издёвкой размышлял телохранитель. – Не знал бы, на что способна эта чертовка, решил бы, что передо мной явился чистейший ангел», – пытался он убедить себя в порочной сущности девушки, в слабой надежде избавиться от дьявольского наваждения.
Пир между тем был в самом разгаре. На первое у графа Шампани сегодня подавали жареного оленя, разрезанного на куски и сильно приправленного горячим перцовым соусом. За ним внесли жареных павлинов и лебедей. В то время как одни слуги и оруженосцы разносили кушанья, другие обходили стол с кувшинами, наливая в кубки вино. Столы ломились от блюд: колбасы, начиненные мясом каплуна, рагу из оленьего мяса, бараньи ноги, приправленные шафраном, кабанье мясо с изюмом и сливами, зайцы и кролики, всевозможные птицы, пироги с мясной начинкой, соус из вареной моркови, шпинат – чего здесь только не было и всё хотелось попробовать.
Перекрывая звучание музыки, гремели заздравные речи, прославляющие обоих королей и благородных рыцарей, раздавались хвастливые возгласы, заявляющие о скорой победе над врагами истинной веры, не забывали господа выпить и за прекрасных дам. Вино и эль лились рекой, яства перемалывались с чудовищной быстротой, и собаки уже лениво лежали под столами, разборчиво выбирая самые аппетитные кусочки.
На десерт подали яблоки, финики и пирожные в виде растений и животных. Глядя на всё это изобилие, Франческа уже не могла вздохнуть: «Да, это не монастырская кухня, – мысленно хмыкнула она, пробуя очередное изысканное лакомство. – Всё! Больше не могу! Ну, скорее бы уже пригласили танцевать!» – взмолилась девушка и, словно услышав её пожелание, заиграла весёлая мелодия. Молодёжь оживлённо поднялась с мест и устремилась в центр залы.
Сначала гости кружились в общем хороводе, и Франческа, грациозно порхая в такт музыки, не забывала украдкой бросать взгляды английскому королю, а убеждаясь, что Ричард так же заинтересованно следит за ней, целомудренно опускала длинные ресницы. Но наконец зазвучали более замысловатые танцы, где мужчины и женщины передвигались парами. Мадмуазель Вандом отплясывала с Этьеном, начальником охраны отца, как неожиданно ей на глаза попался ле Феррон. Марсель вёл в танце Камиллу, не сводя с девушки глаз. Фрейлина графини Фландрии, словно послушавшись давнего совета Франчески, была раскована и, обворожительно улыбаясь рыцарю, оживлённо с ним разговаривала. Тёмные глаза Камиллы сверкали брильянтами, а на нежных щёчках играл прелестный румянец.
