– Рома, Ром-а-а-а, – хрипела я, задыхаясь, обнимая живот обеими руками, чувствуя, как он весь напрягается и твердеет, как камень. – Я рожаю. Я, кажется, рожаю…
– Проклятье! – в его глазах сгустился страх. Подхватив меня подмышки, он посадил меня на стул, а сам схватил телефон со стола и трясущимися пальцами вбил на экране чей-то номер. – Ты только дыши, дыши, девочка. И прости меня, старика психованного, сейчас я вызову скорую – и мы вместе поедем в больницу.
Я слушала его через слово. Поглаживая живот, хватая ртом воздух, старалась дышать так, как меня научили на курсах. Моя малышка… Не торопись, прошу, держись. Я ведь так сильно за тебя волнуюсь! Неподходящий ты выбрала момент, чтобы родиться.
В больницу меня доставили быстро, действовали слаженно и организованно в случае чрезвычайной ситуации. Буквально через двадцать минут после начала схваток я уже укладывалась на кушетку в родильном зале. Боль была невыносимой и изматывающей. Спустя два часа адских мучений мои пытки прекратились. Моя сладкая бусинка явилась на свет.
* * *
Улыбка не сходила с лица вот уже несколько длительных мгновений, когда я смотрела на этот сладкий комочек счастья, посапывающий на моих руках, завернутый в розовое одеяльце. Наша принцесса родилась на свет полностью здоровой крепышкой, весом – три шестьсот, с маленьким курносым носиком, пухлыми щёчками, полными губами и черными волосиками, как у Ромы. Акушерка сразу сказала, что она вылитая я. Только волосы Ромины.
Я очень сильно волновалась. Дрожь до сих пор резала по коже накатывающими волнами. Я думала, что из-за конфликта с Романом, что повлиял на моё состояние, спровоцировав роды, мы навредим малышке. Хорошо, что всё обошлось. Врачи справились. Я тоже. Не буду скрывать, было очень страшно и невыносимо больно. Но, настроившись заранее, я всё преодолела.
Спустя два часа после заветного момента нас перевели в послеродовую палату. Рома явился сразу же, как только врачи дали ему зелёный свет на добро к посещению. С цветами и фруктами он ворвался в палату с каменным выражением лица и синяками под глазами.
– Поверить не могу, я – мама. А это… наша доча, – со слезами на глазах я протянула мужчине драгоценный свёрточек. – Поздравляю, папочка, – всхлипнула.
– О, Конфетка! Она – настоящее чудо. Такая сладкая и красивая девочка, как ты. Милая, я горжусь тобой. Она прелесть, – Роман радушно улыбнулся, разглядывая лицо спящей дочурки, а я умилялась зрелищем, глядя на них обоих. И всё плохое позабылось. Та ссора на кухне отошла на второй план.
– Девочка моя! – оторвавшись от ребёнка, Роман перевёл взгляд на меня. – Прости козла такого старого. Забудь всё, что я тебе наговорил. Эмоции. Сорвался. Взбесился. Куча проблем на работе. Ещё и сестра денег попросила. Всем от меня постоянно что-то надо. Я как безлимитный банкомат, – он нежно поцеловал малышку в носик.
Это зрелище, когда любимый мужчина держит в объятиях только что родившуюся дочь, умиляло до сжатия сердца в груди. Глаза вновь наполнились влагой от счастья. Всё-таки страдания всегда окупаются чем-то хорошим. Теперь, когда Рома увидел своего новорожденного ребёнка от той, которой он клялся в вечной любви, он раз и навсегда порвёт с Маргаритой. Ребёнок станет стимулом. Ребёнок укрепит наши отношения. Да, у него тоже есть дети, но они взрослые. И рождены от нелюбимой. Так что всё, скоро наша жизнь наполнится чистой гладью, а мы больше никогда не познаем тех разрушительных волн, что посмели встать непреодолимой помехой у нас на пути.
– Тук-тук, – неожиданно в комнату постучали. Это была медсестра. – Позвольте узнать для документов, как вы назвали малышку?
Я хотела ответить, но Рома перебил:
– Светлана.
– Что? – я чуть привстала на кровати. – Анастасия, мы же обсудили!
– Нет, мы назовём дочь Светланой.
Стоп! Чего?
Какая Светлана? Это имя у меня ассоциируется с офисной шлюхой.
– Но мне не нравится это имя! – крик вырвался сам по себе.
– Записывайте, – кивнул Царёв, унося ребёнка в кроватку, но медсестра так и стояла столбом с выпученными глазами, глядя то на меня, ошарашенную, то на Романа.
– Может, я позже зайду, – она попыталась выдавить улыбку. – Пока вы уже точно не определитесь.
– Нет, как я сказал, так и будет, – морозным тоном прорычал мужчина, укрывая дочь одеяльцем.
Прикусив губу, медсестричка что-то чиркнула в блокноте ручкой, после чего быстро испарилась.
– Рома, как так? Я против…
Он резко обернулся, зыркнув на меня с таким ядом в глазах, что я моментально лишилась дара речи. Ни одного слова не могла подобрать, чтобы выразить сейчас то, что творилось у меня в душе.
– Отдыхай, мне пора на работу. Хорошенько заботься о нашей красавице. Я навещу вас завтра утром.
– Рома!
Мужчина не обернулся на мой оклик. Быстрым шагом направился к двери. Я хотела броситься за ним следом, но малышка в кроватке жалобно закряхтела – сработал материнский инстинкт.
Впервые мне стало по-настоящему холодно и страшно. Не только оттого, насколько грубо и черство прозвучал его голос, а и оттого, с каким подавляющим презрением он бросил мне вызов своими ледяными глазами, будто показал собаке своё место. Наверное, именно в ту самую секунду стёкла в розовых очках дали слабину. Появились первые трещины.
Внутри я принялась себя успокаивать, нашёптывать самой себе, что нет, я не ошиблась, я не ошиблась на счёт него! У каждого человека в жизни бывают разные периоды, творческие кризисы, перепады настроения. Особенно у мужчин в его возрасте. Так я успокаивала себя, потому что не хотела мириться с тем, что да… я ошиблась. И эта ошибка стоила мне кинжала. Всаженного в самое сердцем ржавым лезвием, пропитанным смертоносным ядом.
Глава 14
Прошло пять дней. На шестой нас выписали. Роман приезжал всего два раза. Не знаю почему, но я больше не чувствовала того заветного вихря, что вспыхивал в груди, как вулкан, гоняя по венам не кровь, а огонь, стоило мне только увидеть любимого, как это было раньше. На сердце давила тоска, как многотонная, непробиваемая плита. Я не понимала, что происходит с моим внутренним миром. Ощущение, что он… рушится. Куском за куском. Занавес иллюзии срывается с петель и тяжелым камнем летит вниз, в полёте рассыпаясь пеплом по ветру.
От Ромы исходил не жар, а холод. Во время прикосновений, в голосе, в глазах. Он будто превратился в ледяного робота. Его настроение непонятным образом менялось, как погода за окном поздней осенью. Я обиделась на любимого. Что он придумал с именем? Как посмел наплевать на моё мнение? Сейчас, находясь в роддоме, я списала этот бурный всплеск эмоций с его стороны на проявление пережитого волнения во время родов. Рома очень сильно за меня волновался, особенно после того, когда нагрубил накануне родов.
Эти пять дней выдались крайне напряжёнными. Первые минуты жизни в роли мамы измотали меня до такой степени, что я могла уснуть стоя или с открытыми глазами. В принципе, сам процесс родов прошёл хорошо, без каких-либо серьёзных осложнений. Единственное, у меня развилась послеродовая анемия и, как следствие, жуткая слабость.
