– Вы сами запретили произносить ваше имя! – огрызнулся ле Феррон. – А тот поцелуй… Он был совсем другим!
– Ну конечно! Свои поцелуи вы дарите по-другому! – скривилась она.
– Зато вы свои раздариваете всем подряд!
– Вы невыносимы! – всё же топнула ножкой Франческа и, развернувшись, поспешила к замку.
– Я обещал проводить вас! – пошагал рядом Марсель.
– Сама дорогу найду! – фыркнула девушка, но рыцарь не отставал, и вскоре сердитая парочка вернулась в главную залу.
И как раз вовремя. Танцы успели закончиться, и гости вновь рассаживались за столы, в ожидании награждения главных победителей турнира. Лучшей десятке участников король лично вручал денежные награды, и наконец, очередь дошла до ле Феррона.
Марсель, как и все предыдущие рыцари, опустился на колено перед королевой Красоты и Любви и, расписав его достоинства, Камилла водрузила на голову победителя лавровый венок, оплетённый её лентой. Наблюдая за идеалистической картиной, Франческа криво усмехнулась, попутно поглядывая на Ричарда, уже восседающего за столом в венке с её лентой.
Девушка догадывалась, что совсем скоро отец потребует от неё покинуть залу и под присмотром Берты отправиться спать. А значит, сегодня у неё больше не будет возможности поговорить с английским королём. «Ну ничего, зато у меня есть время спокойно подумать, как в глазах Ричарда очернить графа Шампанского, – не сдавалась она. – Уже завтра состоится охота. Вот там мне нужно действовать наверняка», – уже готовила ядовитые стрелы интриганка, ощущая себя земным воплощением римской Дианы
[25].
Получив из рук прекрасной дамы венок победителя, ле Феррон направился к столу, где его ожидал Филипп. Король собственноручно хотел наградить человека, сумевшего опрокинуть в пыль отважное Львиное Сердце.
– Здесь тысяча парижских ливров
[26]! – вручая тяжёлый кошель похвастал король.
Зал взволнованно загудел: мало кто удосуживался получить столь высокую награду!
Почтительно поклонившись, Марсель потерял дар речи, в его руках находилось целое состояние. Рыцарь уже собирался занять своё место, как Генрих его остановил:
– Но это ещё не всё! – воскликнул граф Шампани. – Все знают о доблести и чести ле Феррона! – начал он издалека, и публика одобрительно закивала. – Марсель не раз доказывал свою храбрость и преданность. Я сам обязан ему жизнью. А совсем недавно сей благородный рыцарь не позволил подлым разбойникам захватить моего брата Тиобальда, – посмотрел Генрих в сторону восседающего в окружении свиты герцога Бургундского, но Гуго сделал вид, что не понял намёки графа. Генрих вновь взглянул на Марселя и пафосно воскликнул. – Ле Феррон! Ты не один год верой и правдой служил нашей семье и не раз доказывал свою неподкупность. И за свою верность и отвагу ты заслужил награду! – сюзерен сделал многозначительную паузу, и гости в ожидании замерли. – Я уверен, ты и впредь не подведёшь меня и в моё отсутствие станешь надёжным защитником и хранителем наших земель! – граф подал знак, и ему поднесли свиток с печатью. Генрих не спеша развернул документ и торжественно заявил. – Ле Феррон! Этой грамотой я дарую тебе земли и замок Шапеллот!
При последних словах Франческа перестала дышать. Застыв на месте, она открыла рот и, глупо захлопав ресницами, вылупилась на Марселя. Пока она сидела в оцепенении, зал в едином восторженном возгласе всколыхнулся, следом за Генрихом гости подняли чаши, и все дружно выпили за доблестного рыцаря ле Феррона.
Сам Марсель, похоже, не осознавал до конца, как в одночасье умудрился стать богатым землевладельцем и хранителем замка. Рыцарь растерянно оглядывался и, смущённо принимая посыпавшиеся на него поздравления, бессмысленно улыбался.
Филипп, наклонившись к Генриху, прошептал:
– Очень мудрый шаг с твоей стороны, кузен.
– Да, – хмыкнул граф. – Доверив горный перевал ле Феррону, я убиваю сразу двух зайцев: вручив замок преданному человеку защищаю ворота в наши земли, и при этом не затрачу ни единого денье
[27] на его восстановление.
Франческа сидела ни жива, ни мертва. «Как?! Мой Шапеллот отдали этому несносному ле Феррону?! Этому назойливому Репейнику?! – она готова была расплакаться, а святящийся радостью рыцарь ещё больше подливал масла на расклеенные угли её жгучей обиды. – Посмотрите на него! Раздувается, словно индюк! Вот так просто взял и получил мой замок! Самовлюблённый болван! – горячилась она и вдруг задалась главным вопросом. – И что мне теперь делать? – а, вспомнив все последние встречи с Марселем, девушке от отчаянья захотелось завыть, и запоздалое сожаление заполнило её душу. – Ну почему я так вела себя с ним?! Он же меня терпеть не может! И думает обо мне чёрт знает, что!» – ругала себя Франческа, понимая, что, оказывается, поставила не на ту лошадку.
Услышав о столь неожиданно щедром подарке, дамы вокруг королевы Красоты оживились, и графиня Фландрии проговорила:
– Ну вот, наш ле Феррон сделался завидным женихом! Причём, во всех отношениях. Может вскоре, Камилла, ты станешь не только дамой его сердца, но и женой? – лукаво улыбнулась Мария.
– Всякое может случиться, – пожав плечами, сверкнула глазами девушка. – Правда, отец обмолвился, что герцог Бургундский предлагает союз с его сыном Александром.
– О-о-о! – вскинула брови графиня. – И что же ты молчала? Теперь тебе есть из чего выбирать. Конечно, род герцога под стать королям, и земли у него обширные, вот только Александр – не старший сын, а значит, наследовать ни титул, ни земли не может, да и внешне он совсем непривлекательный, – сморщила носик дама.
– Согласитесь, мадам, гораздо приятней жить с богатым и влиятельным мужчиной, чем с бедным и далёким от двора. А если он к тому же хорош собой, это приятней вдвойне игриво хихикнула королева Красоты.
– Ну а если муж увалень, можно завести и блестящего поклонника, – согласилась Мария и, скорчив печальную мордочку, вздохнула. – Одно лишь меня огорчает… чувствую, что скоро я потеряю свою фрейлину. Но, надеюсь, мы останемся подругами? – пытливо взглянула она и, получив утвердительный ответ, улыбнулась.
Дамы продолжали обсуждать достоинства потенциальных женихов, но, слушая их беспечный щебет Франческа молчала и всё больше злилась. «О! Наша прекрасная Роза, похоже, та ещё штучка! А уж как убедительно строила из себя целомудрие и бескорыстие… Со стороны посмотришь, прямо святая! А на самом деле – себе на уме! – неожиданно поняла мадмуазель Вандом. Её душу изводила досада, и девушка жалобно заскулила. – Похоже, теперь Камилла совсем не против заполучить ле Феррона вместе с моим замком!» – и от подступившей к горлу горечи ей захотелось заплакать.
