Канин встречался со всеми, много говорил, хвалил своих моряков, по-отечески наставлял газетчиков, чтобы не врали много, в общем, с видимым удовлетворением занимался общественной деятельностью. Он впервые купался в лучах славы. К чести Василия Александровича следует сказать, что и он в свою очередь оказался щедрым на награды для участников успешной операции.
По представлению командующего контр-адмирал Бахирев был награжден орденом Святого Станислава I степени с мечами. Начальника разведывательного отделения штаба флота, Генерального Штаба полковника Стрельцова Илью Ивановича, наградили орденом Святого Георгия IV степени. Вероятно, Канин как-то хотел загладить свой незаслуженно жесткий разговор с разведчиком при вступлении в должность комфлота. Офицерского «Георгия» Стрельцов получил один-единственный из всех награжденных. Это в какой-то мере свидетельствовало о том, что на сей раз разведке воздали по справедливости. Его заместитель – старший лейтенант Иван Иванович Ренгартен – получил долгожданное звание капитана второго ранга. Не забыли радиоразведчиков на постах радиоперехвата, к примеру, подпоручик Оленев получил первую награду – «Анну» IV степени, в простонародье – «Клюкву», то есть Аннинский знак с лентой на темляк к холодному оружию. Трем радистам-шифровальщикам, полной смене матросов, несших радиовахту вместе со Стрельцовым на крейсере «Адмирал Макаров», грудь украсили медалями. Командир крейсера, капитан 1-го ранга Пален Павел Михайлович, стал кавалером ордена Святого Станислава III степени, этой же награды удостоился капитан 1-го ранга князь Черкасский – один из разработчиков плана морской наступательной операции, побывавший в бою. Награды получили все командиры крейсеров Особого отряда.
Приема у командующего и обязательного в прежние времена банкета в честь кавалеров боевых орденов организовано не было: флот выполнял сухой закон, объявленный по всей стране. Торжественная часть началась и закончилась в нижнем вестибюле здания штаба флота, где Василий Александрович Канин на общем построении вручил боевые награды и держал поздравительную речь перед собравшимися. По окончании построения начальник штаба Кербер приказал офицерам возвратиться на корабли и в воинские части.
В Ревель на миноносце отправилась группа офицеров, в составе которой можно было видеть полковника Стрельцова и капитана второго ранга Ренгартена. Оба в хорошем настроении радовались выглянувшему над морем долгожданному солнышку и обсуждали прошедшие события. Илья Иванович, вернувшись к какой-то своей мысли, неожиданно спросил у заместителя:
– Иван Иванович, что-то я не встретил на награждении у командующего подпоручика Оленева, офицера с поста радио-разведки на острове Даго. Он приезжал в Гельсингфорс?
– Вы же знаете, и начальник радиопоста лейтенант Булавин ни от кого не скрывает, что две трети успехов в заведовании приносит Оленев с его талантами. Он не отпускает подпоручика из расположения, держит на посту, как галерного раба.
– Неужели Оленев за полгода службы на посту не подготовил достойных учеников?
– Да в том-то и дело, что постоянно готовит хороших специалистов по радиоперехвату, офицеров и кондукторов, которых мы командируем во все балтийские подразделения радиоперехвата. Но Булавин слышать не хочет, чтобы сам Оленев куда-нибудь переходил или просто уезжал в командировку. Кстати, он рассматривает кандидатуру подпоручика себе в заместители вместо офицера, который по ротации уходит на корабли.
– Иван Иванович! Мне достаточно ясна кадровая и оперативная ситуация на постах радиоперехвата. Пускай Булавин назначает Оленева заместителем, мы дадим им поработать вместе пару месяцев. Молодой зам за этот период наберется командирского опыта. А осенью, ежели все будет ладно, отправим его на самостоятельную работу – командовать постом на полуострове Гангэ. Слабоват как радиоспециалист тот офицер, который сейчас там руководит. А в связи с ожидаемым новым немецким наступлением нам следует усилить кадровый состав на всех постах. Как вы считаете?
– Да я, Илья Иванович, и сам думал, что пора улучшать обстановку на севере Финского залива. Так что ваше предложение поддерживаю обеими руками.
Решив важный вопрос, разведчики замолчали, сняв фуражки и подставив головы летнему солнышку и теплому ветерку. Немного погодя Ренгартен с улыбкой продолжил разговор:
– Оленев-то хорош не только как специалист. Он освоился на военной службе и вновь стал петь. Да-да, я слышал его прекрасный баритон, будучи в командировке на острове Даго. В свободное от вахты время он распевается у себя в комнате, а иногда устраивает для своих сослуживцев настоящие концерты, составленные из оперных арий. Скрипка у них есть, один из офицеров аккомпанирует солисту. Заслушаться можно. Повезло в какой-то степени людям, что они попали на музыкальный пост радиоразведки. Будет у вас, Илья Иванович, возможность, обязательно вновь побывайте там. Не пожалеете!
– Хорошо, при случае воспользуюсь вашим советом. Это любопытно…
Кристина, не стесняясь идущих мимо прохожих, бросилась на шею распахнувшему дверцу легкового авто коренастому мужчине в модной соломенной шляпе и легком летнем костюме. Они быстро нырнули внутрь, вольготно расположились на заднем сиденье, и машина покатила на выезд из Ревеля к северо-востоку.
Шофер был отделен толстым стеклом, не оборачивался, ничего не спрашивал, что понравилось Кристине. «Видимо, знает, куда ехать», – мелькнуло у нее в голове, и она крепко прижалась к плечу спутника. Он обнял даму и стал негромко декламировать:
Бесшумно шло моторное ландо
По «островам» к зеленому «пуанту».
И взор Зизи, певучее рондо,
Скользя в лорнет, томил колени франту…
Она посмотрела на спутника и удивленно спросила:
– Вы, ко всем прочим достоинствам, еще и поэзией увлекаетесь?
Стрельцов с видом эрудита пояснил:
– Это – Игорь Северянин. Я однажды попал на его литературный вечер в Петербурге, года за два до войны. Некоторые из его стихов сам читал в поэтических альманахах. Что-то запомнилось тогда. Что-то вспомнилось теперь.
– Очень приятно. Мне никто стихов не читал. Феликс мой интересуется только биржевыми сводками и политическими новостями. Скучно! А ваши стихи совершенно к месту. Только объясните, где это «моторное ландо» едет по островам, да еще к «пуанту»?
– Игорь Северянин писал про Петербург, про Острова. На трех небольших островах, расположенных в устье Невы, столичные жители любят летом проводить свободное время. Там уютные дачи, тенистые парки, пруды, деревянные мосты. Природа прекрасная. Купаются люди, отдыхают. А зеленый «пуант», то есть «острие», это – западная оконечность одного из островов – Елагина, с которой можно любоваться закатом солнца на Финском заливе.
– Хорошо, полковник, про «пуант» объяснили. Теперь расскажите, куда мы сейчас направляемся?
– Недалеко. В пригород, в Пириту. Это всего верст шесть от города. Скоро приедем. Там, недалеко от морского пляжа, на хуторе, нас ждут.
– А кто ждет?
