Она очень любила вечера, когда оголтелые туристы и не менее беспокойные пациенты мужа наконец оставляли их в покое, и они могли полностью насладиться тишиной в обществе друг друга.
В тот вечер Мириам устала как никогда. Муж сразу заметил это:
– Ты выглядишь бледной. Хорошо себя чувствуешь?
– Да, – вяло ответила она. – Все в порядке. Спасибо. Ты знаешь…
Мириам начала рассказывать мужу о несчастном случае, происшедшем с одним из ее туристов, но рассказ прервал звонок в дверь. На пороге стоял тот самый сосед, работавший в гостинице.
– Доктор, я умираю! – застонал он в дверях.
– Сейчас помогу, – пошутил доктор Кефхалех и повел очередного пациента в кабинет.
Прошло полчаса, а муж был по-прежнему занят. Мириам забеспокоилась: хватит уже печальных событий на сегодня! Она подошла к двери кабинета и прислушалась.
– Доктор, – спрашивал пациент, явно не спешивший уходить, – а можно употреблять корень женьшеня от полового бессилия? Я слышал, что это помогает…
– Можно, – ответил тихий спокойный голос. – Только нужно взять корень потолще.
– Так-так, – радостно ухватился пациент за спасательную мысль. – Я найду самый толстый! А потом что?
– Да привязать его покрепче…
Мириам за дверями кабинета не смогла сдержать улыбки. Через минуту громкий хохот сотряс стены дома. Шутка наконец дошла до пациента.
Еще через десять минут муж появился в гостиной.
– Надеюсь, на сегодня прием окончен, – сказал он, устало опускаясь в кресло перед телевизором.
Была половина двенадцатого ночи, и Мириам устало согласилась:
– Да, пора спать. А завтра все по-новой: туристы, пациенты… Крутимся, как белки в колесе!
Глава 6. Подозрения
– Нет, это не сердечная недостаточность… и не инфаркт… Силкинс был убит… точнее, отравлен! Подобные симптомы вызываются сильнодействующим ядом кардиотропного действия группы «цертрин», – неторопливо и уверенно заявил с экрана седовласый мужчина в роговых очках и белом халате.
Эллина тоскливо вздохнула и устало протянула руку с пультом по направлению к экрану телевизора. Вспышка… и мужчина мгновенно исчез, растворившись в темноте.
– Десять вечера, а я уже ложусь спать, как младенец какой-то… Смотреть нечего, – пожаловалась она вслух самой себе.
Эллина взбила подушку, поуютнее устроилась в постели, подмяв под себя большое пухлое одеяло, и попыталась уснуть. В голову назойливо лезли разные неприятные мысли, отделаться от которых было не так-то просто. Эллина вновь пережила ночь с Жан-Пьером, перебирая каждое мгновение. Еще бы… Вчера она наконец стала женщиной:
«Это, несомненно, событие в жизни любой девушки! Конечно, не столь важное, как выпускной бал, и не столь приятное, как летние каникулы, но надо ж было с кого-то начать. И так уже шестнадцать лет – засиделась в девках! А вот насчет секса он, по-моему, слабоват… Я, конечно, не специалист, но и так ясно, что он – не герой-любовник! В общем, не Бред Питт… и даже не Джастин Тимберлейк!» – безжалостно оценивала девушка приятеля, вспоминая его неловкие попытки посягнуть на ее честь.
Эллина, холодная и гордая, лежала на диване как спящая красавица, ожидая обещанных неповторимых мгновений, которые все никак не наступали. В конце концов, она зверски замерзла, терпение ее совсем улетучилось, а надежда получить райское наслаждение бесследно испарилась, и тогда девушка сердито нашарила руками эту твердую штуку между ног Жана-Пьера, о которой только и болтали подружки, и без лишних рассуждений вставила ее в себя. «Спасибо, хоть джинсы расстегнул, – недовольно поморщилась она. – И так все самой делать пришлось…»
Девушка горько усмехнулась и перевернулась на другой бок, но грустные мысли никак не хотели оставлять ее. «Вот мама… опять где-то пропадает. Ясно где, гуляет с очередным ухажером. Липнут они к ней, как мухи на мед. Еще бы, она у нас красивая! Не то что я, урод прыщавый… Рот огромный, как у лягушки, глазки узкие, как две щели… Китайцы по сравнению со мной – просто глазастые! А подбородок… Да и нос – как у утки…» – продолжала она сгущать краски, хотя настроение и без того было паршивым.
Но тут зазвонил телефон. Эллина радостно схватила трубку, полагая, что мамочка наконец соизволила объявиться. Но девушка ошиблась. Хуже того, на другом конце провода «висела» гнусная тетя Анита, которую Эллина просто терпеть не могла. «После смерти отца она вздумала вдруг заняться моим воспитанием. Как будто я осиротела. Но мать-то у меня жива! – зло подумала девушка. – Чего она тогда лезет? Своих детей нет, а туда же…»
Эллина односложно отвечала на дурацкие тетушкины вопросы, которые разнообразием не отличались: «Как дела в школе? Какие отметки? Что говорят учителя? Что ты делала после занятий? Тепло ли ты одеваешься? Что ела на ужин?»
Девушке ужасно хотелось ответить своей назойливой тетушке что-нибудь шокирующее, типа: «Я ношу юбку, в которой меня все хотят» или «Вчерашний вечер я провела в штанах у Жан-Пьера». Она с удовольствием представляла вытянувшуюся тетушкину физиономию и злорадно улыбалась. Это ей помогало дослушать до конца советы тети, которые та выдавала со скоростью телефонистки из справочной службы. До Эллины долетали лишь отдельные фразы: «поддень теплые рейтузы», «не запускай математику», «купи себе, наконец, шапку», «ешь яблоки – полезно для мозга». Девушка только утвердительно мычала в трубку.
Тетушка Анита вот уже полчаса прощалась, и Эллина в двадцатый раз пожелала ей спокойной ночи, когда та вдруг неожиданно спросила:
– А что, матери твоей опять дома нет?
Девушка заскрипела от злости зубами.
– Что такое творится? – не унималась тетя Анита. – Бросила девчонку одну, можно сказать, на произвол судьбы. Если так дальше дело пойдет, то я добьюсь, и ее лишат родительских прав…
Эллина вся закипела от негодования: «Какое право имеет эта старая грымза обсуждать мою мать? Заберет меня к себе… Пойду я к ней, как же, жди… Пусть лучше мужа своего воспитывает, дядю Рудольфа, он у нее и так уже, как кот кастрированный, голос потерял… слово сказать боится»…
Девушка со злостью бросила трубку на телефон.
– Рассоединили! – нервно объявила она вслух. – Внезапно прервалась связь. Ведь так бывает.
Эллина снова устроилась в кровати и закрыла глаза. Ей представилась мама, нарядная и смеявшаяся, в дорогом ресторане с бокалом вина в руке. «Конечно, ей можно, она же у нас взрослая», – горестно подумала девушка.
От обиды и несправедливости комок подкатил к горлу, и Эллина сглотнула слюну. «А я… впервые в жизни не пришла вчера домой ночевать, так она сразу впала в истерику: “Тварь подзаборная! Шлюха!” Как будто сама лучше! И как это я просчиталась… Ведь она вчера собиралась на свидание… а пошла почему-то сегодня. Не везет!» – тяжко вздохнула девушка.
Сон не шел. Эллина зажгла ночник и уселась на кровати, подложив под спину подушку. Рука привычно потянулась к пульту. «Нет, смотреть этот дурацкий фильм не хочется. Лучше бы какой-нибудь боевик показали… ну или фильм ужасов, на худой конец. Заснуть все равно не могу».
