Илья Иванович до боли в глазах пытался рассмотреть в морской бинокль темную полоску берега. В темноте выполнять задачу у мыса Доменес было сложно. После рассвета можно будет изучить побережье в перископ, решил он, и отдал командиру распоряжение уходить на глубину.
Лодка нырнула на перископную глубину и на экономном ходу начала крейсировать в назначенном районе. Стрельцову предложили утренний крепкий чай с сахаром, и он с удовольствием выпил два стакана, закусив солидным ломтем ситного хлеба со сливочным маслом. Подкрепившись, полковник вернулся в центральный пост и внимательно наблюдал за спокойной работой экипажа в обыденном для них морском походе. На вахте стоял помощник командира, лейтенант с немецкой фамилией Шульц и круглым русским лицом с веселыми глазами. Командир ушел в каюту отдохнуть до рассвета. Все остальные офицеры, кондукторы и матросы находились на боевых постах, по которым были расписаны во время похода.
Илья Иванович решил скоротать время рядом со штурманом и взялся за изучение Лоции юга Балтийского моря и Рижского залива. Штурман счислением определял местоположение подводного корабля и каждые полчаса докладывал вахтенному помощнику. Акустик со своего поста сообщал о шумах винтов надводных целей, двигавшихся в районе крейсирования лодки. Их было немного, и квалифицировались они как мелкие суденышки. Стрельцов подумал, что одним из суденышек может оказаться моторный баркас контрабандистов, то есть агентурной пары «Дружная», которые именно здесь должны проходить под покровом ночной тьмы в сторону Виндавы. Может, уже прошли…
В девять утра Шульц, приникнув к окулярам перископа, обрадовал Илью Ивановича вестью о том, что рассвело, и видимость позволяет рассмотреть участок побережья в месте нахождения. Разведчик взял карту с отмеченным местом и начал рекогносцировку через перископ. На поверхности плескались волны, сквозь зелень которых порой не просматривался берег, но со временем он подробно рассмотрел участки берега к западу от мыса и мысленно прикидывал, как в этом месте с эсминцев к берегу пойдут шлюпки с десантниками и начнется бой. Собственно говоря, бой уже начался, раз за дело взялась военная разведка. Все увиденное в перископ Стрельцов подробно нанес на рабочую карту. Тем временем в центральном посту появился командир и пригласил полковника к себе в каюту, чтобы вскрыть второй пакет с заданием на переход.
Задание, подписанное командующим флотом, требовало совершить подводный переход в район порта Виндава и занять там позицию, выполняя распоряжения начальника разведывательного отделения штаба Балтийского флота. Килиакиди вопросительно посмотрел на Стрельцова и произнес:
– Разрешите исполнять?
Полковник ответил:
– С Богом, Петр Петрович!
В район Виндавы пришли вечером. Стрельцов отдал команду всплывать в двадцать один час. Командир лодки стоял у перископа и со всею осторожностью маневрировал в точке на расстоянии трех миль от порта Виндава, где в любой момент могли появиться германские тральщики или эсминцы.
В семь тридцать вечера свободные от вахты офицеры собрались в кают-компании на ужин. Кроме Ильи Ивановича, за столом сидели три подводника: руководивший застольем помощник командира Шульц, механик – подпоручик корпуса корабельных инженеров Гаврилов, минер – лейтенант Закревский. С механиком и минером Стрельцов познакомился за столом, прежде они не виделись, хотя минер был его соседом по каюте. Вестовой матрос уже подавал закуски, когда Шульц возмутился:
– Как всегда, Герцог изволит задерживаться!
– Почему «Герцог»? – заинтересовался Илья Иванович.
– Штурман наш, мичман Яблоков – до яблок сам не свой. Прошлой осенью стояли мы в Петрограде у причала в заводе, так он на извозчике с Сытного рынка две огромные корзины яблок сорта «глостер» на лодку привез. Всех угощал целыми кульками, да и сам полкорзины сгрыз. С тех пор его иначе как «Глостером» или «Герцогом Глостерским» господа офицеры не именуют. И он привык. Это еще, слава богу, у нас Плантагенета не имеется, а то бы война Алой и Белой розы могла бы разразиться. Да вот и он собственной персоной.
Румяный мичман Яблоков занял свое место за столом:
– Извините, господа, командир задержал.
– Мичман, командир не имеет права задерживать офицера, которого ждут в кают-компании, – строго сказал Шульц.
– Извините, господа, – еще более раскрасневшись, произнес Яблоков.
На некоторое время звяканье столовых приборов об английскую порцелановую посуду заменило шум голосов в кают-компании. За чаем Стрельцов поинтересовался:
– А что командир? Когда ему теперь придется поужинать?
Шульц ответил:
– Вы не беспокойтесь, командир найдет время поесть, он привыкший. Ему обычно накрывают в каюте. Наш Петр Петрович – моряк бывалый, лет двадцать уж как на флоте. Морской корпус перед японской войной закончил. Воевал на Дальнем Востоке, был в плену. Потом почти десять лет ходил на гражданских пароходах «Доброфлота», а в начале этого года вновь вернулся на боевые корабли. У него все деды-прадеды из одесских греков, на Черноморском флоте служили, еще с адмиралом Нахимовым турок били. Килиакиди – известная среди моряков фамилия. Однокашники его по Морскому корпусу давно уж в кавторангах ходят. А кое-кто и первого ранга получил. Петр Петрович хотя и старший лейтенант пока, и стаж в подводном флоте у него меньше года, но как командир лодки – он на самом лучшем счету. Особенно его уважал «Папа» Левицкий, наш бывший командир бригады подводных лодок на Балтике, контр-адмирал. Пал Палыч, если в поход выходил, то только с нами.
– Да уж, «Папа» на «Крокодиле» как член экипажа был. То и дело с нами, – отозвался на тему разговора минер лейтенант Закревский. – Но шуму с ним много было. Каждый раз мне «фитили» вставлял, бывало…
Механик улыбнулся и закивал, а Шульц откликнулся репликой:
– У адмиралов «фитили» – обычное дело. Я гардемарином на практику ходил на крейсере «Аврора», а это был любимый корабль вице-адмирала Скрыдлова, он его еще в бытность свою командующим Тихоокеанской эскадрой приметил. И в Петербурге, как соскучится по морю, так на «Аврору» садится. Вот уж кто на «фитили» щедрый был, так то Скрыдлов Николай Илларионович. Его экипаж так и прозвал – «Адмирал Щедрый».
– А я Машеньку Скрыдлову знаю, его дочь, очень милая девушка, – признался вдруг штурман.
За столом воцарилось молчание, офицеры одновременно повернули головы в сторону штурмана. По обыкновению первым слово взял лейтенант Шульц:
– Андрей Владимирович, голубчик, – обращаясь к Яблокову, вкрадчиво начал помощник, – уж не намерены ли вы стать адмиральским зятьком? Нет, господа, прошу обратить внимание, каков наш Герцог!
Собравшиеся от души рассмеялись. А Яблоков, вновь краснея, пытался прояснить ситуацию:
– Да что вы, что вы! И в мыслях не держал такого. Просто папенькина дача – он у меня каперанг – находится в Царском Селе по соседству с дачей Скрыдловых. Машенька на три года младше меня, мы с ней играли вместе каждое лето.
