Увидев его, понимаю, что он пришел не только поговорить.
За Мадоком следуют леди Ноури и лорд Джарел из Двора Зубов со своей маленькой королевой Сурен в уздечке. И самые надежные, проверенные генералы Мадока – Калидор, Бримстоун и Вавиндра по одну его руку. А по другую руку Гримсен и Ориана. Гримсен затейливо наряжен в сшитый из золотых чешуек камзол. Ориана выглядит бледнее обычного, на ней темно-синее, отороченное мехом платье, а единственным украшением служит серебряная диадема, как лед сверкающая в ее волосах.
– Лорд Мадок, – говорит Кардан. – Предатель трона, убийца моего брата, что привело тебя сюда? Прибыл ли ты для того, чтобы добровольно отдаться на милость короны? Возможно, ты надеешься на то, что королева Эльфхейма проявит снисходительность к тебе?
Мадок издает короткий грубый смешок и говорит, глядя на меня:
– Дочка, каждый раз, когда я думаю, что ты достигла ступеньки, выше которой тебе не подняться, тебе удается доказать, что я не прав. И что я напрасно гадал, жива ли ты еще.
– Жива, – отвечаю я. – Но не благодаря тебе.
Получаю некоторое удовольствие, разглядывая лицо Орианы, на котором написано изумление на грани шока от того, что мое присутствие рядом с Верховным королем не шутка, не розыгрыш. Она потрясена тем, что я каким-то образом сумела выйти замуж за Кардана.
– Это твой последний шанс сдаться по-хорошему, – говорю я. – Преклони колени, отец.
Он снова смеется и отвечает, тряся головой:
– Я никогда не сдавался и ни разу в своей жизни не просил пощады. И у тебя тоже не попрошу.
– Тогда ты останешься в памяти народа как предатель, и когда о тебе начнут складывать песни, в них не будут вспоминать о твоих славных победах, но только об этом презренном поступке.
– Ах, Джуд, – говорит он. – Ты думаешь, меня заботит то, какие обо мне песни сложат?
– Ты пришел со своими предложениями и не желаешь сдаться, – говорит Кардан. – Тогда говори. Я не думаю, что ты привел с собой такое большое войско только ради смеха.
– Я пришел бросить тебе вызов, – заявляет Мадок, кладя руку на эфес своего меча. – Я предъявляю права на твою корону.
– Это Кровавая корона, которую выковала Мэб, первая из рода Зеленого вереска. Ты не можешь ее носить, – смеется Кардан.
– А меч, что у меня на боку, выкован Гримсеном, – отвечает Мадок. – Он проложит мне путь к победе. Ну, так ты слышал мой вызов?
«Нет, – хочется сказать мне. – Нет. Прекрати, замолчи». Но это уже идут переговоры, и я не имею права прерывать их без очень веской причины.
– Ты проделал такой длинный путь, – говорит Кардан. – И призвал стольких свидетелей. Как же я могу не слышать?
– Когда королева Мэб умерла, – говорит Мадок, вытаскивая свой меч, клинок которого сверкает, отражая огни свечей, – на ее могильном холме был построен дворец. И хотя останки королевы Мэб истлели, ее сила по-прежнему живет в здешней земле и здешних камнях. Этот меч закален в той земле, а его эфес украшен ее камнями. Гримсен говорит, что этим мечом можно пошатнуть твердь островов.
Кардан бросает мимолетный взгляд в сторону теней, в которых укрылись арбалетчики.
– Ты был моим гостем до тех пор, пока не обнажил свой причудливый меч, – говорит он. – Положи его и снова станешь моим гостем.
– Положить? – переспрашивает Мадок. – Хорошо.
Он вонзает свой клинок в пол тронного зала. Дворец наполняется грохотом, идущим из-под земли, которая начинает трястись под нашими ногами. Народ кричит от ужаса. Гримсен гогочет, восторгаясь своей работой.
Пол прорезает трещина, которая начинается от того места, где воткнут меч. Она расширяется, ползет в сторону помоста, легко разрывая камень. За мгновение до того, как трещина достигнет трона, я понимаю, что сейчас должно произойти, и прикрываю ладонью свой рот. Затем древний трон Эльфхейма разламывается посередине, его цветущие ветви превращаются в щепки, его сиденье уничтожено. Из пролома, словно кровь из раны, сочится древесный сок.
– Я пришел сюда затем, чтобы дать этот клинок тебе, – перекрывая испуганные крики, говорит Мадок.
– С какой стати? – испуганно смотрит Кардан на то, что осталось от его трона.
– Если ты проиграешь поединок, который я предлагаю, он будет твоим, чтобы обратить его против меня. У нас будет честная дуэль, но твой меч при этом будет намного лучше моего. А если выиграешь, он станет твоим по праву победителя, а я сдамся на твою милость.
Вопреки своему желанию, Кардан выглядит заинтересованным, а у меня все сжимается – внутри.
– Верховный король Кардан, сын Элдреда, правнук Мэб. Ты тот, кто рожден под несчастливой звездой; тот, кого родная мать заставляла питаться объедками с королевского стола так, словно ты был одним из ее псов, – продолжает Мадок. – Ты, живший в роскоши и лености; ты, кого презирал собственный отец; ты, кого держит под контролем собственная жена, – как ты можешь вселять веру и верность в сердца своих людей?
– Кардан… – начинаю я, но тут же прикусываю язык. Мадок поймал меня в западню. Если я заговорю и Кардан прислушается ко мне, это докажет, что мой отец прав, и я держу Верховного короля у себя под каблуком.
– Никто меня под контролем не держит, – говорит Кардан. – А ты свое предательство начал с того, что спланировал убийство моего отца, поэтому тебе заботиться о своей репутации поздно. Возвращайся в свои пустынные горы, а здешний народ – это присягнувшие мне подданные, и выпады твои вздорны.
– Но любят ли тебя эти присягнувшие тебе подданные? – улыбается Мадок. – А вот моя армия верна мне, Верховный король Кардан, потому что я заслужил их преданность. Добился ли ты сам хотя бы одной вещи из тех, которыми владеешь? А я воевал и проливал кровь вместе с теми, кто следует сейчас за мной. Я всю свою жизнь отдал Эльфхейму. Если я стану Верховным королем, то отдам весь мир тем, кто пойдет со мной. Если на моей голове вместо этой шапки будет Кровавая корона, я добьюсь побед, о которых до этого никто и мечтать не мог. Пусть народ сам выбирает, кому из нас править Эльфхеймом. Кого они выберут, тому и носить корону. Если Эльфхейм любит тебя, я сдамся. Но только как может кто-то выбирать, быть ему твоим подданным или нет, когда ты не даешь им иного выбора? И если ты боишься скрестить со мной клинки, пусть дуэлью между нами станет борьба за сердца и души народа.
Кардан смотрит на трон. Что-то в выражении его лица изменилось, зажглись глаза.
– Король – это не его корона, – отстраненно, как для самого себя, произносит он.
У Мадока дрогнула челюсть. Его тело напряжено, готово к схватке.
– Есть еще один момент, – говорит он. – Речь идет о королеве Орлаг.
– Которую ранил твой убийца, – выпаливаю я. Собравшаяся в зале толпа удивленно гудит.
– Она ваша союзница, – ничего не отрицая, пожимает плечами Мадок. – Ее дочь – одна из самых близких друзей при дворе.
