Когда мы покидаем дворец, я вдруг понимаю, что сейчас уже позже, чем я думала. На горизонте понемногу разгорается заря. Мой долгий сон совершенно сбил меня с толку, сместил мои представления о времени.
Раздумываю над сообщением Тарин. Что могло заставить ее позвать меня в поместье Балекина? Может ли это каким-то образом быть связано со смертью Локка?
Может ли это оказаться очередным предательством?
Наконец лошади останавливаются. Я выбираюсь из кареты раньше, чем один из слуг успевает соскочить с облучка и подбежать, чтобы подать мне руку. Он выглядит смущенным, увидев, что я уже стою на земле возле лошадей, но я и не подумала дожидаться его. Я не привыкла к королевскому этикету и не уверена, привыкну ли к нему вообще.
Появляется Кардан, он смотрит не на меня и не на слугу, а на сам Холлоу-Холл. Хвост Верховного короля бешено молотит воздух у него за спиной, передавая все те чувства, которые не написаны у него на лице.
Покрытый толстым слоем плюща, с покосившейся башенкой и свисающими с балконов бледными волосатыми корнями, этот заброшенный дом был когда-то родным для Кардана. Здесь, в этом доме, я сама видела, как порол Кардана хлыстом слуга-человек по приказу Балекина. Уверена, что здесь творились вещи и похуже, хотя Кардан никогда мне о них не рассказывал.
Я потираю свой обрубленный палец, кончик которого откусил мне один из охранников Мадока, и внезапно сознаю, что, если рассказать об этом Кардану, он меня, скорее всего, поймет. Может быть, больше, чем кто-нибудь, он способен представить тот старый страх и стыд, который я продолжаю чувствовать до сих пор, когда вспоминаю об этом. Несмотря на все случавшиеся между нами конфликты, бывают моменты, когда мы с ним прекрасно понимаем друг друга.
– Зачем мы здесь? – спрашивает Кардан.
– Тарин хотела здесь встретиться со мной, – отвечаю я. – Но я не думала, что ей вообще знакомо это место.
– Она его и не знает, – говорит Кардан.
Полированная деревянная дверь все так же украшена резным лицом – громадным и жутким, все так же окружена фонарями, вот только внутри них больше не вьются мотыльки, нарезая отчаянные круги. Вместо этого из фонарей струится мягкое магическое сияние.
– Мой король, – нежно произносит дверь, открывая свои деревянные глаза.
– Моя дверь, – улыбается в ответ Кардан, слегка запнувшись на этих словах так, словно все, что связано с возвращением сюда, рождает у него странные чувства.
– Приветствую и милости прошу, – говорит дверь и широко распахивается перед ним.
– В доме сейчас есть девушка, похожая на нее? – спрашивает Кардан, указывая на меня.
– Да, – отвечает дверь. – Очень похожая. Она внизу, вместе с другим.
– Внизу? – повторяю я, входя в пустой, отдающийся эхом, холл.
– Там темницы, – говорит Кардан. – В народе принято считать их декоративными, хотя на самом деле это не так.
– Тогда почему Тарин там, внизу? – спрашиваю я, но у Кардана, само собой, нет ответа на этот вопрос. Мы спускаемся вниз, впереди вижу королевского охранника. В подвале сильно пахнет сырой землей. Комната, куда мы заходим, почти пуста, если не считать скудной, очень неудобной на вид мебели и цепей. Ярко горят большие жаровни, идущее от них тепло греет мне щеки.
Тарин сидит перед отверстием в земле – так называемым каменным мешком. Одета она очень просто – плащ поверх ночной рубашки. Без изысканных нарядов и с непричесанными волосами она выглядит совсем юной. Меня пугает мысль о том, что такой же юной могу выглядеть и я сама.
Увидев Кардана, сестра вскакивает на ноги и, как щитком, прикрывает одной ладонью свой живот, а затем низко приседает, делая книксен.
– Тарин? – говорит Кардан.
– Он пришел, чтобы найти тебя, – говорит мне она. – А когда увидел в твоих комнатах меня, сказал, что я должна задержать его, потому что Мадок отдал ему еще несколько приказаний. Он рассказал мне об этом подземелье, и я привела его сюда. Кажется, это такое место, где никто не станет его искать.
Я подхожу к краю каменного мешка и заглядываю вниз. Там на глубине примерно четырех метров сидит Призрак. Его спина прижата к изгибу каменной стены, запястья и лодыжки закованы в кандалы. Призрак выглядит бледным, нездоровым, затравленно смотрит снизу вверх своими испуганными глазами.
Хочу спросить, как он себя чувствует, но и так видно, что он не в порядке.
Кардан же смотрит на мою сестру так, словно пытается разгадать какую-то головоломку.
– Ты знаешь его, не так ли? – спрашивает он.
Тарин кивает и складывает руки на груди.
– Он иногда заходил к Локку, – отвечает она. – Но к смерти Локка никакого отношения не имеет, если вы об этом подумали.
– Я об этом не думал, – качает головой Кардан. – Совершенно не думал.
Конечно, нет, потому что на момент убийства Локка Призрак уже был пленником Мадока. Но мне не нравится оборот, который принимает этот разговор. Я до сих пор не уверена, как поступит Кардан, если узнает правду о смерти Локка.
– Ты можешь рассказать нам о королеве Орлаг? – спрашиваю я Призрака, пытаясь развернуть разговор в новом, более важном направлении. – Что ты сделал?
– Мадок отдал мне дротик, – говорит он. – Он был тяжелым и извивался у меня в руке, как живой. Лорд Джарел заколдовал меня так, чтобы я мог дышать под водой, правда, от этого у меня вся кожа горела так, словно целиком была покрыта ледяной коркой. Мадок приказал мне выстрелить Орлаг либо в сердце, либо в голову, больше никуда, и сказал, что все остальное дротик сделает сам.
– Как тебе удалось оттуда сбежать? – спрашиваю я.
– Убил погнавшуюся за мной акулу и прятался в ее трупе до тех пор, пока не миновала опасность. Потом выбрался и поплыл к берегу.
– Мадок дал тебе еще какие-то приказы? – хмурясь, спрашивает Кардан.
– Да, – отвечает Призрак, и у него на лице появляется странное выражение.
Это единственное предупреждение, которое мы получили о том, что произойдет дальше.
А дальше Призрак начинает стремительно подниматься из каменного мешка. Я понимаю, что он расстегнул кандалы, которые надела на него Тарин, причем довольно давно. Я леденею от страха. Драться с ним в моем нынешнем положении я не могу, слишком еще слаба и не до конца оправилась. Хватаю тяжелую крышку и пытаюсь накрыть отверстие каменного мешка раньше, чем Призрак успеет выбраться из него. Кардан зовет охрану и вытаскивает из-за пазухи своего дублета зловещего вида нож, чем немало удивляет меня. Наверное, тут имеет место влияние Таракана.
Моя сестра прокашливается.
– Ларкин Горм Гаррет, – говорит она. – Забудь все предыдущие приказы и слушайся отныне только меня.
Я замираю, затаив дыхание. При мне еще никогда и никого настоящим именем здесь не называли. В Фейриленде тот, кого назвали его настоящим именем, переходит во власть того, кто его этим именем назвал. Я слышала даже, что кое-кто в народе отрезает себе уши, чтобы не позволить командовать собой. И о том, как отрезают языки тем, от кого не хотят услышать свое настоящее имя, мне тоже рассказывали.
