Владимир Константинович поднял от бумаги глаза, Стрельцову показалось, что в них блеснули слезы. Нельзя разведчика упрекать за некоторую сентиментальность в минуты торжества, ведь он почти всегда застегнут на все пуговицы и не позволяет себе проявления эмоций.
– Илья Иванович, ведь он сделал то, чего мы от него ждали! Это наша победа! «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!»
– Да, Володя, «Ферзь» начал действовать. Будем считать, что с него еще не снято подозрение, мол, не тот, за кого себя выдает. Пусть проверяют! Но он уже назначен на офицерскую должность в отделе тыла военно-морской базы Либава, то есть на то место, куда мы его планировали. Теперь следует грамотно поставить разведывательные задачи. Это трудное дело – сформулировать то, что он будет добывать, и определить, каким способом сможет решить задачу. Доложим командующему. Непенин обязательно включится в процесс. Вероятно, мне придется выехать в Гельсингфорс на несколько дней и поработать со штабными офицерами.
Вдвоем они расположились вокруг стола и занялись облечением множества рождавшихся идей в четкую форму письменного документа. Потом прервали занятие, пока Стрельцов ходил к телеграфному аппарату, чтобы связаться с командующим флотом. Но Адриан Иванович оказался в отъезде и мог бы принять своего начальника разведотделения только в первых числах декабря. Что же, будет время подготовиться к докладу.
– Володя, надо бы выяснить, что представляет собой германский капитан-лейтенант Вильгельм Канарис. Только ли он офицер-подводник, обучающийся в Кильской военно-морской школе на командира корабля? Может, он и шпик по совместительству? Поройтесь в наших картотеках и запросите Главное управление Генштаба, может быть, засветился этот Канарис где-нибудь?
Офицеры продолжили работу.
Трудно в такое поверить, однако вслед за одной радостью подоспела другая. Получив новое сообщение, Илья Иванович с облегчением перекрестился, хотя осенял себя крестным знамением нечасто. Мелькнула даже осторожная мысль: раз пошло сильное везение именно теперь, то впоследствии может крупно не повезти. Законы преферанса он знал хорошо, мог трактовать их прямым и обратным действием. Но в то, что когда-нибудь потом придется расплачиваться за сегодняшнее везение, верить не хотелось. В конце концов, незаслуженной удачи, какого-то безумного фарта, на его долю никогда не выпадало. Чтобы добиться успеха, всегда приходилось изрядно потрудиться. Так что и на сей раз пришел результат приложенных прежде усилий и трудолюбия.
Тем не менее полковник мог праздновать еще один успех или радоваться подарку судьбы. Дал о себе знать его агент «Фридрих», который молчал почти год, и за такой длительный срок его вполне можно было причислить к числу понесенных потерь в агентурной сети разведки Балтийского флота. Но «Фридрих», к счастью, оказался жив и здоров. Письмо пришло с конспиративного адреса в Швеции, но профессионалу было ясно, что путешествовало оно по воюющей Европе довольно долго. Как только тайнопись проступила между строками скучного бытового послания, Илья Иванович впился глазами в слова поступившего доклада.
Агент сообщал, что в начале весны в Гамбурге, где находилась главная контора его компании, он почувствовал, что обстановка вокруг него становится тревожной. Неожиданно пришли полицейские и потребовали документы на аренду помещения, чего никогда прежде не было, потому что все счета своевременно оплачивались. Как-то на целый день исчезла его секретарша, которая потом со слезами на глазах рассказывала, что ее вызывали в полицейский участок и требовали сообщить, какими махинациями занимается ее шеф. «Фридриху» было достаточно этих фактов, чтобы понять: следующим в полицию попадет он сам. Поэтому он осторожно исчез из города, сумел без проверок пересечь территорию Германии с севера на юг и выехать в нейтральную Швейцарию. Документы для перехода границы были заготовлены заранее.
Месяц «Фридрих» жил по этим документам в Берне, оттуда выехал во Францию и далее через Великобританию в Норвегию. После долгих мытарств обосновался в Ставангере и открыл компанию по добыче рыбы и торговле морепродуктами. Интереса к своей персоне со стороны властей на новом месте он не почувствовал, поэтому живет довольно спокойно. Тяжелее стало финансовое положение его новой компании по сравнению с тем уровнем, на котором он держался в Германии. Но терпимо.
В заключительной части своего доклада «Фридрих» сообщил, что по-прежнему готов выполнять разведывательные задания, хотя возможности в связи с вынужденным бегством из Германии значительно ухудшились. Однако кое-какие интересные сведения может представить своему руководителю. Он получил их от знакомого сотрудника германского министерства иностранных дел, с которым встретился в Берне этой осенью. Информация, по мнению «Фридриха», требует проверки. Тем не менее его долг донести до руководителя, что, по слухам, находящиеся в эмиграции представители российских революционных социал-демократических кругов поддерживают контакты с работниками германского МИДа и агентами военной разведки кайзера. Целью контактов является снабжение партии российских социал-демократов крупными суммами денег для организации агитации среди военнослужащих русской армии, лишения армии боеспособности и выведения из войны.
Стрельцов был рад полученным новостям от своего лучшего агента. Но его озадачили сведения о том, что силами эмигрантов-революционеров готовятся мероприятия, направленные на подрыв боеспособности русской армии. Полковник Вальтер Николаи, оказывается, работает и в этом направлении. Несомненно, информация заслуживает серьезного внимания. Такие сведения должны дать толчок к пресечению подрывной деятельности эмигрантских кругов. Встает, однако, вопрос, кому адресовать этот материал. Командованию Балтийского флота он вряд ли будет интересен. Не тот уровень. Послать в разведку Западного фронта? Тоже, поди, под сукно положат. По всему складывается, что придется планировать командировку в Петроград, походить по кабинетам Главного управления, посоветоваться с офицерами контрразведки. В конце концов, борьба с вражеской деятельностью, направленной на подрыв боеспособности нашей армии, – их прямая обязанность. Жалко, что Анташева нет в Петрограде, Мишель мог бы найти правильные пути для реализации добытых сведений. Самому-то когда еще выпадет возможность поехать в столицу. Сначала надо в Гельсингфорс выбраться – на доклад комфлоту Непенину.
В Гельсингфорс удалось попасть в начале декабря. Первая зимняя декада принесла в Финляндию тихую и снежную погоду. Стрельцов вышел из Южной гавани на Рыночную площадь и залюбовался городом, превратившимся в Рождественскую сказку. Расчищенные пешеходные дорожки были окаймлены сугробами рыхлого снега. Электрическое освещение площади подчеркивало лесную красу примороженных ветвей деревьев. Маленькие трамвайные вагончики, со звоном и шумом скользившие по путям, заиндевелыми бортами и окнами напоминали скорее елочные игрушки, чем городской транспорт. Засыпанная снегом фигура морской нимфы в фонтане казалась похожей на обыкновенного снеговика. Илья Иванович обратил внимание, что он не один любуется волшебным видом города. Многие вокруг замедляли шаг и с добрыми улыбками наблюдали за причудами зимней погоды.
Полковник поскользнулся на раскатанном льду тротуара. Равновесие удержал, но почувствовал удар тяжелого пистолета в подвесной флотской кобуре по бедру. Мысли возвратились к реальности: он вооружен, в руке портфель с секретными документами, рядом офицер из его отделения, тоже вооружен, назначен для охраны документов. Война… Он идет по столице Финляндии, которая кажется совершенно мирной страной, боевые действия на ее территории не ведутся, призыв населения в армию не производится. Но и эта столица укрывается от бомбардировок германских цеппелинов, которые бесшумно стремятся ворваться в ее небо с морских просторов Балтики. Корабли из гаваней Гельсингфорса каждый день уходят в поход для решения боевых задач. Значит, война идет и здесь, в тихой стране.
