Слева чуть сзади летела вторая машина, а впереди перед самолетами увеличивались в размерах дома Ревеля. Справа расстилалась зелень морской воды, по которой двигались «игрушечные» кораблики и лодки. Стрельцов наклонил голову вправо и принялся разглядывать морской порт со знакомыми силуэтами. Он потренировался в определении их типов и наименований: эсминцы «Пограничник», «Охотник», «Резвый», тральщики номерные, подводная лодка «Акула». Крейсеров нет ни одного. Посмотрел влево, внизу мелькали улицы и площади города, вон железная дорога и вокзал, куда он приехал сегодня утром. Рядом должен быть «скворечник», но не усмотреть его под крылом, где-то дальше – дом Кристины. Людей можно разглядеть: маленькие, спешат по своим делам. Высоко аэроплан забрался, лиц, конечно, не разобрать. А машины, повозки, телеги – все видно как на ладони.
Ревель остался сзади, а впереди, насколько хватало глаз, простиралась зелень лесов и полей, поделенных на прямоугольники. Изумрудное пространство прорезали дороги, по которым двигался транспорт. Картина настолько завораживала, что Стрельцов то и дело поворачивал голову, чтобы рассмотреть что-то привлекшее внимание. Неожиданно впереди снова заблестели широкие просторы воды. Земля посреди воды… Знакомые очертания… Так, это остров Даго выглядит столь необычно с небесной выси! Где-то среди высоких сосен должен прятаться радиопост, на котором служит офицером оперный певец Оленев. А за Даго скоро появится и второй остров – Эзель.
Но в этот момент с моря быстро налетели облака, вокруг самолета хлопьями высыпал густой туман, а по лицу покатились капли мороси. Началась сильная болтанка, Илья Иванович инстинктивно схватился за металлические скобы в кабине. И вовремя это сделал, потому что в следующую секунду почувствовал, что быстро падает вниз, а сердце и все то, что внутри организма находилось ниже сердца, наоборот, устремилось кверху. Он хватил ртом побольше воздуха и сколько мог сдерживал дыхание, чтобы усмирить рвотные позывы.
Вдруг аэроплан вывалился из облака и как будто бы обрел прочную опору Рядом слева появился ведомый, пара начала снижаться к земле – под аэропланами расстилался остров Эзель. Командир повернулся к Стрельцову и показал рукой вперед: там, прикрытые широким лесистым мысом, на глади воды строем стояли гидроаэропланы. Понятно, надо садиться, потому что впереди появилась воздухоплавательная станция Кильконд. Неужели с момента взлета прошло больше двух часов? Казалось, не более получаса!
Аэроплан опускался все ниже, его фюзеляж опять начало болтать. Вот под крылом появилась чистая вода, и наконец сильный шлепок о морскую волну известил об окончании первой части полета. Летающие лодки с недовольным гудением подруливали к пирсу для заправки топливом. Полковник отстегнул ремни и попытался выбраться из кабины, но у него ничего не получилось. Сильные руки механиков подхватили его под мышки и поставили на твердый настил. Покачивало. Стрельцов сосредоточился и медленно пошел вперед, сделав знак, что дальше пойдет сам.
В штабе авиаотряда начальника разведывательного отделения флота ждал командир пункта радиоперехвата на острове Эзель. Они закрылись в кабинете, и Стрельцов мельком посмотрел последние сообщения с поста. Ничего нового не узнал. Германские корабли шли, соблюдая режим радиомолчания. «У меня нет выбора, – думал полковник. – Часов через пять вся германская армада появится у входа в Ирбенский пролив, а у разведки до сих пор нет сведений, какие корабли идут под флагом вице-адмирала Шмидта. Стыдно!» По телеграфу на связь из Ревеля вышел Ренгартен, который сообщил, что командующий Канин подходит вместе с флотилией из 16 эсминцев к военно-морской базе Куйваст на острове Моон у восточного входа в Рижский залив. В заливе на позиции стоит линкор «Слава». Возле Усть-Двинской крепости, рядом с Ригой, базируются канонерские лодки «Кореец», «Сивуч», «Храбрый» и минный заградитель «Амур». На разведку к Ирбенскому проливу отправлены наши подводные лодки. Непенин ждет доклада Стрельцова по обстановке.
В дверь кабинета просунулась голова штабс-капитана Троицкого в папахе:
– Лодки к полету готовы, – доложил он.
Стрельцов встал, кивнул и ответил:
– Летим!
У пирса аэропланы привычно гудели моторами. Их взлет не занял много времени. Стрельцов теперь не был любопытным расслабленным пассажиром, он приступил к выполнению разведывательной задачи, которую поставил себе сам. Сосредоточенным взглядом изучал все, что происходило на поверхности моря. Вот след от перископа подводной лодки, чья она: наша или чужая? Пока неважно. Нужны корабли…
Корабли появились через час полета. Впереди шла группа из 14 тральщиков. На отдалении около десяти миль виднелись дымы другой группы противника. Стрельцов показал командиру, что надо снизиться, и аэроплан скользил над водой на высоте не более ста метров. Впереди в несколько кильватерных колонн шли основные силы эскадры Открытого моря, 12 эсминцев находились в голове строя, за ними резали волну пять крейсеров: «Мольтке», «Аугсбург», «Бремен», «Грауденц», «Пиллау», два броненосца: «Брауншвейг» и «Эльзас», два линейных корабля: «Позен» и «Нассау». На последнем развевался флаг командующего эскадрой, вице-адмирала Шмидта – белое полотнище с одним большим черным крестом и двумя малыми. «Хорошо бы по ним торпедный залп дать», – зло думал Илья Иванович.
Замыкали строй еще двенадцать эсминцев. Их малокалиберные пушки открыли огонь по низколетящим русским самолетам. А те обошли почти парадный строй наступающих сил противника, поднялись до пятисот метров и пошли курсом на северо-восток. В этот момент застрекотал пулемет второй летающей лодки: со стороны берега к нашей паре приближались четыре германских «Альбатроса». Стрельцов убрал киноаппарат, вынул из-под ног ручной пулемет и взвел его для стрельбы. Немецкие самолеты держались тесной группой, выбирая себе жертву. Но русские летающие лодки «М-5», зная собственное преимущество перед «Альбатросами», начали крутой набор высоты. Потолок у наших был три тысячи метров, а у немцев на полутора тысячах начинал чихать мотор.
На большой высоте Стрельцов почувствовал, что ему не хватает воздуха, в висках застучало, голова кружилась.
Несмотря на холод, из-под шлема и очков текли струйки пота. Стиснув зубы, он пытался выровнять дыхание. С усилием осмотрелся и обнаружил, что германские самолеты шли таким же курсом, но гораздо ниже. Наша пара на предельных оборотах моторов направлялась к острову Эзель. А от острова к ним приближались шесть самолетов с русскими опознавательными знаками. «Альбатросы» отвернули в сторону берега, и тогда летающие лодки пошли на снижение. Расходясь курсами с группой встречных аэропланов, Троицкий и его ведомый приветливо покачали крыльями. Через десять минут оба заруливали на посадку.
В штабе Стрельцов отправил Непенину долгожданную шифрованную телеграмму:
«07 августа. 19:00. В точке 57 градусов 21 минута северной широты, 20 градусов 44 минуты восточной долготы проведенная авиаразведка обнаружила отряд кораблей противника в составе:
– линкора „Нассау“ (флаг в-a Шмидта);
– линкора „Позен“;
…Всего 47 вымпелов, курс 45 градусов, скорость 17 узлов.
