Илья Иванович не стал, как говорит поговорка, заводить рака за камень, а конкретно сообщил, что имеет распоряжение командования Балтийским флотом предложить лейтенанту Таубе выполнить тяжелое и ответственное задание по линии военной разведки.
Собеседник молча выслушал предложение, задумался, а потом спросил:
– Почему же вы предлагаете это дело именно мне? Наверняка на флоте найдутся более подготовленные офицеры, которых можно использовать для работы в разведке.
Илья Иванович был готов к возражениям Таубе – за время службы в агентурной разведке ему много раз приходилось вести вербовочные беседы и убеждать тех, кто заинтересовал разведку, в необходимости принять поставленное предложение. Была одна особенность в работе разведчиков: на кандидата ни в коем случае нельзя было давить. Полностью исключался и шантаж. Человеку предлагалось стать разведчиком обдуманно и добровольно. Поэтому Стрельцов, вспоминая записи в рабочем блокноте, по порядку изложил те причины, которые позволяют считать Таубе более подготовленным к службе в разведке, чем прочих офицеров.
– К тому же, Иван Алексеевич, вы – немец по рождению, кому как не вам возможно лучше всего понять психологию нашего противника и действовать в среде германских офицеров, ничем не отличаясь от них. Вместе с тем, вы – кадровый офицер русского флота, верный Андреевскому флагу и присяге, георгиевский кавалер, поэтому вам можно доверить самые важные задачи нашего командования без сомнения в том, что вы выполните их честно и достойно.
Таубе заверил Стрельцова, что готов выполнить возложенные на него задачи, но он не располагает навыками, необходимыми разведчику, работающему в тылу противника. Илья Иванович в свою очередь сообщил, что в случае согласия лейтенант будет обучен всему тому, что ему понадобится для выполнения задания.
– Иван Алексеевич, – после некоторой паузы спросил Стрельцов, – вы готовы встать в ряды русских военных разведчиков?
Ответ прозвучал просто и ясно:
– Да, я готов.
С этого момента следы лейтенанта, точнее старшего лейтенанта Таубе (звание ему присвоили перед выпиской из госпиталя), на флоте потерялись. В личном деле офицера было записано, что он уволен с военной службы по состоянию здоровья после тяжелого ранения. Перевозочные документы для покупки билета на пассажирский поезд ему выписаны до станции Владивосток Уссурийской железной дороги.
«Дальше начиналась история разведчика “Ферзя”, – грустно подумал Стрельцов, – которая, возможно, была перечеркнута на моих глазах».
В начале октября 1916 года разведывательное отделение переехало из «скворечника» на новое место. Это было сделано по соображениям безопасности: германская разведка могла вычислить расположение Стрельцова и его помощников. Новый командующий флотом распорядился, чтобы разведчикам выделили помещение на втором этаже здания Офицерского собрания ревельского военно-морского гарнизона. Полдюжины кабинетов, к которым вела лестница с черного хода, были отгорожены от коридора второго этажа кирпичной стеной. Выходило так, что Илья Иванович со своими офицерами жил в отдельном «царстве», но в общем доме. Кроме них, там обитали военные тыловики, которые ходили через другой вход и другую лестницу Подчиненные Стрельцова затерялись среди снабженцев, финансистов и ревизоров.
На этапе формирования отделения по новым штатам Илья Иванович, озабоченный профессиональной подготовкой своих «новобранцев», сам вел теоретические и практические занятия, но привлекал и Тихонова. Времени обоим катастрофически не хватало, потому что наряду с обучением офицеров надо было решать боевые задачи с агентурой, действовавшей за линией фронта. Справившись за день с обилием дел и проблем, поздним вечером полковник садился за разбор поступивших документов. Среди вороха служебных бумаг ему вдруг попалось частное почтовое отправление. Илья Иванович распечатал конверт и оказался немало удивлен, когда распознал автора письма.
Писал давний товарищ, офицер военной контрразведки жандармский ротмистр Мишель Анташев. Точнее, уже не ротмистр, а подполковник! Он подробно сообщал обо всех переменах, произошедших в его жизни с тех пор, как они расстались в начале этого года. Ему наконец удалось уломать начальство и получить перевод на Кавказский фронт. Миша с юмором описал, в какой восторг пришла от неожиданной вести вся его армянская родня в Москве. «Впервые за пятнадцать лет моей военной службы они признали, что из их непутевого родственника может получиться приличный человек!» – гласила гордая строка письма, уместившегося на листке гимназической тетради. Анташев сообщил, что 30 сентября уезжает в распоряжение командующего фронтом генерала Юденича для дальнейшего использования в военной администрации на территории Турецкой Армении, освобожденной в ходе наступления русской армии (Стрельцов посмотрел на почтовый штамп и подивился – письмо из Петрограда до Ревеля шло небывало долго – почти десять дней). Перед отъездом Мише присвоили звание подполковника. Он прощался и благодарил Илью Ивановича за помощь и содействие, которые были очень важны для движения по ступеням офицерской карьеры.
Стрельцов задумался. Шесть лет он был знаком с Анташевым, что по нынешним военным меркам – очень много. Да, действительно, помог когда-то молодому офицеру в оперативной работе, но потом тот сторицей отблагодарил за помощь. В течение двух лет войны ему самому то и дело приходилось обращаться к ротмистру за содействием в служебных и личных делах. Наиболее ярким примером их взаимодействия стало сопровождение разведчика на пути из Стокгольма в Гельсингфорс после окончания встречи с агентом «Фридрихом». Тогда подчиненные ротмистра в буквальном смысле отцепляли от него вездесущих германских «ищеек».
В памяти Ильи Ивановича неожиданно всплыло лицо проводника-альбиноса из поезда. Он даже сплюнул, вспомнив нечистую силу.
Теперь Анташев уехал из Петрограда далеко на юг, и неизвестно, повстречаются ли они когда-нибудь. От этого стало грустно. Хотя за товарища можно порадоваться – он получил то, о чем мечтал. Стрельцов в прошлом году тоже приложил руку к его переводу, когда через офицеров Главного управления представил контрразведчика Николаю Николаевичу Юденичу. Что ж, жизнь идет…
Следующим вечером после работы Стрельцов вышел из кабинета и пошел прогуляться, размять затекшие ноги. Он вспомнил о важном деле – нужно пойти и снять со стен кабинета в «скворечнике» забытые в суете переезда фотографии. Привычным маршрутом полковник быстро дошел до пустующего здания, открыл ключом входную дверь и по скрипучим ступеням поднялся на второй этаж. Электричество в доме отключили, но в вечернем свете из окон вполне можно было увидеть все предметы в помещениях. Он вынул кнопки и снял десяток нужных фотографий с изображением германских кораблей и морских портов. Чтобы лучше разглядеть, подошел к прикрытому прозрачной занавеской окну, выходившему на улицу. Быстрого взгляда на фотографии хватило, чтобы убедиться: это то, что ему нужно.
Неожиданно что-то на улице привлекло внимание Ильи Ивановича. Точнее, не что-то, а кто-то. В следующий миг он резко отстранился от стекла и укрылся за оконным косяком. Сами собой выскочили слова:
