– Нет, вы не понимаете! Франческа – моя дочь! А это, – показал он на портрет… – это моя Изабель… Моя законная жена, – и, заметив недоумение в глазах рыцаря, пояснил: – Я был женат на дочери графа Ульриха, но из-за вражды наших семей скрывал это. А потом граф Ульрих додумался пойти против Филиппа, потому я и дальше скрывал настоящее имя своей жены, – нахмурился Бушар и вкратце рассказал свою историю. – Франческа говорила, что вы ненавидите её и подозреваете в обмане. Я пытался утаить от вас правду… Это я уговорил настоятельницу не выдавать мою дочь. Но теперь вы всё знаете… Я предубеждал Франческу, что добром эта затея не кончится, – покачал головой граф. – Но она вбила себе в голову, что должна вернуть Шапеллот. Вот и искала способ завладеть замком. Я позже догадался, что тогда, у охотничьего домика, вы говорили правду. Это она всё подстроила… – сокрушённо вздохнул отец и обмяк. – Я понимаю, зачем вы раскопали всё это. Вы хотите отменить помолвку. Ну, что ж это ваше право… Вы должны рассказать вашему господину причину отмены свадьбы. Но знайте! Я не отдам ему мою девочку! Жанна отдала свою жизнь, спасая её, и я готов защищать свою дочь и буду сражаться до последней капли крови. Я скорее её сам убью, чем отдам на растерзание волкам Генриха, – предупредил граф и вновь опустил голову.
Совершенно ошеломлённый, ле Феррон сидел, не смея пошевелиться. Всё услышанное, сбивало его с толку. «Выходит, я придумал государственный заговор там, где его не было? Да, Марсель, прав был Леон, ты действительно помешался на своей подозрительности», – мысленно усмехнулся рыцарь, но, наконец осмыслив слова графа, заговорил.
– Я не откажусь от помолвки, – твёрдо заявил ле Феррон, и старик в изумлении поднял глаза.
– Не откажетесь?
– Не знаю, почему ваша дочь решила, что я её ненавижу, – растерянно пожал плечами Марсель и, прямо взглянув на графа, признался: – Я люблю Франческу.
Теперь пришла очередь удивляться отцу:
– Любите? А как же… – захлопал он глазами. – Она обижается на вас… Говорит, что вы смеётесь над ней и называете… Как его? – нахмурился Бушар, вспоминая название сорняка.
– Леди Чертополох, – виновато улыбнувшись, подсказал рыцарь.
– Ну да! – неожиданно засмеялся старик. – Смею признать, точное сравнение!
Ле Феррон вздохнул и грустно усмехнулся:
– Как раз наоборот. Это Франческа меня терпеть не может. Поэтому я и удивлялся, с чего бы это она захотела выйти за меня замуж. Но теперь мне всё понятно…
– Не обижайтесь на неё. Франческа просто ещё ребёнок. Немного капризный, но очень добрый. И этим она похожа на свою мать, – мечтательно вздохнул Вандом. – Такая же взбалмошная, своенравная… но очень ранимая.
– Я это заметил, – тепло улыбнулся Марсель. – Только не предавайте меня. Она и так всё сердце мне истерзала своими колючками.
– Вы удивляете меня, ле Феррон! – вскинул брови старик. – Славный рыцарь, а тоже ведёте себя, как ребёнок, – улыбаясь, покачал головой он. – Боитесь открыться ей в своих чувствах? Эх, молодость, молодость… Ну, да ладно! Как знаете… Я рад, что мы с вами объяснились. Честно говоря, меня мучало, что, покрывая Франческу, я участвовал в её обмане. И я рад, что её мужем станете именно вы. Всегда мечтал иметь такого сына.
– Спасибо, мессир, – улыбнулся Марсель. – Надеюсь, не разочарую вас.
– Вы хотите увидеть Франческу?
– Даже не знаю… с одной стороны, ужасно хочу, но с другой… боюсь, как бы мы с ней вновь не поссорились.
– Тогда пусть и дальше сидит под замком, – хмыкнул Вандом. – Думаю, ей это пойдёт на пользу.
Пред тем, как отправиться в свои покои, Бушар, с надеждой взглянув на будущего зятя, неожиданно попросил:
– Ле Феррон, вы не подарите мне этот портрет? – указал он на холст. – После того, как вы заберёте у меня дочь, он один будет радовать меня.
Марсель, конечно, согласился и передал картину старику.
Переночевав в замке Бревьярда, рыцари чуть свет отправились в обратный путь. Марсель радовался, что его подозрения оказались безосновательными, и ему стало значительно легче дышать. Конечно, понимая причину согласия Франчески на брак, сердце рыцаря продолжало терзаться, но уже не настолько остро, как раньше: все же он лелеял надежду на ответное чувство и ему не терпелось поскорее обнять невесту.
Глава двадцать вторая
Всё время до свадьбы Франческа, скучая в своей каменной клетке, с волнением ожидала знаменательного дня. Нет, конечно, девушку никто в высокой башне не запирал: с разрешения отца и под присмотром Берты она могла свободно перемещаться в пределах стен крепости, но вот за ворота ей выходить строго запрещалось. Решив больше не испытывать терпение отца, Франческа приказу не противилась, а как и полагается добропорядочной невесте, занималась рукоделием. Но чем ближе становилось время венчания, тем больше она волновалась.
С момента помолвки ле Феррон в замке Бревьярда не появлялся, и в сердце гордячки поселилась тревога. «Похоже, он совсем не желает меня видеть? – с горечью размышляла она и тут же упрямо фыркала. – Ну и пусть! Вот и хорошо! Очень надо терпеть его насмешки и нравоучения! – кипятилась девушка, упрямо не желая признать, что она скучает по Марселю и страстно мечтает его увидеть. И когда Берта сообщила о визите ле Феррона, Франческа засияла и приказала приготовить ей самое красивое платье. Весь вечер невеста просидела в ожидании, когда её позовут к столу, но приглашения так и не последовало, и, разозлившись она сорвала платье, растрепала волосы и, завалившись на кровать, пол ночи проплакала в подушку. «Он не презирает меня и не желает видеть!» – терзалось её маленькое сердечко.
Утром за завтраком, Франческа стараясь выглядеть как можно равнодушнее, поинтересовалась у отца зачем приезжал ле Феррон.
– Нам необходимо было согласовать вопросы по предстоящей свадьбе, – внимательно наблюдая за девушкой, небрежно ответил Вандом.
– И что, он не захотел встретиться со мной? – напряжённо сложила она губки.
Заметив подступающие к глазам дочери слёзы, Бушар мысленно улыбнулся. «Глупенькая моя девочка!» – подумал отец и решил её успокоить.
– Почему же… Он очень хотел тебя увидеть, но я не позволил, – сделав строгое лицо, проговорил граф. – Я обещал тебе, что ты будешь наказана, и ничто не заставит меня нарушить данного мной слова! Ле Феррон просил сжалиться, но я был непреклонен! – пафосно заявил Вандом, с удовлетворением заметив, как личико девушки посветлело:
– Он расстроился?
– Ещё как!
– Вот и хорошо, пусть расстраивается, – засверкала она глазами.
– Ещё Марсель говорил, что я излишне жесток к тебе.
– Так и сказал? – обрадовалась Франческа, но, заметив насмешливый взгляд отца, тут же надулась. – И что ещё говорил этот сир Репейник?
– Ты несправедлива к нему, – покачал головой Вандом. – Ле Феррон исключительно порядочный человек, и тебе повезло, что на его месте оказался именно он, а не кто-то другой.
