Это тоже была просьба участкового, потому что наркоманы чертовы повадились схроны делать в мусоропроводах. Не брезговали, ничем не брезговали, гады такие.
– Я с мешком, а он навстречу. Я даже смутилась.
– Почему?
– Ну, из мешка несло, ужас просто! Я три дня назад рыбу разделывала и не вынесла вовремя. Потом уехали к родителям ночевать. Вчера вернулись, а в квартире такая вонь! Я мешок в руки – и бегом. А он навстречу.
– Как он выглядел? – это уже Макашов спрашивал, когда участковый привел к нему молодую мамочку.
– Ой… – она тут же принялась кусать губы и закатывать глаза, – даже не знаю, как описать его. У меня с этим не очень как-то.
– Хорошо, давайте я вам помогу.
– Ага.
– Высокий?
– Скорее нет, чем да, – ответила молодая женщина, кутаясь в спортивную кофту известной фирмы. – Мы прошли рядом. Он был чуть выше меня. А во мне метр шестьдесят восемь. Метр семьдесят пять, думаю, не больше. Мой муж за метр восемьдесят, и когда он рядом, он вот так.
Она повесила ладонь над своей головой. Потом сместила ее сантиметров на десять.
– А этот вот так.
– Отлично, – осторожно порадовался Макашов.
И почему-то сразу подумал, что это был не Пантелеев. Почему подумал о нем? Почему с облегчением?
– Полный, худой?
– Не очень понятно. Куртка широкая, по бедра, – прищурившись, принялась она вспоминать. – Темная какая-то, но не кожаная, нет. Не болоньевая. Ткань. Черная ткань.
– Головной убор был?
– Да. Бейсболка тоже черная. Козырек низко. Лица почти не видно.
– Почти? Значит, что-то видно было?
– Подбородок такой вот. – Она развернула ладонь под своим подбородком и резким движением очертила дугу.
– Крупный? Квадратный? С ямочкой? Бритый, нет? – забросал он ее вопросами, не давая опомниться.
– Не было ямочек. И щетины не было. Круглый. Даже полный какой-то. Даже жирный! – фыркнула она весело. – Как у женщины.
И не Гарик, тут же подумал Макашов. И почему-то с сожалением. Если бы это был Гарик, то это сильно упростило бы им задачу. Кто тогда? Среди фигурантов не было лиц с такими приметами.
– Он просто прошел мимо? Не поздоровался?
– Молча прошел, хотя я и сказала ему – добрый вечер. Просто кивнул. И это… – женщина тронула себя за шею, – мне показалось, что у него хрустнуло.
– Где?
– В шее хрустнуло, когда он кивнул.
Макашов тяжело вздыхал. Примет не было. Только рост, приблизительно метр семьдесят три. И вялый рыхлый подбородок. Все! Хруст в шее – не примета. Вся надежда на записи с камер на автомобильной стоянке. Но надежда весьма призрачная. Убийца знал свое дело. Вряд ли он засветился на своей машине.
Другой вопрос, не дающий ему покоя:
– Что связывало Новикова с киллером, Эва? Он же сам пошел туда. Сам. Жительница подъезда с первого этажа видела, как он добровольно, не под дулом, входил туда.
– Оставив собаку дома и наверняка заперев дверь, – произнесла она, опустив глаза в чашку с кофе. – А потом дверь оказывается открытой. И собака носится с лаем по двору. Он был там.
– Кто? Убийца?
– Да. Он ликвидировал Новикова и пошел к нему домой. Выпустил собаку и почему-то не запер квартиру. Надо опросить жителей еще и того подъезда. Время позднее, но мало ли… Та же Мария Гавриловна могла что-то видеть, раз собаку поймала во дворе поздним вечером.
– А зачем он туда пошел? Это же риск.
– Что-то он у него искал. Только вот – что?
Глава 19
– Привези его сюда, Гарик.
Тяжело ступая, Кира прошлась по столовой. Встала возле окна, за которым по ее приказу выкорчевывали деревья. Вдоль забора ждали своей очереди мохнатые ели. Ими было решено засадить участок. Кира всегда считала эти деревья скорбными и раньше даже слышать не хотела ни о какой хвое. А тут решила посадить именно их. В три ряда. Все заверения ландшафтных дизайнеров о том, что хвоя с годами полностью перекроет доступ солнцу, она отмела одним веским аргументом:
– До тех лет мне не дожить…
– Кого? Не понял, Кира Сергеевна, – высоко поднял брови Гарик.
А как было понять, если последний час она молчала? То в окно смотрела, то ходила по столовой, то сидела за столом, уставив немигающий взгляд в пустоту. Молчала. Нехорошо молчала, со значением. Он и не перебивал, поддакивая ей в ее молчании.
– Николашку-дурачка привези сюда. Пропадет ведь, – выдохнула она.
– Понял. Но…
Привезти в дом Николая, которого она презирала, как самую бесполезную тлю? Это было что-то новое. И непонятное.
К тому же Николаша, как оказалось, совсем не пропадал все эти годы, а успешно сделал себе состояние из Кириных, между прочим, денег.
– И что? – отозвалась она, когда Гарик осмелился произнести это вслух. – Он потратил всё на сына. Не куда-то еще. Впрок не пошло, это да. Но ведь на Илюшу тратил. Надо же… Каков шельмец! Все эти годы за моей спиной встречался с сыном. Дружил с ним. А я и не знала. И ты тоже!
Это было уже упреком в его адрес. Николашу она словно оправдывала. Даже говорила о нем со странной смесью тепла и удивления. А его вот тут же упрекнула.
Гарик позволил себе немного на нее разозлиться.
– Я настаивал в свое время, если вы помните, Кира Сергеевна, приставить охранника к Илье. Вы были против, – с легкой обидой отозвался Гарик.
– И правильно, что была против, – с тяжелым вздохом отозвалась она. – Мальчишку личной жизни лишили бы, и только. А так… А так он был счастлив какое-то время. Пока мое давление не распространялось на него. Пусть и на короткий промежуток. Но каков Николаша, а! Удивил. Честное слово, удивил! И не пил, оказывается. Копил. Сына привечал. Молодец.
И снова зазвучали незнакомые интонации.
– Привези его сюда.
– А если он откажется?
Гарик встал с места, где просидел час, наблюдая за перемещениями своей хозяйки.
– Жить захочет, не откажется, – произнесла она тихо.
– Да не очень-то он хочет жить, Кира Сергеевна. Я же рассказывал.
– Рассказывал, – мотнула она крупной головой с гладко зализанными гелем волосами. – И что с того? Хотел бы Николашка помереть, помер бы.
– У него было несколько неудачных попыток, – с сомнением помотал головой Гарик.
– Поверь мне, Гарик, жить хотят все. И особенно это остро ощущаешь, когда смерть начинает дышать тебе в лицо. – Ее большие кулаки сжались, взгляд снова сделался поплывшим. – Никогда не думала, что так перепугаюсь, но перепугалась, когда пуля просвистела возле лица. Чуть не обмочила белье, честное слово. А Илюшка нашелся. Сыночек… Взял и закрыл мамку от пули. Хорошо его Николаша воспитал. Хорошо.
