– Хорошо.
– Диана, это мой ребёнок? – внезапно босс поменял тему разговора, но спросил это совершенно спокойным, вкрадчивым тоном.
– Конечно же, твой, – я смотрела в его глаза и не моргала, чтобы он понял, что я не вру. – Ты был у меня первым мужчиной…
Конечно, внутри меня растёт и развивается ребёнок Романа Царёва. Я абсолютно уверена в своих расчётах. Ведь с Артёмом мы всего один раз… он предохранялся. На полу в машине я обнаружила использованный презерватив. Когда мы переспали с Артёмом, у меня уже была задержка. Но тогда я думала о других проблемах, а задержки у меня и без того бывали один-два раза в год во время перемен погоды.
– Ты ведь понимаешь, что когда малыш родится, я в первую очередь сделаю тест на отцовство?
Киваю:
– Ты должен мне верить. Я знаю, во что мне выльется моя ложь. Знаю, какой ты в гневе. Поэтому я говорю правду. Проверяй, Рома, я не боюсь. Но верь, что во мне бьётся маленькая частичка тебя, – с этими душевными словами, едва сдерживая эмоции, я положила руку на свой живот и нежно его погладила.
Роман, встав из-за стола, подошёл ко мне сзади, подхватил на руки и, вонзившись губами в мои губы, быстро понес в сторону спальни.
Мы не виделись с Ромой пять дней, а как будто целую вечность. В этот вечер мы отрывались по полной. Занимались любовью так долго, что едва не сломали кровать.
– Ты счастлив? Счастлив, что у нас будет ребёночек?
– Конфетка, я нахрен на десятом небе от радости, – рычал он и осторожно толкался в моё лоно раскалённым, твёрдым членом. – Я очень сильно тебя люблю! И понял, что и дня без тебя не проживу. Сдохну. И едва не сдох. Напился так, что еле-еле пришёл в себя после суток самобичевания. Если бы ты знала, как я себя винил, корил и ненавидел! Блять! Ты – моё всё! Я буду ползать перед тобой на коленях до самой смерти, лишь бы ты забыла о том дурдоме. Забыла и простила. Ты простишь, Ди? Моя сладкая-пресладкая девочка-конфетка, простишь безмозглого осла?
– Да! Да, Рома! Не останавливайся. Да! Пожалуйста!
Яркие искры, как новогодние фейерверки, рассыпались перед глазами. Я, лёжа на спине, царапая его влажную от пота спину, забилась под мужчиной в сладкой агонии, когда он, сжимая ягодицы, придерживая меня руками за попку, вколачивался в мою влажную плоть и сам кончал от удовольствия, заливая простыни и мои бедра горячей, липкой спермой.
Царёв брал меня очень осторожно. Без фанатизма. Так как переживал, что грубый секс негативно отразится на беременности. Он расстроился лишь из-за того, что придётся на время ограничить нас от чересчур бурных фантазий. Жаль, впереди было много планов и экспериментов, которые мы не успели воплотить в реальность. Но всё еще впереди. Ребёнок – теперь наше всё.
Я до сих пор была удивлена, что Рома не настаивал на аборте. Напротив, был крайне недоволен, когда я намекнула, что на ранних сроках нежелательную беременность можно запросто устранить таблеткой. Его нахмуренный лоб и пожар в глазах, демонстрирующий ярый протест, уже в который раз доказали, что Рома мой идеал. И никакой он не бабник, как выразился о нём его сын. Забылось всё. Особенно то, что обо мне наговорил Роману Артём. Я не знала, как отнесётся ко мне Рома, если узнает, что я ему изменила… с его сыном. Об этом он не спрашивал. Может быть, думал, что Артём намеренно врёт? Чтобы позлить отца. Когда Царёв узнал о беременности, думаю, былые проблемы отошли на второй план и забылись.
Эту ночь мы провели вместе. Обнимались, целовались, получали запредельное удовольствие от нашего с ним примирительного секса. Таких ярких оргазмов я ещё не испытывала никогда. Царёв вымотал меня окончательно. Да и себя тоже. Сколько же в нем сил! Настоящий самец.
Разрядившись, он какое-то время отдыхал, курил на балконе, отпивая из кружки дымящийся кофе, абсолютно голый и такой совершенный, как сам Аполлон, хоть картины с него рисуй, пока я часто-часто дышала, сидя в постели, завернувшись в мокрые простыни и дрожала после очередного оргазма, наматывая влажные волосы на кулак, и любовалась моим мужчиной при свете луны. А потом Царёв снова терзал моё тело дикими ласками.
Под утро, ещё до начала рассвета, мы наконец задремали. Но наш беспечный сон продлился недолго. Сладкую сказку уничтожил проклятый звонок на мобильный Царёва. Недовольно замычав, Рома, сбросив меня со своей груди, нехотя подполз к прикроватной тумбочке. Сжал в руке телефон и грубо буркнул в трубку:
– Да.
– Рома! Рома! Ромаааа!
Меня как будто только что ударили по голове чем-то очень тяжелым. Куском булыжника, не меньше. Сонливость мгновенно исчезла.
Я узнала этот голос. Он принадлежал Маргарите Царёвой.
Распахнув глаза, прижимая простынь к обнажённому телу, навострив уши, я села на кровати. Отчего-то сердце так сильно забилось в груди… Что-то случилось. Что-то ужасное и страшное! Я чувствовала. Я прекрасно это чувствовала. У меня даже волосы встали торчком на затылке, а лёгкие сжались в клубок. По коже покатился острый озноб из иголок, заставляя меня сжаться в клубок и поморщиться от невыносимого волнения.
– Чё ты орёшь? Успокойся! – вскочив с постели, Рома уж очень грубо выбранился в ответ.
– Артём! Артём! – задыхаясь от истерики, нечеловеческим криком вопила в трубку его жена. – Он попал в аварию. Наш сын… разбился.
Глава 10
Я очень нервничала. Меня тошнило целый день. Лишь к вечеру немного полегчало, и я впервые за сутки смогла хоть что-то поесть. Артём! Что же ты натворил? Ну как так вышло?
Душило ли меня чувство вины?
Нет. Не душило. А пожирало живьём в адских муках.
Воображение уже вовсю рисовало перед глазами страшные картины аварии. Как из подобия машины – из груды смятого металла, с поцарапанной эмблемой марки машины «Ламборджини», с погнутыми, хорошо известными мне номерами – вытаскивают сложенное в несколько раз тело Артёма.
Я не могла больше сидеть на месте, сложа руки, и страдать от незнания. Я хотела позвонить Роману и попросить, чтобы он прислал мне сообщением адрес больницы, в которую в тяжелом состоянии был доставлен его сын, но не успела я взять в руки телефон, как тот сам затрезвонил.
– Рома! Ну наконец-то, – я нервно всхлипнула, рухнув на диван, словно меня навсегда парализовало. – Как ты? Как Артём?
Больше всего на свете сейчас я боялась услышать, что его сына больше нет.
Пауза. Мандраж по телу. Становится больно дышать.
– Конфетка, – голос босса казался очень уставшим, он тяжело выдохнул. – Всё в порядке. Опасность миновала. Врачи справились.
Мы выдохнули одновременно. Я немного расслабилась, а Роман продолжил:
– Я вчера настольно сильно испугался, что умчался сломя голову и оставил у тебя свою борсетку с кредитками и важными документами. Сейчас за тобой приедет машина, заберёт обратно в город. Мне срочно нужны мои вещи.
