Невольно мои брови сдвигаются к переносице. Я буквально чувствую, как извилины в голове закипают, а некий ответ, который я уже знаю, ощущаю внутри, вертится между висков и почти готов сорваться с губ…я словно знаю всю правду о «болезни» Арии, но намеренно игнорирую её, не в силах ничего с этим поделать.
Жуткое, страшное чувство. Нечто подобное ощущаешь в тот момент, когда сильно волнуешься и не можешь от долбанного мандража сложить в уме дважды два и вообще на хрен забываешь всю таблицу умножения, которую знаешь на зубок с детского сада.
Черт. Если бы я только нашел хоть одно гребанное подтверждение и убедился в том, что натворила Ариадна есть логическое объяснение, я бы вел себя с ней совершенно иначе.
Наконец, мой взгляд падает на Арию. Растянувшись на животе, фактически в форме морской звезды девушка неподвижно лежит на асфальте. Мое сердце предательски сжимается и делает сальто в скованной гордостью грудной клетке, когда я вижу, что синий шелк её платья разодран в районе бедер, на прозрачной коже остались следы от цепких хваток других мужчин, которым хочется на хрен оторвать руки. Шоколадного цвета волосы спутанным полотном накрывают хрупкие плечи. Я помню наощупь её нежную кожу, восприимчивую к прикосновениям, ощущаю яркий, разделимый из целого букета других запахов аромат малины, который содержится в подаренном мной парфюме. Я медленно схожу с ума, умирая от нежности, что испытываю к Арии, ощущая как лед, заковавший сердце на долгие годы трескается, а его края врезаются в грудь изнутри, причиняя ощутимую боль.
Я бы так хотел испытывать отвращение, как раньше, когда смотрю на неё. Видеть перед внутренним взором, как она трахает моего брата…с остервенением сжимаю кулаки, осознавая, что не могу. Не могу испытывать ярость, ненависть, отвращение к этой сломанной девочке, сейчас, кто так напоминает мне Арию из прошлого. Я пожалел о своих словах в ту самую секунду, когда оттолкнул её и увидел, в каком отчаянии и страхе она убежала с запредельной скоростью, будто спасалась от стаи бесов. Или от одного лишь беса – меня. Не знаю почему, в какой момент все изменилось, а ненависть уступила место милосердию и желанию разобраться, найти причину, простить. Может, исходной точкой стало то, что вижу, какая она другая…и мне хочется верить, предала меня она, лишь потому что в какой-то момент стала рабыней своего разума, заложницей некой игры, в которую попала случайно и не знает правил…
Заложницей игры. Какой-то игры. Заложницей… – эти фразы гипнотизируют мой разум в течение целой минуты, но потом, словно против воли, встряхиваю головой, пытаясь избавиться от них, как от навязчивой, жужжащей вокруг меня мухи.
Опускаюсь на колени, касаясь ладонью асфальта и притягиваю к себе женщину, которую любил и люблю до сих пор, беру на руки беззащитную крошку. Переворачиваю её на спину, осторожно убирая волосы от лица, словно невзначай касаюсь побледневших щек и мягких розовых губ кончиками пальцев. Ощущая, как гулко стучит сердце, а грудь изнутри царапают когти собственных внутренних демонов, возмущенных проснувшейся внутри нежностью.
Пусть кричат они там, беснуются.
Плевать мне сейчас на все. Главное, что жива моя девочка, моя Ариадна, и эти собаки не успели ей навредить, над ней надругаться.
– Ария… – просто выдыхаю я, покачивая её на руках, словно младенца. Не двигается она, не просыпается. Но пульс хороший, Ария без сознания просто. – Малышка моя. Что ты со мной снова сделала? – знаю, что она не слышит меня, и никто не слышит, иначе бы не произнес вслух слов этих, что разрывают горло наждачной бумагой. Я могу проявить слабость сейчас, просмаковать это ощущение, когда действительно дорожишь моментом. Carpe diem – я держу её на своих руках, и пусть весь мир подождет. Внезапно, будто сквозной пулей, грудину необъяснимым чувством вины пронзает…словно моя вина в игре этой жесткой, в которой мы оказались тоже есть.
Я что-то упустил, забыл. Стер из памяти. Но что?
Чувствую себя животным, порывисто прижимаясь губами к её прохладной скуле, согреваю дыханием, сжимая тонкую талию в ладонях. Как снежинка хрупкая, невесомая девочка. Задохнусь, если спящую и беззащитную её трогать продолжу. Нет даже желания сейчас, сексуального подтекста в моих касаниях. Только острая потребность защитить, утащить в свою берлогу, согреть, успокоить. Проходит немного времени, прежде чем я встаю и направляюсь к черному бронированному Мерседесу, где меня уже заждались секюрити и водитель. Всю дорогу до квартиры в Манхэттене Ария лежит головой на моих коленях, пока я медленно глажу её по волосам, глядя на приоткрытые, полные губы девушки, искусанные до крови. Когда добираемся до пункта назначения, наспех прощаюсь с персоналом и сам несу Арию на руках до квартиры. Первым делом набираю теплую воду в ванную, аккуратно раздеваю девушку, избавляя от рваных лоскутков платья, и опускаю в воду, замечая, как периодически открываются её глаза, и она смотрит на меня затуманенным взором, пока ничего не понимая. Меня радует то, что Ария самостоятельно приходит в сознание. Я бы отвез её в больницу, но я помню, как она их ненавидит, и в какую панику её вводит посещение этого места без острой необходимости. У неё нечто вроде фобии, даже меня она всегда забавляла. Знаю, многие не любят врачей, но Ария остерегалась больничных коридоров, запаха лекарств и крови до панической атаки.
– Что происходит? Что ты делаешь? – едва слышно выдыхает Ария, когда я провожу мягкой губкой по её обнаженному телу, стирая с него остатки грязи и невидимые прикосновения уродов.
– Отдыхай, – резко отвечаю я, ощущая, насколько разнится мой голос с внутренним состоянием сейчас. – Я позабочусь о тебе.
Я нахожусь в каком-то трансе, пока мою Арию, закатав рукава белоснежной рубашки.
Плевать, как это выглядит со стороны, насрать, что сказали бы члены совета директоров, если бы увидели своего несгибаемого президента компании в подобном положении и узнали, как я способен хоть что-то в этой жизни делать с такой заторможенной медлительностью и странным щемящим томлением в груди.
Прикосновения к Арии сродни полной медитации, я ухожу в глубокий транс, глядя на то, как капли воды ласкают её кожу, как собираются крошечными узорами вокруг ореолов красивых твердых сосков, скапливаются в углублениях над ключицами, бегут через едва заметные «кольца венеры» на её шее. Это эротично, эстетично, красиво. Ни грамма похоти сейчас, лишь какое-то неземное, одурманивающее чувство засасывает меня в свои сети, взывая к сердцу, пробуждая меня…словно от глубокого сна.
Я не знаю, что со мной происходит. Алкогольное опьянение, тантра, дурман…но впервые, все вдруг кажется настоящим. Точнее, ничего не кажется истиной, кроме Арии. За последние несколько лет я спал с десятками разных женщин, но ни у одной из них не было такой мягкой, светящийся изнутри кожи. В голову приходит странное сравнение; Ария – живая девчонка, среди фарфоровых статуэток и пластиковых кукол. Волосы мягкие, как шёлк, хоть и местами спутанные. Аромат её расширяет мои легкие, зрение, обращенное на Ариадну становится четче, в то время как все остальное: ванная, декорации, интерьер, мир, кажутся размытыми, незначительными, поддельными. На мгновение, я ощущаю себя игроком в компьютерной игре, где более реальным кажется только то, что находится на расстоянии вытянутой для персонажа руки, а все остальное – рисуется размытыми текстурами, призрачными фоном, который загружается только в тот момент, когда игрок перемещается по построенной для него локации.
