Возле эшелона раздались громкие крики:
– По вагонам! Эшелон отправляется!
Стрельцов возмутился:
– Что и все, уезжаете?!
Дочка чмокнула его в щеку и шепнула:
– Ну, не сердись, папочка. Надо ехать.
Паровоз дернул, вагоны загрохотали сцепками. Маша быстро пошла к ближайшей подножке, но обернулась и прокричала:
– Ой, пап! Главное-то забыла сказать! У Аннушки в Москве в прошлом месяце сынок родился. Так что у тебя внучок растет, Егоркой зовут! Ты напиши Ане…
Илья Иванович застыл как вкопанный. Он смотрел, как Машеньку подсадили в вагон, махал рукой, что-то кричал вслед уходящему поезду, а тем временем думал о том, что на свете теперь живет маленький человек, Егор. Внук полковника Стрельцова. «Надо же! Срочно напишу Аннушке письмо. Как хорошо было бы в Москву в отпуск к ней съездить, они с мужем на Молчановке квартируют, рядом с домом, где, говорят, бабушка Лермонтова жила…»
Стрельцов перевернул листок календаря: было утро 26 октября 1916 года. Все рабочие бумаги со стола были убраны в сейф. Он ждал Ренгартена, который с минуты на минуту обещал подъехать в разведотделение. Да, капитана 2-го ранга Ивана Ивановича Ренгартена, но уже не сослуживца, а заместителя командующего флотом по связи и радиоразведке. Непенин направил его в Ревель с важным поручением. Ван-Ваныч по пустяку не поедет, значит, что-то важное предстоит.
В коридоре послышались шаги, и в кабинет вошел Ренгартен в сопровождении заместителя Стрельцова, лейтенанта Тихонова. Офицеры поздоровались, лейтенанту разрешили идти к себе, а кавторанг сел поближе к столу и изложил полковнику цель своего приезда.
– Илья Иванович, мы тщательно изучили и проверили ваше сообщение о прибытии на Балтийское море новых германских эсминцев и легких крейсеров. Агентурные сведения подтверждаются данными радиоперехвата и разведывательными сообщениями штаба Северного фронта. Можно вполне уверенно утверждать, что в ночь с 27 на 28 ноября отряд германских кораблей пойдет на прорыв в Финский залив с целью бомбардировки наших баз Ревеля или Гельсингфорса. В связи с тем, что Гельсингфорс укреплен сильнее, да и кораблей в базе столько, что противнику туда сложно будет подойти, скорее всего, мишенью германских кораблей станет менее защищенный Ревель. Имеется еще один факт, свидетельствующий о намерениях неприятеля. По данным нашей контрразведки, которые вы подтвердили через свои источники, в Ревеле действует группа германских диверсантов. В Гельсингфорсе этой нечисти пока нет. Стало быть, ожидаем прорыв германских эсминцев в вашу сторону. У флота нет опасений, что они нанесут какой-либо серьезный урон: минные поля, установленные по секретному плану капитана 1-го ранга Черкасского, не позволят им этого сделать. Однако на всякий случай в Гельсингфорсе под парами будут стоять отряд крейсеров и Минная дивизия, готовые к отражению удара с моря. Командующий флотом приказывает вам убыть на пост радиоперехвата на острове Даго, развернуть там командный пункт разведки, наблюдать оттуда за обстановкой и координировать действия сил флота по отражению атаки противника. С вами постоянно на связи будет командующий флотом. Я прибыл сюда, чтобы лично проинформировать вас о плане вице-адмирала Непенина. Есть ли у вас какие-то вопросы?
– Значит, противник рвется в Ревель. Ясно. Я отправляюсь на Даго сегодня же. Здесь за меня останется Тихонов. С собой на пост радиоперехвата возьму старшего лейтенанта Булавина, он в том месте службу начинал, все знает, поможет мне в случае чего. А вы, Иван Иванович, что далее планируете?
– Мне Адриан Иванович поставил отдельное задание, поэтому я вас сейчас покидаю и отправляюсь по своим делам. Желаю успеха!
– Вам всего доброго!
К утру, когда разведчики из Ревеля добрались до поста на острове Даго, ожидаемые события начались. Начальник радиопоста доложил, что, по данным радиоперехвата, в военно-морской базе Либава готовится к выходу отряд германских кораблей, не менее десяти вымпелов. Стрельцов расположился в его кабинете, велел доложить телеграфом комфлоту, что на острове развернут командный пункт разведки, а потом затребовал себе все сводки перехвата за сутки. Время от времени он вызывал операторов и советовался, анализируя свежие материалы, сопоставляя их с имевшимися достоверными сведениями.
Постепенно сложилась общая картина происходящего. В Либаве недавно была развернута Десятая флотилия эсминцев, в состав которой входили корабли, построенные на верфях в Штеттине и Киле в течение 1914–1916 годов. Новые германские эсминцы по боевым характеристикам приближались к нашим «Новикам». Флотилия располагала грозной силой, которая в эти часы готовилась к броску. Эсминцы покинули базу и взяли курс на восток, вслед за ними вышла группа легких крейсеров сопровождения. Сведения по обстановке Илья Иванович сообщил командующему, тот приказал продолжить разведку, а сведения передавать в штаб флота для принятия решения о направлении Минной дивизии на перехват германского отряда.
Потянулись часы ожидания.
Стрельцов прилег на железную раскладную койку, которая стояла в кабинете. Его хозяину – начальнику развед-поста – по службе нередко приходилось днями и ночами напролет дежурить с операторами. Теперь койка скрипела пружинками под тяжестью коренастой фигуры начальника разведки всего Балтийского флота. Илья Иванович представил, как из Либавы в боевой поход отправляются корабли противника, но мысли почему-то сразу ушли в сторону. Ему привиделась Москва. Москва из его воспоминаний – маленькие домишки у Золоторожского Вала, непарадные берега реки Яузы, Спасо-Андроников монастырь, который царил белыми стенами и высокими маковками над окружающей местностью. Мальцом с матушкой он приезжал к ее родственникам-староверам, жившим в этом районе. В центр, к Кремлю, они никогда не выбирались, поэтому Белокаменную столицу он долго представлял именно такой, одноэтажной, с заросшими травой и кустами деревянными двориками, речкой Яузой, на берегу которой они играли ребячьими ватагами. Теперь ему почему-то казалось, что его внук Егорка живет там же, куда возила его матушка каждое лето до поступления в кадетский корпус.
Он обязательно приедет в Москву, испросит отпуск у командующего флотом, всего неделю отпуска, и приедет. На Рождество приедет. И будет играть с внуком, баюкать его, слушать, как он гугукает…
– Илья Иванович! Перехвачен сигнал «ММ», «Имею минную пробоину», с германских кораблей.
– Времени сейчас половина девятого вечера. Доложите координаты противника.
– Взрыв зафиксирован в двадцати милях к северу от нашего острова.
– Ясно. Отряд противника втягивается в Финский залив. Быстро немцы сюда примчались, видать, собственную смерть торопят! Передовая минная позиция не пропустит эту банду.
Стрельцов надел шинель и фуражку, приказал Булавину сопровождать, а затем вышел из штаба радиопоста. После уютного тепла и света пришлось зябко погрузиться в пучину осенней промозглости и темени. Вновь открылась дверь, это вслед за начальником вышел Булавин. Мгновенная вспышка света осветила темный двор, но потом глазам вновь пришлось привыкать к темноте. Не зажигая ручных фонарей, разведчики направились к высокому холму, с которого можно было наблюдать за обстановкой в Финском заливе.
