Каждое слово, как кинжал, безжалостно, по самую рукоять врезалось в сердце острым лезвием, распарывая хрупкую плоть до кровоточащих ран. Я не верила, что все это происходит со мной. Сейчас. Что это не кошмар, не иллюзия, не галлюцинации, а убийственная реальность. Сказке конец. Как? Почему? За что? За что я заслужила эти пытки? Не верю. Не понимаю. Презираю. Его. Вместе с его лживыми словами! И посылаю к черту. В пекло. За ложь, за боль, за предательство, за то, что мерзкий подонок больше года пользовался мной как какой-то неодушевленной тряпкой для ног, не имеющей ни чувств, ни души, ни достоинств.
– До встречи, Диана. Когда у тебя там всё заживет… так уж быть, – не оборачиваясь, Царёв рявкнул напоследок, – я тебя оттрахаю. По самые яйца выдеру, чтобы надолго отбило желание канючить. Поняла?
Хмыкнув, мужчина направился к выходу, пока я, застыв, сидя на коленях в одном положении, сжав кулаки до крови на ладонях, смотрела в одну точку, будто только что на моих глазах рухнул самолет. Разбился. Взорвался. Вспыхнул кровавым пламенем. Самолёт, на борту которого находилось моё счастье и мой смысл жизни.
Не любит!
Не любит!
Не любит!!!
И никогда не любил. Лишь пользовался. Лишь развлекался. Лил в уши лживые сопли. Подонок. Мерзавец. Ничтожный сукин сын! Не мужик. НЕ МУЖИК! А чмо ходячее с рюкзаком комплексов за спиной. У бессовестного выродка явные проблемы с головой. Иначе и не скажешь. Интересно, сколько у него таких, как я? Запертых птиц в клетке? Скорей всего, я не первая и не единственная. Сплошная ложь! Ложь, ложь, ложь! На каждом шагу! А что, если та Лена вовсе не его сестра? А… любовница. А Серёжа – его сын. Но Царёв в очередной раз залил мне уши ложью. А я верила. Он заставил меня верить. Его безоговорочное влияние на людей трудно объяснить. Наверное, Роман – сатана в человеческой шкуре, что явился на землю подпитаться молодыми, невинными душами.
«Ты станешь такой же пушистой и покладистой, как и другие мои содержанки. А они не жалуются…»
«Да зайка, уже еду. Как вы? Малышка покушала? А ты? Поешь, пожалуйста, а то я переживаю…»
Правда. Это гребанная правда?
Я не одна такая. Есть еще жертвы. И то, что Рита родила… тоже правда.
Вот почему мерзавец перестал обращать на меня внимание. Конечно, всё внимание досталось не так давно родившей четвертого отпрыска жене.
Нужно срочно бежать. Немедленно!
Давясь спермой, задыхаясь от слёз, я отползла в угол между трюмо и стеной, сжалась в комочек, затряслась, ладонями вытирая с губ, лица и щёк отвратительный полупрозрачный белок. Роман с силой хлопнул входной дверью. Там, снаружи дома, я услышала его обращение к охраннику, а после – щелчок замка:
– Никуда не выпускать. Ты – её тень. В случае чего – сразу звони мне. Все её просьбы согласовывать только со мной. Никаких телефонов и гаджетов.
– Всё понял, Роман Викторович. Хорошего вам вечера.
Удаляющийся цокот каблуков по тротуарной плитке. И тишина.
На втором этаже, в детской, раздался жалобный плач моей малышки. Кое-как подобрав себя с пола, прикрывая обнажённую грудь рваным куском халата, глотая слёзы и сумасшедшую истерику, я направилась к лестнице.
С этого дня моя жизнь оборвалась. С этого дня моя душа провалилась в черную бесконечность.
* * *
Этот месяц я не жила, а существовала. Как какое-то безвольное животное, как собака на цепи. Мне казалось, что Царёв попросту свихнулся. Такое ведь бывает? Да? С возрастом. Боже! Ну почему? Почему это случилось со мной? Тогда, когда жизнь только-только начала налаживаться. Рома… он превратился в сущего дьявола. С каждой встречей, раз за разом, он всаживал мне нож в душу и крутил его там.
Как я могла не заметить очевидного? Ну как? Одержимая любовь сделала меня глухой, слепой… и глупой. Я начала бояться Романа, как нечисть. Если раньше я злилась и умоляла его приходит к нам почаще, то сейчас, запершись в комнате, я молилась, чтобы он попросту где-нибудь сдох. И никогда больше не посмел посмотреть на меня своим жутким, дьявольским взглядом.
В итоге я поняла, что Рома слетел с катушек. С его психикой явно что-то не так. Но что же нам делать? Мы света белого не видим. Уже два месяца живём как пленники. Я людей не вижу! Не знаю, что в мире творится! Это ужасно! Это немыслимо! Это рвёт меня на куски! Охранник следит за каждым моим шагом. Сколько я ни пыталась с ним договориться – бесполезно. Даже врачи, будь то гинеколог или педиатр, сами к нам приезжают. Неужели я всю жизнь проживу вот так, взаперти?
На фоне стресса у меня начало пропадать молоко. А подонку плевать! Пришлось докармливать Настюшу смесью. Да! Я называла и буду называть дочь Настей. А на мнение ублюдка наплевать. Я найду способ сбежать и навсегда порвать с пришибленным психопатом. Надо срочно что-то делать, а не сидеть сложа руки и впустую лить слёзы. Всё, что нужно – устранить охранника. Выскочить на улицу, добежать до соседей, попросить помощи, чтобы они вызвали полицию. Вот только Царёв явно дал мне понять, что в полиции у него работают свои люди. Но всё-таки я решила рискнуть.
Не повезло. Ближайшие жилые дома находились на достаточно дальнем расстоянии от моего. Я не могла взять и начать орать: «Помогите! Насилуют!». Гадкий ублюдок всё предусмотрел. Арендовал именно тот дом, который находился поодаль от других. Посёлок построили не так давно. Большая часть выделенной для других особняков земли пустовала. За неделю заключения я практически ничего так и не придумала. Скотина Евгений глаз с нас не спускал. Развалившись на шезлонге у главных ворот, верзила зависал в телефоне, просматривая очередные сериалы. За поясом его брюк демонстративно поблескивала рукоять пистолета. Пистолета!
Проклятье! Ничего лучшего я не придумала, как устроить пожар в сарае, где хранился всевозможный рабочий инвентарь для ухода за садом. А во время пожара, создав панику, я намеревалась попробовать огреть по голове охранника чем-то тяжёлым. Может быть, я насмотрелась боевиков? К чёрту. Кажется, я просто начала сходить с ума от тоски и безнадёжности во время длительного заточения.
В мини-баре на кухне особняка нашлись несколько бутылок с коньяком. За окном вечерело. Евгений, размяв задницу во время обхода территории, вновь занял своё место. Сарай находился на заднем дворе территории.
Я очень сильно нервничала. Голова кругом. Руки трясутся. В горле будто застрял кусок кирпича, что мешал дышать полной грудью. Сжав руки в кулаки, глянув на спящую доченьку в люльке, я заставила себя быть сильной.
«Ты справишься, Диана. У тебя нет выбора. Ради дочки ты не должна сдаваться», – я мысленно повторяла в уме эти бодрящие дух слова как мантру.
Плевать! Я не буду сидеть как овца, ожидая заклания, лучше сделаю хоть что-то, попытав удачу. На что способна женщина, чьё хрупкое сердце с особой жестокостью раздавил подлый мужчина? Особенно когда она защищает маленькую дочь?
На многое. Ради Насти я готова была собственными руками расцарапать подонку рожу, вырвать его член с яйцами, чтобы тут же затолкать ему в рот. А после пристрелить как бешеную собаку. Без капли жалости.
