Корабельные часы, которые, как ему казалось, были похожи на железную миску, прикрученную вверх дном к переборке, показывали три четверти второго ночи. Контр-адмирал в мокром от туманной мороси плаще спустился с открытого мостика в рубку и взял из рук Стрельцова бланк телеграммы.
– Интересно, – сказал он и вопросительно взглянул на разведчика.
В этот момент в рубке раздался звонок радиста, извещавший о поступлении нового сообщения. Полковник принес две радиограммы от Ренгартена, которые также не радовали, но несколько проясняли ситуацию.
«19.06 “Аугсбург” назначил рандеву, вероятно, легкому крейсеру в кв. 377».
«09:45 вечера место неприятельского крейсера, которому назначалось рандеву, кв. 339».
Бахирев поднялся с металлического кресла в углу рубки и подошел к карте. Стрельцов карандашом наносил на нее немецкие условные квадраты и чувствовал, что адмирала распирает от негодования. Он выпрямился и приготовился отвечать. Суровый вопрос не заставил ждать:
– Илья Иванович, при всем моем уважении к вашей службе, скажите, какого черта у нас в тылу торчат германские крейсера, которые сейчас, по данным разведки, должны стоять в Киле пред очами кайзера Вильгельма, ни дна ему ни покрышки!?
– Михаил Коронатович! Я докладывал лишь о значительном сокращении количества кораблей противника на Балтике из-за высочайшего смотра в Киле. Но не могли же немцы полностью оголить Балтийский театр на несколько дней. Часть средств осталась выполнять боевые задачи, например флотилия разведывательных сил, базирующаяся в Либаве. В ее состав входит и упомянутый крейсер «Аугсбург», который третьего дня отметился в столкновении с нашими эсминцами неподалеку от своей базы. «Задача VII», о выполнении которой речь шла в немецкой шифровке, может оказаться минными постановками или выполнением разведывательного похода отряда крейсеров.
– Или поиском наших сил с выходом в заданный район почти у входа в Финский залив, – добавил адмирал задумчиво и более миролюбиво.
Стрельцов давно служил в военной разведке и по собственному опыту знал, что командованию всегда не хватает добытых данных о противнике. Для принятия решения генералы и адмиралы требовали, чтобы разведчики могли полностью изложить то, что у вражьих командиров в головах и планах. Поскольку это было невозможно, в офицеров разведки часто летели громы и молнии.
Илья Иванович не держал зла на Михаила Коронатовича Бахирева. Он знал адмирала как умного, простого и доброго человека. Ему верили подчиненные, к мнению прислушивалось командование, он был представителем прежних морских традиций и пользовался популярностью на флоте. Происходил моряк из казачьей семьи с Дона и по казачьим традициям не больно-то сдерживал себя в гневе. Впрочем, отходил быстро.
Пока крейсера продолжали идти к Мемелю, Бахирев напряженно размышлял возле карты. Появление немецких кораблей в Центральной Балтике, фактически за собственной спиной, действительно позволяло поставить под сомнение достоверность и полноту оценки разведывательной обстановки и обоснованность выводов из нее в том виде, в каком они были положены штабом флота в основу плана проводимой операции. В его положении оставалось лишь гадать, какой еще сюрприз может случиться в окутанном мглой тумана Балтийском море. Бахирева мучили сомнения, какие задачи стояли перед отрядом германских крейсеров. Ведь быстроходные корабли действительно могли быть разведкой, шедшей впереди основных сил флота кайзера, который послал дредноуты в бой прямо со смотра. Небольшому по численности русскому отряду следовало действовать с предельной осторожностью.
– Господа офицеры, я принял решение командовать поворот «все вдруг» и уходить отсюда. Не будем рисковать на подходе к Мемелю. Германские корабли, которые бродят у нас в тылу, могут размазать нас вдоль мелководья Куршской косы, как масло по бутерброду – тонким слоем! Пойдем в район вероятного местонахождения неприятельских сил и навяжем им открытый бой. Посмотрим, кто кого…
В три часа ночи корабли отряда развернулись и пошли на север, извещенные о повороте радиотелеграммами малой мощности. С ними не было лишь «Рюрика» с «Новиком», блуждавших где-то в тумане. Со скоростью двадцать узлов русские крейсера приближались к острову Готланд. «Адмирал Макаров» шел ровно, плавно покачиваясь вперед и назад, когда форштевень зарывался во встречную волну. Стрельцову, испытавшему мерзкую качку на маленьких миноносцах, показалось, что на открытой палубе крейсера так спокойно, что можно устраивать плац-парады. В пять утра он доложил об очередной радиограмме от Ренгартена, который уточнил местонахождение крейсера «Аугсбург» и кораблей сопровождения.
Бахирев удовлетворенно потер руки и прикинул, что до встречи с противником осталось чуть больше часа. На рассвете в море стало немного светлее, хотя туман почти не рассеивался. В шесть часов на кораблях сыграли боевую тревогу. Еще через час сигнальщик на «Адмирале Макарове» доложил, что во мгле появились силуэты германских крейсеров: впереди точно шел «Аугсбург», за ним предположительно «Ундина». Их сопровождали три миноносца. В нашей колонне за «Макаровым» следовали «Баян», «Богатырь» и «Олег». Адмирал решил дать бой и приказал командиру крейсера капитану l-ro ранга Палену:
– Павел Михайлович, возьмите влево десять: будем охватывать голову неприятельской колонны.
Уяснив, что германские корабли, идущие с равной скоростью, уходят вправо, чтобы избежать охвата, Бахирев отдал приказ на открытие огня. В рубке находились два артиллерийских офицера, которые передали команды носовому и кормовому плутонгам и в один голос приговорили к уничтожению крейсер «Аугсбург», который прежде ускользал от наших крейсеров. Через несколько минут тяжело, до боли в ушах, ухнули орудия главного калибра, среди этого грохота с трудом распознавались хлопки казематных (бортовых) орудий левого борта. За флагманом поочередно приступили к стрельбе все крейсера. На немецких кораблях тоже вспыхнули огоньки пушечных выстрелов. Морской бой начался.
Стрельцов не обращал внимания на яростную канонаду и внимательно рассматривал в бинокль корабль, который был опознан как крейсер «Ундина». Разведчику по фотографиям детально были знакомы силуэты кораблей противника. Ну, не походил корабль, идущий за германским флагманом, на «Ундину», размышлял полковник. Да, форштевень внизу хищным тараном выдвинут вперед, да, похожая конфигурация мостика, да, стоят похожие две трубы и две мачты. Но есть различие, и вот оно: на крейсере «Ундина» имеется ютовая надстройка, Илья Иванович представил ее четко, а на корабле, идущем перед ним, – вся кормовая палуба низкая и ровная, как на эсминцах. Значит, это – минный корабль! И тогда выходит, что германский отряд выполнял минные постановки, то есть – то, что означает «Задача VII»! Собственные выводы разведчик решил довести до адмирала:
– Михаил Коронатович, второй корабль – не крейсер «Ундина». Голову даю на отсечение! Это – минный заградитель. Германский отряд, воспользовавшись туманами, решил выставить мины поближе к Финскому заливу. Решил задачу, а теперь возвращается в Либаву.
– Поберегите голову, Илья Иванович, пригодится. Вы говорите лишь о собственном предположении. Бой покажет, что делать дальше. Но коли вы окажетесь в конце концов правы, я это отмечу. Слово даю!
