Теперь ле Феррону предстояло заявить о своей даме чердца и, ожидая повторения романтичной сцены, все затихли. Марсель прямо взглянул на Франческу и вытащил из под сюрко веточку чертополоха. При виде подобного подношения публика в недоумении зашепталась, а Франческа побледнела. «Решил меня опозорить!» – испугалась она, но ни один мускул не дрогнул на её лице. Судорожно размышляя о достойном ответе, девушка сделала знак пажу и что-то шепнула ему на ухо. Мальчик тут же исчез, а ле Феррон начал речь:
– Я не хочу рассказывать о добродетелях моей жены это было бы нескромно, и как известно тщеславие – это грех. Я не буду говорить о её остром уме, поскольку считается, что женщине не обязательно сие качество, и его наличие всегда задевает мужчин. Я не стану расписывать красоту этой юной леди, она и без того очевидна, а моё восхищение одной женщиной может обидеть других прекрасных дам. А поскольку достоинства Франчески превосходны, я не знал, какой цветок мог бы украсить её, любой из них меркнет рядом с ней. И, подумав, я выбрал чертополох. Его бутон изящный и нежный, а сам цветок гордый и непобедимый. Предание гласит, что он способен разрушать злые чары и изгонять демонов, что он покровительствует воинам и дарует матерям сыновей, – Марсель сделал паузу, и публика одобрительно загудела. – Поэтому я дарю этот удивительный цветок самой прекрасной девушке на земле, и как символ поместил его на свой щит, дабы он оберегал меня в бою!
Все обратили внимание на щит ле Феррона. Действительно, герб рыцаря переплели колючие стебли и листья чертополоха, а гордый девиз засиял золотом: «Никто не ранит меня, не поранившись сам!»
Марсель заставил Сарацина опуститься на колено и поклониться прекрасной даме. По рядам восторженным ветерком прошелестел шёпот: это вам не банальные розы и показные поцелуи! Конь снова поднялся, ле Феррон подъехал к шатру и передал подарок девушке.
Франческа растерянно захлопала ресницами: «Как этот ле Феррон сумел вот так всё повернуть. Надо же! Он умудрился из сорной травы сделать величайшую награду», – недоумевала она, но всё же её сердце радостно затрепетало, подобных восхвалений ристалище ещё не слышало. Но даме предстояло дать достойный ответ, чем и подтвердить всё сказанное о ней. Франческа поднялась с места, и в этот момент подбежал паж и сунул госпоже в руку комочек репейника.
– Благодарю вас за столь возвышенные слова, благородный рыцарь, – начала она речь. – Мой подарок будет так же символичен. Надеюсь, он навсегда поразит ваше сердце! – и с этими словами Франческа швырнула репейник. Бросок угодил точно в цель и колючки вцепились в сюрко на груди ле Феррона. Публика оживилась и захихикала, а девушка проговорила:
– Что роза? Её красота быстротечна, хрупка и ранима. Репейник же неприхотлив и вынослив, он крепко впивается в недругов и никогда не сдаётся. Ле Феррон! Пусть мой подарок принесёт вам удачу, защитит от врагов и дарует победу!
Трибуны восторженно всколыхнулись:
– Да, достойный ответ! Ле Феррон прав насчёт ума девушки.
Марсель показательно прикоснулся рукой к колючему украшению на своей груди и поклонился.
Все формальности были соблюдены, и граф Вандом подал знак. Прогремели трубы, и вновь всадники, хлынув друг на друга, перемешались в страстном желании показать собственную доблесть. Мужчины отчаянно наносили удары и отбивались, сталкивая противников с коней и падая сами. Во всеобщей толчее Франческа с удовлетворением заметила выпавшую из петлицы Александра Бургундского розу. Нежный цветок вскоре затоптали, и леди Чертополох торжествующе усмехнулась.
Сражение шло с переменным успехом, но соратники ле Феррона оказались более выносливыми и умелыми, и наконец протрубивший сигнал возвестил об окончании поединка и победе Марселя. Франческа засияла, её мечта сбылась!
Не успели пажи очистить ристалище от мусора, как леди де Феррон грациозно последовала в предназначенную для королевы ложу и, величаво опустившись на обвитое цветами и лентами кресло, с замиранием сердца оглядела трибуны. Её взгляд наконец остановился на мужественном лице мужа. Заметив в её глазах восторг и благодарность, Марсель удовлетворённо улыбнулся: так приятно сделать любимую счастливой!
После оглашения результатов рыцари получили из рук королевы Красоты заслуженные награды, а затем гости переместились в замок, где всех ждало свадебное застолье.
Угощенья подавались нескончаемым потоком, блюда сменяли одно другое, и в вине так же не было недостатка. Вандом не скупился, он выдавал замуж единственную дочь! Тосты не смолкали, молодых засыпали подарками и пожеланиями счастливой жизни, менестрели радовали слух прекрасными песнопеньями, а шуты и комедианты не давали гостям скучать.
Ле Феррон, улыбаясь, принимал поздравления, но мысленно собирался с духом: сегодня ему предстояло одержать свою главную победу – победу над строптивой и столь желанной девушкой. Марселю безумно хотелось, наконец, остаться с невестой наедине, и в то же время он страшился этого момента, и чем дальше, тем больше нарастало его волнение.
Франческа же, купаясь в лучах внимания и восхищения, мало задумывалась о предстоящем уединении с мужем. Сегодня она была вдвойне счастлива: она не только завоевала свой Шапеллот, но ещё стала королевой Красоты и Любви.
Но вот пришло время проводить молодожёнов в опочивальню, и когда двери закрылись, и они остались вдвоём, девушка осознала, что теперь должно произойти. В глазах ле Феррона полыхал такой огонь, что Франческе сделалось не по себе. Марсель подошёл к юной супруге, осторожно провёл кончиками пальцев по её лицу, будто перед ним находилась хрупкая вещица, и, не заметив в её глазах ничего, кроме страха, почувствовал укол в груди. «На что ты надеялся? – тяжело вздохнуло сердце. – Ты ей не нужен…» Но всё же рыцарь осторожно коснулся нежных губ. Тело мгновенно заполнило томительным теплом, и в глазах у него помутнело. «Господи, ну что же она делает со мной?!» – пронеслось в голове, и уже страстно захватив её губы, ле Феррон окончательно потерял голову. Ладони мужчины заскользили по бархатной коже, его грудь коснулась трепетной груди девушки, и огонь, томившийся в нем все эти годы, вырвался наружу. Его руки и губы блуждали по желанному телу, и не осталось уголка, которого бы он не поцеловал и не обласкал. Слыша всё более учащающееся дыхание любимой, он понял: у него нет больше сил сдерживать свою страсть, и в следующее мгновение Франческа, судорожно вцепившись в его плечи, вскрикнула. Марсель замер, и сдавленный стон вырвался из его груди. Одного прикосновения хватило, чтобы вызвать в нём взрыв сладострастия. Обмякнув, ле Феррон не мог отдышаться, всё ещё покрывая поцелуями лицо любимой.
Как только губы Марселя коснулись её, весь страх Франчески тут же прошёл, и всё внутри наполнилось незнакомым, но безумно приятным теплом. Волнующие волны, блуждая по телу, заставляли её дрожать и стремиться навстречу мужчине. Поцелуи и прикосновения супруга делались всё смелее, но девушка не ощущала стыда, а даже наоборот, понимание того, что она полностью принадлежит именно ле Феррону, наполняло её душу восторгом, а когда Франческа наконец ощутила, что теперь она окончательно его, тело пронзила боль. Марсель замер, покрывая её поцелуями, и девушка неожиданно спросила:
