Несколько острых крупинок впиваются в кожу, но я терплю, стиснув зубы, и с уверенностью шагаю к мужчине, соблюдая совершенно спокойное выражение лица.
– Я тебя не боюсь… – мой голос дрожит.
– Напрасно, – Дамир злорадно ухмыляется, но почему-то не нападает. – До утра тебе не дожить. После того, как увидела меня без маски.
– Мне плевать.
– Может, ты именно этого добиваешься? – он снова превращается в дьявола. – Лёгкой смерти?
– Нет.
Дамир отступает, я, наоборот, приближаюсь.
– Вынужден расстроить. Подобное преступление карается самой страшной пыткой. Сначала – избиением, затем – купанием в кипятке, и в конце – скачкой «вверх тормашками» через весь остров.
Я не слушаю, что он там тявкает. Главное – быть уверенной.
Так же, как и с тиграми. Главное – не бояться. И уверенно идти к своей цели.
– Тогда чего же?! – на крик срывается.
– Любви…
Его чёрные брови взлетают до самой макушки, а рот приоткрывается от безграничного удивления:
– Головой ударилась?! Или доза ещё не растворилась в крови? Какой любви?! Как можно… т-такого урода, вроде меня, полюбить? – вот-вот и Дамир бросится в атаку.
– Любят ведь не за обёртку… а за душу.
Мои искренняя фраза бьёт в самое сердце. Мужчина растерян… Настолько, что слов подобрать не может. Видимо, с ним такое впервые. Не ожидал, наверно, такого от той, которую практически отправил на тот свет своими пытками.
Следующее, что я делаю – можно расценивать, как предел наивысшего безумия. Ещё один шаг и… резкий рывок.
Мои дрожащие руки обхватывают напряжённую талию Дамира и заключают в крепкие объятия. Дыхание мужчины учащается, как и сердцебиение. Его кожа такая мягкая, нежная, ароматная, а тепло его тела – дурманит до головокружения. Пока пленитель пытается прийти в себя, я приподнимаюсь на носочки и бросаю заключительный снаряд, в самое сердце, на поражение, целуя его точно в изувеченную шрамами щеку. Глаза мужчины неожиданно округляются, превращаясь в два теннисных шарика, дыхание сбивается, а руки… больно впиваются в плечи.
– Идиотка!!!
Грубый толчок обрушивается в грудь, и меня, подобно резиновому мячу, отбрасывает в противоположную сторону. Так, что пролетев несколько метров, я падаю на хрустальный столик, локтём разбивая прозрачную поверхность стола.
– Твою ж мать!
Кровь брызжет фонтаном, заливая белый ворс дорогого ковра. А я – все ещё ничего не понимаю. Лишь ругаю… Ругаю и проклинаю собственное безрассудство. Я пробую встать на ноги, а сама в этот момент прижимаю раненую руку к груди, пытаюсь остановить кровотечение, но снова спотыкаюсь и снова падаю. Дамир несколько секунд смотрит на меня таким ярым взглядом, как бык на красную тряпку, а затем что-то в этих страшных, звериных глазах меняется, и, перешагивая через гордость, он на бросается мне на помощь.
Хватает свой любимый шёлковый халат с кресла, отрывает кусок ткани, и плотно перевязывает область пореза, одновременно с этим выкрикивая имя охранника. Но, не дожидаясь помощи, набрасывает тот же халат на моё, будто измазанное кетчупом тело, подхватывает на руки и куда-то уносит.
* * *
Каково было удивление охранников видеть то, что Господин сам, лично, на руках, перепачканных в крови, вынес из покоев рабыню. Причём, серьёзно провинившуюся рабыню. Сначала головорезы жутко испугались, предположив, будто это ранили Хозяина, но увидев мои стеклянные глаза и бледное лицо – расслабились.
Кроме Сатира. Парень попытался выхватить меня из рук Господина, но тот, словно озверевший тигр, агрессивно рыкнул на подчинённого, бережно прижимая мою холодную щеку к своей горячей груди, как самое дорогое в мире сокровище. Сатир покорно отступил. Но в его обеспокоенном взгляде арктическим льдом застыла тревога.
Странно… Очень странно и весьма неестественно выглядит их чрезвычайно заботливое поведение. Но ещё более странными были мои чувства по отношению к охранникам. Я даже капельку забеспокоилась о целостности их жизней, так как думала, что Дамир показался на людях без маски. Однако мужчина всё же успел прикрыть своё уродство, всё той же серебряной «пластиной».
Через пару минут я осознала, что нахожусь в больничном крыле и лежу на кушетке, наблюдая за тем, как Дамир, которого словно черти подменили, нервно расхаживает по периметру санитарной комнаты, не моргая, не сводя с меня пристально-обеспокоенного взгляда.
Что это с монстром? Неужели… влюбился?
Ха! В мечтах моих ненормальных!
Игрушку излюбленную потерять боится, вот и всё!
Однако, в его тяжёлой ауре чувствовалось нечто новое, непонятное… я бы сказала, даже нечто тёплое, согревающее душу. Но это тепло было слабым. Очень слабым… Едва уловимым.
Может, я оказалась права? И Дамиру нужен верный друг. Как и нужны искренние, человеческие чувства? Такие как принятие, сопереживание и поддержка.
Кажется, я нашла ту слабую ниточку, за которую можно потянуть, распутав клубок к заветной свободе, избавившись от вечного рабства. Нужно лишь справиться с одним очень непростым заданием – исцелить душу дьявола.
* * *
Оказывается, в моей руке застрял кусок стекла. Пришлось вытаскивать. Завир, тяжело вздыхая, возился с раненной рукой, а я, прикрыв веки, незаметно поглядывала на Дамира, наслаждаясь тем, как мужчина озабоченно мешкается из стороны в сторону, испытывая явное беспокойство. Ещё бы… Своим неожиданным поцелуем я, кажется, превратила его мысли в хлам.
Ранение оказалось не очень серьезным. Но шов, всё же, пришлось наложить. Завир во время операции заметно нервничал. Его умелые руки подрагивали, когда он, с особой осторожностью, штопал рану. Подрагивали, благодаря хищному взгляду зверя, буквально дышащему в затылок, с особой внимательностью контролирующему ход лечения.
Укол успокоительного с обезболивающим помог мне расслабиться и погрузиться в крепкий сон. Последнее, что я запомнила до того, как выпала из реальности – всё те же насквозь буравящие, чёрные, как космическое пространство глаза, с нереальной тревогой смотрящие в мою сторону. А последнее, что услышала – бархатный баритон Дамира, наполненный прохладой, требовательно расспрашивающий доктора о моём самочувствии.
Глава 13
Очнулась я на удивление в совершенно незнакомой комнате. Уютной, светлой… На комфортной кровати, в чистой одежде. Раненая рука была перетянута мягким бинтом. В целом, самочувствие было нормальным. Правда, голова кружилась, в животе урчало, а в горле ощущался неприятный металлический привкус. На столе, возле кровати, стояла тарелка с бутербродами, фрукты, чай. Наверно, уже холодный… Сердце приятно встрепенулось при виде всей этой необычной картины.
Что происходит? Я что, умерла?
Просто не верится…
