Гаврилов так вытаращился, что у него заболело верхнее веко правого глаза. Чуть выше глаза у него случилось нелепое ранение, когда он уже служил по контракту. Так, пустяковая царапина. Но стоило перенервничать, ныла нещадно. Как вот сейчас.
– Да, из-за собаки! – повысила голос Мария Гавриловна. – То есть, конечно, не только из-за собаки, а еще и из-за ее хозяина.
– Так из-за собаки или из-за ее хозяина?
– Молодой человек, вы меня окончательно запутали! – возмутилась женщина.
И цыкнула на бедного пса, который трясся всем своим собачьим телом, прижавшись мордой к ее лобастым демисезонным ботинкам.
– Я вас не путаю, Марь Гавриловна, – обиженно протянул сержант Гаврилов, не пропуская ее через турникет. – Я просто не могу понять, кто вам дал право думать, что следователю больше делать нечего, как только бродячими животными заниматься? Здесь не ветеринарная клиника, поймите. И не приют для бродячих животных.
– Он не бродячий – этот пес. У него есть хозяин, – подозрительно тихо молвила Мария Гавриловна и устремила свой взгляд вдаль по коридору.
– Если есть хозяин, то почему он не здесь? Почему вы с его собакой? Вы что – ее украли?
– Ничего я не крала, – пробормотала она едва слышно. И прищурилась.
Сержант Гаврилов тихо радовался одержанной победе. Тетка замолкла. Сейчас уже уберется отсюда. И он спокойно доработает свою смену. Осталось всего лишь полчаса.
Он рано радовался, потому что, на минуту затихнув, Мария Гавриловна как заорет во все горло:
– Иван Олегович! Иван Олегович! Голубчик, можно вас на минуточку?
Участковый, который поздно среагировал и не успел спрятаться за выступом стены, мысленно чертыхнувшись, пошел ей навстречу.
– Мария Гавриловна! Сколько лет, сколько зим, – распахнул он руки, приторно улыбаясь. – А я-то думаю, что-то давно вас не видел. И вот вы. Что-то случилось?
– Иван Олегович, вы должны… Нет, вы просто обязаны мне помочь, – заявила она тоном, не терпящим возражений.
– А как же иначе, дорогая моя Мария Гавриловна, – воскликнул он, незаметно от нее подмигивая сержанту. – Что случилось?
– Меня не пускают! Этот… – с обидой покосилась она на сержанта Гаврилова.
– В чем причина, сержант? – с нарочитой суровостью обратился участковый к дежурному.
– Гражданка пытается провести в отделение собаку.
– Собаку? – изобразил изумление участковый, хотя прекрасно видел пса, пристроившего морду на ботинках старой перечницы. – А что с ней? С собакой?
– Я не знаю. Потому и посоветовал обратиться в ветлечебницу.
– Пес болен? – уточнил Иван Олегович, пряча ухмылку.
Ситуация его забавляла. Мария Гавриловна была тем еще фруктом. Крови ему свернула ужас сколько своими многочисленными просьбами и жалобами. Сейчас была его очередь немного отыграться.
– Пес здоров. – Мария Гавриловна подозрительно прищурилась. – Вы, я смотрю, Иван Олегович, не очень-то наблюдательны для сотрудника полиции. А тем более для участкового нашего района.
Начинается!
– Зачем вы так, Мария Гавриловна? Просто не могу понять, почему вы привели пса в полицию?
Он все еще не делал знака сержанту пропустить ее.
– Потому что этот пес потерялся, – проговорила она, с прищуром наблюдая за участковым.
– И? Что дальше? – вставил сержант Гаврилов. – Мы не ищем хозяев пропавших животных. Мы ищем людей.
– Так и найдите! – завопила она что есть мочи. Кажется, эхо ее трубного голоса отразили своды потолка второго этажа. – Найдите его хозяина. Потому что он пропал!
– Пес написал заявление о пропаже? – попробовал пошутить сержант.
Но участковый, перепугавшись дикого ора старой женщины, побледнел и присел перед собакой на корточки.
– Это кто у нас такой несчастный, а? И кто у нас хозяин?
Он почесал пса за ухом. Дотянулся до ошейника и прочел надпись на табличке.
– Тоби… Старик Тоби! Как же я тебя сразу не признал? – ворковал участковый, не торопясь подниматься. – А где твой хозяин? Где наш беспечный Иван Андреевич Новиков?
– Ну, наконец-то! – фыркнула Мария Гавриловна, решив, что дело сдвинулось с мертвой точки. – Теперь-то я могу пройти к следователю?
– С целью? – встал участковый в полный рост и глянул на нее серьезно. – Оставить заявление о пропаже его хозяина вы можете в дежурной части. Хотя заявления принимаются только от родственников.
– Ничего я писать не собираюсь. Я просто хотела поговорить со следователем.
– С каким конкретно?
Иван Олегович сделал скучное лицо. Мария Гавриловна знала это выражение. Оно значило: пошла вон. И крылья ее хрящеватого носа широко раздулись.
– Зря вы так, Иван Олегович! Ой, зря! – зашипела она, пятясь от турникета к выходу. – Ничто не помешает мне сейчас позвонить на горячую линию вашего министерства и просигнализировать о том, что вы игнорируете сигналы от граждан.
– Какой сигнал? Ну, вот какой сигнал, Мария Гавриловна?
Он, как обычно, начал заводиться. Ему не хватало выдержки при общении с ней. Он срывался и соответственно получал замечания от начальства.
– Я пытаюсь объяснить вам двоим, что пропал человек. А вы не реагируете!
– Хозяин собаки? – уточнил участковый и на минуту плотно сжал челюсти. Ругательства просто рвались наружу.
– Хозяин собаки.
– Которую вы где взяли, Мария Гавриловна?
– Поймала во дворе. Потому что она носилась как сумасшедшая. И лаяла, и скулила. Одна носилась. Я ее поймала, привязала к скамейке возле подъезда, где товарищ Новиков проживает. А он не появился. Тоби рвался с поводка, выл, а хозяин не шел.
– Когда это произошло?
– Что конкретно?
Она подняла тонко нарисованную бровь и снова прищурилась с подозрением, а не насмехаются ли над ней сотрудники полиции?
– Когда собака носилась по двору? Когда вы ее привязали к скамейке?
– Вчера еще. В половине двенадцатого ночи. Утром вышла, а Тоби по-прежнему на привязи. И ведет себя не лучше. А Новиков так и не появился.
– А не мог он просто?..
Она даже договорить ему не дала.
– Понимаю, что вы имеете в виду. Не мог! Не мог он его выпихнуть на улицу, потому что Тоби ему надоел. Пес – его семья.
Участковый задумался. То, что она говорила, было правдой. Новиков был образцовым хозяином. Его безродная дворняга содержалась лучше некоторых породистых псов.
– Мария Гавриловна, а может, он заболел?
– Его нет дома. Его нет нигде, – настырно нагнула она голову, будто хотела его забодать.
