– Я не предательница, – говорю я, но тут же вспоминаю про спрятанный у меня в рукаве нож.
– Если ты злишься из-за… – Он не договаривает и внимательнее всматривается в мое лицо. – Нет, ты не злишься. Ты боишься. Но с чего бы тебе бояться меня?
Меня бросает в дрожь от чувства, которое я едва ли могу понять.
– Не боюсь, – лгу я. – Я ненавижу тебя. Ты отправил меня в изгнание. Все, что ты говорил мне, все, что обещал, оказалось обманом. А я была настолько глупа, что однажды поверила тебе.
Нож в кожаных ножнах легко соскальзывает в мою руку.
– Разумеется, это был обман… – начинает Кардан, но не договаривает, увидев оружие.
Все трясется от взрыва – достаточно близкого и сильного, чтобы заставить нас застыть на месте. С полок падают и разлетаются по полу книги. Мы с Карданом с одинаковым удивлением смотрим друг на друга. Затем он осуждающе хмурится и прищуривает глаза.
Предполагается, что в этот момент я должна ударить Кардана ножом и бежать.
В следующую секунду совсем рядом раздается звук, который невозможно спутать ни с чем. Звон металла о металл.
– Оставайся здесь, – говорю я и вытаскиваю нож из ножен, которые бросаю на пол.
– Джуд, не надо… – кричит мне вслед Кардан, но я уже вылетаю за дверь.
Один из охранников мертвым лежит на полу, у него из груди торчит копье. Остальные стражники сражаются с солдатами Мадока – элитными, закаленными в боях, смертельно опасными. Я знаю их, знаю, что они безжалостны в бою, и если эти солдаты уже так близко подобрались к Кардану, то жизнь Верховного короля в опасности. В очень большой опасности.
Вспоминаю о потайном ходе, по которому собиралась бежать из тронного зала. Что ж, я могу провести по нему Кардана в обмен на помилование. Либо он прекращает мое изгнание и остается живым, либо пусть надеется на то, что его увальни-телохранители сумеют справиться с головорезами Мадока. Я уже собираюсь вернуться к Кардану, когда один из солдат в шлеме хватает меня за руку.
– Тарин у меня, – хриплым женским голосом кричит солдат, и я узнаю ее. Это Силья, она наполовину гульдра. Ужасная тварь. Я видела, с каким наслаждением она резала глотки куропаткам.
Я бью ее ножом по руке, но его лезвие не способно пробить толстую боевую рукавицу. Пальцы Сильи стальным обручем сжимают мое запястье.
– Дочка, – слышу я тяжелый низкий голос Мадока. – Дочка, не бойся…
Его рука держит тряпку, от которой воняет приторной, тошнотворной сладостью. Мадок прижимает эту тряпку к моему лицу, закрывая мне нос и рот. Я чувствую, как бессильно расслабляются мои руки и ноги, а в следующий момент не чувствую уже ровным счетом ничего.
Глава 8
Проснувшись, обнаруживаю себя в лесу, которого не могу узнать. Не чувствую распространенного повсюду запаха моря, не слышу шума волн. Вокруг меня папоротники, лесная подстилка из опавших листьев, доносятся потрескивание огня и отдаленный гул голосов. Сажусь. Выясняется, что я лежу на плотных одеялах, и накрыта ими же. Нет, это не одеяла. Это лошадиные попоны – элегантные, правда. Замечаю стоящую неподалеку карету с раскрытой дверцей.
На мне по-прежнему надето платье Тарин, на руках – ее перчатки.
– Не обращай внимания на головокружение, – мягко говорит мне голос. Ориана. Она сидит поблизости, одетая в шерстяное платье, надетое, как мне кажется, поверх нескольких юбок. Ее волосы зачесаны назад и заправлены под зеленую шапочку. Сейчас Ориана выглядит совершенно непохожей на ту воздушную, невесомую придворную даму, какой я знала ее раньше. – Оно пройдет.
Я провожу рукой по своим волосам – они теперь распущены, хотя в них все еще сохранились шпильки.
– Где мы? И что произошло?
– Твой отец с самого начала был против того, чтобы ты оставалась на островах, а теперь, когда ты лишилась защиты Локка, Верховному королю очень скоро придет в голову мысль взять тебя в заложницы. Это лишь вопрос времени.
Сильно потираю лицо ладонью. Возле огня какая-то похожая на длинное насекомое фейри помешивает в большом котле.
– Хочешь супа, смертная? – спрашивает она.
Я отрицательно трясу головой.
– Хочешь супа? – с надеждой повторяет фейри. Ориана отмахивается от нее, берет стоящий на земле рядом с костром чайник и наливает из него в деревянную чашку дымящуюся жидкость, пахнущую корой и грибами.
Я делаю глоток и сразу же, резко, моя голова перестает кружиться.
– Верховного короля взяли в плен? – спрашиваю я, начиная вспоминать, как схватили меня саму. – Он жив?
– Мадоку не удалось добраться до него, – с явным сожалением отвечает Ориана.
Чувствую огромное облегчение и ненавижу себя за это.
– Но… – начинаю я, собираясь спросить о том, чем же закончилась та схватка, однако вспоминаю о том, кто я есть, и прикусываю свой длинный язык. На протяжении многих лет мы с Тарин как бы менялись ролями, притворялись друг другом. Чаще всего это сходило нам с рук, пока мы не заходили в этом слишком далеко или не допускали очевидных промашек. Если я не начну делать глупостей, у меня есть неплохой шанс протянуть эту игру до того момента, пока смогу сбежать.
А что потом?
Кардан вел себя со мной так обезоруживающе легко, словно его смертный приговор был вынесен мне просто в шутку, которая осталась между нами. А эти его слова о письмах, которых я не получала. Что могло быть написано в них? Быть может, он намеревался помиловать меня? Или предлагал какого-то рода сделку?
Не могу представить себе письмо от Кардана. Каким оно было – коротким и официальным? Полным слухов и сплетен? Залитым вином? Или вся эта история с письмами – очередной трюк, еще одна западня?
Разумеется, трюк.
Что бы ни было у Кардана на уме, он наверняка уверен, что я заодно с Мадоком. И это беспокоит меня, хотя в принципе не должно.
– Главной задачей твоего отца было вытащить тебя оттуда, – напоминает мне Ориана.
– Но не только же это, верно? – говорю я. – Он не мог устроить нападение на дворец Эльфхейма только ради меня одной.
Мои мысли не слушаются меня, бестолково носятся друг за другом. Я больше ни в чем не уверена.
– Я не спрашивала Мадока о его планах, – уклончиво отвечает она. – И ты не должна.
А я уже и забыла, каково это, когда тобой командует Ориана. Она всегда ведет себя так, словно мое любопытство должно немедленно вызвать какой-то скандал в нашей семье. Особенно раздражает такое обращение сейчас, когда ее муж украл у Верховного короля половину армии и планирует против него переворот с целью захватить власть.
У меня в голове эхом звучат слова Гримы Мог: «Двор Зубов отдал себя в руки старого Главного генерала – твоего отца – и шайки других изменников. Из достоверных источников мне известно, что твой Верховный король будет свергнут еще до следующего полнолуния».
