– Что, провела она тебя? – догадавшись, о чем думает провожатый, хихикнула старуха. – А ты тоже хорош, – вдруг надулась она. – Вишь чего удумал, с девчонкой по ночам встречаться! Если б не я, наверняка бы сама прискакала, – осуждающе покачала головой нянюшка, и сердце Марселя вновь радостно встрепенулось. – Ты не сердись на неё, – уже по-свойски пробурчала Берта. – Она совсем дитя, и такая же взбалмошная, как её матушка.
– Вы знали мать Франчески? – насторожился ле Феррон и нянюшка, прикусив язык, разозлилась на себя: «Вот старая дура!»
– Видела пару раз, когда она искала защиту в монастыре, – буркнула Берта, но Марсель тут же почувствовал фальшь.
– Тогда почему вы решили, что она взбалмошная?
– Ну не знаю… Мне так показалось, – старухе сразу расхотелось общаться и, поднимаясь по лестнице, она взялась тяжело охать. – Вот мы и дошли, – облегчённо выдохнула Берта. – Благодарю вас, сир рыцарь, – поклонилась она и скрылась за дверью.
Проводив нянюшку, ле Феррон развернулся и, шагая по галереям, недоумевал: «Что же они все скрывают?» – всю дорогу размышлял он.
Оказавшись в тёмной комнате, Берта убедилась, что Франческа на месте и, кряхтя сама стала укладываться спать.
– Да, этот рыцарь просто красавец, – проговорила она в воздух, абсолютно уверенная, что подопечная её услышит. Заметив, как ровное дыхание Франчески замерло, старуха иронично улыбнулась и вздохнула. «Ох, глаз да глаз за ней нужен! Ну точно – как мать!» – погружаясь в сон, подумала Берта.
Франческа и в самом деле не спала, при свете луны она видела, как ле Феррон схватил нянюшку, и от души потешалась своей проделкой, когда же рыцарь повёл старуху к замку, девушка поспешила назад в спальню, а поскольку ей хотелось избежать разборки с Бертой, она притворилась спящей. Но слова нянюшки заставили юную леди открыть глаза и расплыться в довольной улыбке. Сама, не зная, чему она радуется, Франческа обняла подушку и, вспоминая вечер, вскоре уснула.
Глава пятнадцатая
За время, проведённое в монастыре, Франческа привыкла вставать рано, и теперь заполнившие комнату солнечные лучи не давали ей уснуть. Сначала она пыталась не обращать внимание на могучий храп Берты и тоненькое сопение Камиллы, но подумав, девушка поднялась и, ополоснув лицо, самостоятельно оделась. Довольно скромное бежевое платье оттеняло более светлые волосы Франчески и удивительно ей шло, впрочем, как и любой другой наряд. Девушка оглядела спящих дам: «Вот сони!» – хмыкнула она и от скуки подошла к окну.
Погода стояла замечательная, звонкий щебет птиц звучал жизнерадостной песенкой, и ей захотелось прогуляться по саду. Легко сбежав по каменной лестнице, Франческа распахнула дубовую дверь, и лишь только она покинула серые затхлые стены замка, как утро охватило её яркими красками и запахом цветов. Следуя по дорожке, девушка остановилась у той самой лавочки, где минувшей ночью, её дожидался ле Феррон. Плутовка лукаво улыбнулась: место на самом деле было замечательным! Огромный куст розы скрывал лавочку от посторонних глаз, а нежный аромат, источаемый восхитительными цветами, просто кружил голову.
Стараясь не уколоться о шипы, Франческа сорвала розу и, вдыхая её аромат, последовала дальше по дорожке. Замок окутало удивительное спокойствие. Гости, не в силах отойти от хмельного загула, продолжали спать, лишь редкие слуги спешили по делам. Прогуливаясь вдоль каменной стены, Франческа неожиданно для себя вышла на ристалище. Здесь оказалось довольно оживлённо, ближе к вечеру ожидался турнир, и подготовка к нему шла полным ходом. Место, огороженное тилтом
[20], посыпалось свежим песком, слуги застилали скамейки коврами, а палатки для особо знатных господ и дам украшались дорогими тканями, лентами и цветами. С любопытством наблюдая за приготовлениями, девушка взглянула на самый красивый шатёр, предназначенный для королевы Любви и Красоты, которую предстояло провозгласить победителю состязания. Франческа вздохнула, как бы ей хотелось занять в этом шатре почётное место. «Ах если бы Ричард назвал моё имя!» – взволнованно подумала она, а то, что именно английский король одержит победу в турнире, не вызвало у юной леди никакого сомнения.
Романтичные грёзы завладели разумом, и перед глазами девушки стали мелькать красочные картины одна ярче другой. Сначала венценосный рыцарь опустился перед ней на колено, и она в знак верности подарила победителю свой пояс. Принимая дар, король поклялся Франческе в любви, и все вокруг дружно вздохнули: кто от умиления, а кто из зависти, поскольку только что Ричард объявил прекрасную леди Вандом своей невестой и отдал ей своё Львиное Сердце. Далее, довольно сумбурно, пролетели сцены венчания и праздничного пира, но прямо за свадебным столом могущественный супруг заявил Филиппу, что его кузен, Генрих, должен вернуть Шапеллот его жене – Франческе. Реакция французского короля не особо чётко вырисовывалась в голове фантазёрки, но главное, что она видела наверняка, как поверженный Генрих Шампанский, подобострастно склонившись перед ней на колени, подаёт ключи от замка, и она – наследница графа Ульриха – на белоснежной кобыле победительницей въезжает в главные ворота Шапеллота!
«Ух, – отгоняя сказочные мечты, тряхнула головой Франческа. – Конечно, глупо надеяться, что английский король женится на мне, если даже граф Шампанский считает леди Вандом неподходящей для себя партией, – надула она губки. – Но, с другой стороны… Чтобы заставить рыцаря совершать ради тебя подвиги, совсем необязательно выходить за него замуж. Даже наоборот, я слышала, как на турнирах жёны, сидя рядом с мужьями, рвали на себе одежды и бросали их в качестве знаков внимания дерущимся рыцарям. В свою очередь мужья, сражающиеся на ристалище, провозглашали дамами сердца вовсе не своих жён», – задумалась девушка, но тут её внимание привлекло движение на противоположной стороне ристалища. К ограждению площадки подошли Генрих и его младший брат Тибо, а следом за господами шагал ле Феррон. Граф Шампани выглядел вполне бодрым и вовсе не подавленным, каковым он представлялся Франческе в мечтах, и она печально вздохнула.
После вчерашнего инцидента девушке совсем не хотелось встречаться ни с Генрихом, ни тем более с Марселем, и мадмуазель Вандом поспешила ретироваться.
Да, очищение внутренностей, устроенное неугомонной леди Чертополох, пошло графу Шампани на пользу, хотя вечером и заставило его изрядно поволноваться и испытать пару неприятных часов. Приняв снадобье, предписанное лекарем, Генрих быстро справился с недугом, но, обессиленный, тут же свалился на кровать и уснул. Зато утром граф чувствовал себя превосходно, в отличие от своего венценосного кузена и короля Ричарда, тяжело страдающих от похмелья.
Граф Шампанский возлагал большие надежды на свой турнир. Ещё ранее они с Филиппом обсуждали, что неплохо было бы утереть нос английскому монарху. Хотя король Франции и слыл другом Ричарда, но он всегда мечтал вернуть земли издревле принадлежащим франкам: Нормандию, Анжу, Мэн, Турень и Аквитанию, а потому Филипп вёл хитрую игру и методично стравливал доверчивого высокородного товарища с его отцом королём Генрихом II. А когда Ричард сам стал монархом, Филипп и далее продолжил изображать из себя лучшего друга отважного рыцаря Львиное Сердце. Правда, в отличие от английского короля, король Франции не славился ратными подвигами, но зато обладал другими качествами, необходимыми мудрому правителю, и шаг за шагом приближался к заветной цели объединения под своим крылом французских владений. А на поединках и полях сражений его заменял кузен – граф Шампани.
