Вот так. С этого момента и начались трудности. Настоящие трудности. То, что было ранее – капля в море. Сейчас на мою жизнь обрушилось цунами. Оно поглотило меня без остатка. Швыряло в пучине ужаса и беспросветном хаосе, причиняло невообразимую боль каждой клетке тела.
Роман стал приходить всё реже и реже. Пропадал неделями. На звонки не отвечал. Я тосковала, я переживала и места себе не находила. Более того, когда я собралась прогуляться с малышкой за пределами дома, то выход на волю мне перегородила тучная туша охранника Евгения.
– Вы куда? – рыкнул этот медведь-переросток, заставляя меня вздрогнуть от хрипа его голоса.
– Я хочу погулять по территории посёлка, – твёрдым тоном заявила я, выкатывая на дорожку, выложенную плиткой, детскую коляску.
– Не велено вас выпускать. Роман Викторович не давал распоряжений.
– Как это? Полный бред! – махнув руками, прижимая к груди дочурку, я пулей бросилась обратно в дом за телефоном.
Этот стероидный хомяк совсем уже оборзел?! Сейчас позвоню Роме – и бугаю мало не покажется!
Я искала свой телефон около часа, но он будто в воздухе растворился. Что за день? Ещё и дочка постоянно плачет из-за колик. А я одна в десяти стенах. В большом двухэтажном домище. Свихнуться можно.
В конце концов, когда поиски завершились полным провалом, я снова выскочила во двор и потребовала Евгения, чтобы тот немедленно дал мне свой телефон. Ответ верзилы ошарашил ещё больше предыдущего:
– Исключено. Говорите, что передать боссу, я сам с ним свяжусь.
Всё. Я едва не свалилась мёртвым мешком на землю, но мысль о рыдающей в кроватке дочери не позволила лишиться чувств.
Ничего не понимаю? Что происходит?
На следующий день, ближе к вечеру, я услышала, как во дворе лязгнули створки ворот. До этого я отчаянно наматывала круги по дому, не зная, каким образом связаться с Ромой. Да и вообще я хотела немедленно выяснить, как и куда пропал мой телефон.
– Наконец-то, Рома! Я места себе не нахожу! – бросилась к нему на шею, в момент когда он только-только переступил порог дома. В ответ – никаких объятий. Лишь короткий и чёрствый поцелуй в лоб.
– Привет. Где моя принцесска?
– Спит наверху, в детской. Послушай, этот Евгений… он не в себе! Уволь его. Он украл мой телефон и отказывается выпускать из дома.
– Вот, я принес кое-какие продукты. Что-нибудь нужно ещё? Лекарства? Одежда? Ну ладно, – он отмахнулся. – Отныне связывайся со мной через охранника. Списки с продуктами и прочей бытовой ерундой передавай Жене, – бегло протараторил Роман. Развернувшись на носках, бизнесмен быстрым шагом направился к двери.
Стоп! Он что, демонстративно принял меня за невидимку? Или оглох на старости лет?
– Ром, ты что, уезжаешь? Ты же только приехал. Стой! Ты меня слушаешь вообще?
Он не реагировал, мужчину будто контузило. Так и продолжал шагать к двери, повернувшись ко мне спиной, а меня словно не замечал.
– Ну всё, пока.
– Рома! Постой! – схватила его за руку, но он отмахнулся, тут же ответил на звонок своего телефона. – Да зайка, уже еду. Как вы? Малышка покушала? А ты? Поешь, пожалуйста, а то я переживаю.
Он ушёл так же быстро, как и пришёл. С силой хлопнув дверью.
На втором этаже раздался громкий плач моего ребёнка.
* * *
Сколько я ни пыталась уболтать охранника, сколько бы ни давила на жалость – бесполезно. Евгений не даст мне уйти. Ворота надежно заперты. Над головой высокий забор. Повсюду натыканы камеры. Входная дверь дома на ночь запирается на три замка. Ощущение такое, что я обречена. Это как вообще понимать? Просто не верится! Где хоть капля логики? За что они так со мной? Ничего не понимаю! Рома, что же ты творишь? Ты как будто выжил из ума.
Так прошло ещё несколько дней. Царёв не появлялся. Я превратилась в какую-то затворницу, что видит свет лишь издали, через высокие края неприступного забора.
Полнейший идиотизм! Чего они добиваются? Я ведь тут с катушек съеду. А у меня ребёнок. Скоро надо ехать в поликлинику. Вот тогда я возьму и пожалуюсь полиции, что нас с младенцем против воли удерживают взаперти.
Как только настало время ежемесячного осмотра, а я уже во всю готовилась выпустить наружу внутреннего монстра, как только увижу живых людей, которым могу пожаловаться, то не прошло и минуты, а мои планы разрушились вдребезги. Не мы поехали в больницу, а она к нам. Точнее, педиатр. С вызовом на дом. Отныне так будет всегда. Никакой беготни по поликлиникам. Плановые осмотры будут осуществляться исключительно на дому.
* * *
Сложившаяся обстановка вокруг меня настолько сильно пугала, что я за считанные дни изрядно похудела. Развлечением для нас с дочкой служил лишь телевизор и внешний двор особняка, в котором я обычно гуляла с малышкой, покачивая её в коляске. Трудно сказать, сколько прошло времени, если бы не календарь на стене, который я, психанув, сорвала, порвав на куски. Жизнь для меня постепенно начала терять смысл. Два месяца. Два месяца я жила как какой-то овощ, наглухо законсервированный в банке, и не понимала, как мне выбраться на свежий воздух. Что врач, что охранник слали на три буквы мои отчаянные просьбы вызвать полицию. От Царёва подолгу не было вестей. Казалось бы, он просто обо мне забыл.
Но в этот дождливый и холодный вечер Роман с хмурной миной переступил порог ненавистной «клетки». Уложив малышку спать, я мыла посуду на кухне, но когда услышала щелчок замка, тут же встрепенулась, едва не кинулась на мужчину дикой кошкой.
– Рома! – тарелка выпала из моих рук, с грохотом разлетевшись на осколки. Плевать. Я пробежала по ним в домашних тапках навстречу мужчине. Теряя здравый смысл, бросилась на вошедшего с крепко сжатыми руками. Врезалась в твердое мужское тело, захлёбываясь в истерике, со всей дури заколотила по груди мужчины кулаками. – Ты ненормальный! Как ты смеешь так со мной поступать! Я тебя ненавижу! Я хочу уйти. Я не хочу тебя больше видеть! Никогда. Я не твоя собственность, Царёв. Кто я для тебя? Шлюха по вызову? Личная игрушка? Ты изменился! Почему тебе стало на меня плевать? Ты же клялся мне в вечной любви! Что не так? Что случилось? Почему?
Он ничего не ответил. Ловко перехватил мои руки за запястья, отшвырнул в стороны, быстро влепил жгучую пощечину по лицу:
– Замолчи. И прекрати истерику! Если у тебя разыгралась послеродовая хандра, я вызову тебе психиатра. Да, Диана, ты моя. Ты родила от меня ребёнка, поэтому теперь у тебя есть передо мной обязательства – растить МОЕГО наследника. Сама виновата. Надо было пить таблетки.
Что? Сама виновата. Мамочки, что происходит? Это не Рома. Боже. Не мой улыбчивый, нежный, обходительный Царёв. А больной на всю голову психопат, что возомнил себе, будто я – его вещь. Как стул, например. Или собака, которую он купил в питомнике.
– Что ты т-такое несёшь, Рома? – я качала головой, глотала слёзы, прижимая ладонь к пульсирующей от боли щеке. Невольно отступила на шаг назад.
