Девушка угрюмо посмотрела на нее и призналась:
– Ты мне не нравишься.
– Взаимно, – не осталась в долгу вторая.
– Рин мой друг, и я его не брошу, – упрямо продолжила Дарина, – и раз уж ты втянула его в свои игры, нужно сделать так, чтобы парень не погиб из-за тебя! Хард тебя не тронет, а Рина не пощадит. Виновата в этом будешь ты!
Жрец обрадовался и бросился к подруге.
– Ты поможешь нам приготовить ужин? Спасибо! А то мы не умеем.
– Кто это не умеет! Говори за себя! – возмутилась Окара и схватила большой котел. – Ничего сложного! Ой…
Котел оказался тяжелее, чем она представляла. Он выскользнул из рук и, отчаянно загремев, покатился по полу. На камбуз заглянул кто-то из сокетов и раскатисто рассмеялся:
– Мы делаем ставки, взорвется бригантина или утонет. – Он посмел подмигнуть Окаре. – Я за второе! Я не птица и летать не умею, а плаваю отлично.
На этом душещипательном признании сокет исчез.
– Ну-ну, пусть еще пошутит и составит компанию Кеоне, – пробубнила под нос воркория и упрямо подтянула к себе котел. С трудом водрузив его на стол, она отряхнула руки. – Ну вот, первое дело сделано. – Взгляд ее упал на мешок. Вскрыв тот острым ножом, девушка высыпала странное содержимое в котел. – Зерна есть. Вода! Где тут они ее хранят?
Пресная вода нашлась в бочках. Натаскав с помощью черпака в котел воду, она залила зерна. Осмотрела проделанную работу, довольная собой, но все же смутно догадывалась, что чего-то не хватает.
– Осталось сварить, – ехидно брякнула Дарина и кивнула на холодную плиту. – Огонь разведи.
Осознав свою оплошность, Окара выругалась. Испугавшись, что ляпнула лишнее, прижала ладони к губам и покосилась на развеселившуюся Дарину и ошарашенного Рина. Впрочем, она уже не дома и мама не окатит ее ледяным взглядом, заявив, что благородной воркории не пристало так выражаться. Окара на бригантине, где сокеты выражаются еще забористее.
Она кивнула Рину и попросила:
– Помоги мне.
Втроем они с трудом развели огонь под котелком. Языки пламени вспыхнули неожиданно, и Окара резко отпрянула. Неловко покачнувшись, задела локтем какую-то коробку, и та плюхнулась в котел. Когда совместными усилиями друзья выловили ее черпаком, коробка уже разбухла. Подцепив пальцами, Рин вытащил ее из котла и не глядя отбросил в угол. Дарина только покачала головой:
– Зря ты всю крупу засыпала. Она разварится и вывалится из котла.
– Ничего страшного, – отмахнулась воркория. Подхватив со стола кастрюльку меньшего размера, сунула ее в руки девушке. – Излишки соберешь сюда. Заодно и на завтрак останется.
Спустя четверть часа вода вскипела, а крупа действительно дала деру из котла, молодые люди едва успевали перекладывать излишки. К тому времени, как они наконец приготовили ужин, все емкости в камбузе были заняты кашей. Окара принюхалась и слегка поморщилась:
– Вам не кажется, что пахнет странно? – Лизнула кончик ложки и скривилась. – На вкус ужасно. Что же делать? – Она огляделась и, заметив открытый мешок сахара, улыбнулась. – То, что надо.
Высыпала четыре плошки сахара в котел и несколько раз провернула большущей поварешкой, чтобы размешать. Лизнула и удовлетворенно кивнула: есть можно, но она бы воздержалась…
За окном сгустились сумерки, когда они на пару с Рином оттащили котел к выстроенным рядами столам, а после разложили кашу по тарелкам. Ощущая себя на вершине успеха, довольная тем, что легко справилась с готовкой, Окара вышла из камбуза в коридор и, залихватски махнув поварешкой, закричала:
– Кушать подано!
Собрав ужин на поднос, она понесла его в капитанскую каюту. И пока шла, представляла, как Доар рассыпается перед ней в благодарностях.
Очутившись в каюте, девушка покосилась на кровать, и дыхание ее участилось, а сердце затрепетало от предчувствия. Ночь приближалась, и мысли невольно возвращались к тому, что было прошлой. Будет ли Доар настаивать на повторении? А может, он отомстил и потерял к ней интерес? И почему она вообще думает об этом?.. Разозлившись на себя, Окара оставила поднос на столе и вышла из каюты капитана, чтобы отправиться в свою – этой ночью она собиралась спать там.
Младшая Тоберон вошла в тесную комнатку с убогой кроватью, привинченной к полу, и приставила к двери стул. Она сама не знала, зачем подперла дверь, но так было спокойнее. Не раздеваясь, в ожидании благодарных гостей, она прилегла отдохнуть. Ну и где они? Почему Доар не идет ее хвалить?
Стоило Окаре подумать о нем, и приятный озноб медленно прошелся по телу, томлением отдаваясь в груди. Девушка в отчаянии застонала и перевернулась на живот. Благородные воркории не должны испытывать подобное. Обнимая подушку и засыпая, она грустно улыбнулась: но она давно не воркория…
Пробуждение было жестким.
Окару приподняло над кроватью и тряхнуло прямо в воздухе. Девушка испуганно взвизгнула и, задергав руками и ногами, попала в кого-то. Разлепив веки, она в изумлении уставилась на бессмертного, который держал ее за плечи и тряс как грушу. Глаза его полыхали темным пламенем, а губы сжались в тонкую линию.
– Хард Доар? – вцепившись в ворот бессмертного, опешила Окара и тут же возмутилась: – Даже если вы недовольны тем, что я не ожидала вас смиренно в каюте, это не повод так обращаться с благородной воркорией. Немедленно отпустите меня!
– Удивлена, что я сумел дойти до твоей каюты? – прожег ее взбешенным взглядом Доар. – Рассчитывала отравить меня?!
– Было бы неплохо, – ничего не понимая, запальчиво огрызнулась Окара. – Тогда бы я стояла на ногах, а не висела в воздухе… как Гаршис.
Выражение лица бессмертного изменилось, глаза сузились, на губах расцвела кривая усмешка. Он отпустил ее плечи, и Окара тряпичной куклой упала на кровать. Доар отвернулся и процедил:
– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.
– Я вообще не понимаю, что происходит, – потирая пятую точку, проворчала девушка. – Вы врываетесь ко мне в каюту, угрожаете… Вам ужин не понравился?
– Лучше пожирать глазами тебя, – неожиданно рассмеялся Доар, – чем есть то, что ты приготовила. – Он повернулся к ней и уже без тени улыбки навис над помощницей. – Ты намеренно отравила мою команду и ответишь за это.
– Ч-что? – недоуменно моргнула Окара и возмущенно возразила: – Никого я не травила! Вы должны быть мне благодарны! Я приготовила очень вкусную кашу, которую…
– Сама не стала есть, – припечатал Доар. – Но мне принесла. Ко мне пришел сокет, который слышал, как ты обсуждала с Рином Геззом яды. – Он приблизил к ней лицо и ледяным тоном потребовал: – Не лги мне, Окара.
– И не думала, – спокойно проговорила она, хотя внутри все клокотало от обиды. – Кок поскользнулся и разбил голову, и я вызвалась приготовить ужин. У меня в мыслях не было кого-нибудь отравить.
