– Ладно. – Джессика решила не возражать. – Хозяйка дома – и ее работодательница – попросила об этом. Сейчас она пойдет, посмотрит на лошадей, и все. Проблема будет закрыта.
Впрочем, она уже достаточно насмотрелась на лошадей после переезда в Монтану.
С безопасного расстояния.
Она надела сапоги, которые пришлись ей впору, хоть и выглядели смешно в ансамбле с ее платьем, потом надела пальто.
Чейз вывел ее через боковую дверь. Снегопад прекратился, и теперь на дворе поблескивал под фонарями свежий слой снега глубиной дюйма в три.
Джессика порадовалась сапогам.
– Вообще-то, я не думаю, что мне придется когда-нибудь ездить верхом, – начала было она.
– Это полезный навык. Вроде плавания. Ты умеешь плавать?
– Конечно, умею.
– Я никогда не был в Нижнем Манхэттене. Не знаю, что там да как.
– Это остров, – напомнила ему Джессика.
Из барака донеслись ликующие вопли.
– Там тоже смотрят игру.
– Вероятно, и тебе хочется делать то же самое, – догадалась она. – Давай быстро посмотрим конюшню, и ты вернешься к телику.
– Мне нравится футбол, но это всего лишь игра.
Он открыл дверь, зажег свет.
Какой приятный запах, подумала Джессика. Запах лошадей. Он другой, чуточку отличается от того, какой бывает в загоне или манеже.
Чейз прошел по наклонному цементному полу и остановился.
– Это Мэйбел. Она ласковая и кроткая, лучший выбор для новичков.
Услышав его голос, лошадь подняла голову, гнедую с неровной белой пролысиной, над дверцей загона.
– Если бы у нее была шерсть, она была бы овечкой. Правда, Мэйбел?
Лошадиные уши повернулись вперед, когда Чейз погладил ее по шее, а глаза заглянули в глаза Джессики.
– Ты можешь ее погладить. Она это любит. Ты гладила когда-нибудь лошадь?
– Нет.
– Я не стану говорить, что они не кусаются, потому что некоторые могут и куснуть. Но только не эта. Мэйбел хорошая девочка. Вот попробуй.
Не успела Джессика сообразить, что он имел в виду, как он взял ее руку и прижал ладонь к щеке кобылы.
Мягкой – как и запах Мэйбл. Гладкой. Теплой.
Ее сердце перестало бешено стучать, и теперь она смогла насладиться новым ощущением.
– У нее красивые глаза.
– Да, точно.
Чейз подождал, и Джессика осмелела настолько, что провела ладонью по шее кобылы.
– Тебя когда-нибудь сбрасывала лошадь?
– Нет, не сбрасывала. Один раз я сам соскользнул и свалился с нее на землю. Но мы ездили без седла, на голой спине, мы с Колом, да еще пьяные от азарта. Давно уже, – добавил он, когда Джессика посмотрела на него.
– Твоя родня и правда хочет, чтобы я это сделала?
– Никто не собирается тебя заставлять, если ты боишься или просто не желаешь.
– Я попробую. Попытаюсь. – Она отошла на шаг назад. – Во всяком случае, подумаю об этом. – Тут она вздрогнула и оглянулась, когда позади нее кто-то фыркнул. – Кто это?
– Знаменитый Сандаун.
– Сандаун, чудо-конь. – Она осторожно, с опаской, подошла к нему. – Какой красивый. И большой. Он очень большой.
– Почти семнадцать ладоней, так что немного крупнее других лошадей. Умный, как папа сказал, и бывает хитрым. Но в нем нет подлости.
Она подошла ближе, испытывая себя. Ее рука застыла в нерешительности. Неужели лошадь может смотреть с такой насмешкой? Джессика удивилась и заставила себя донести руку до щеки Сандауна.
– Ладно, дважды в яблочко. Ты в самом деле большой и очень-очень красивый.
Сандаун слегка наклонил голову, словно внезапно застеснявшись. Чейз рассмеялся:
– Клянусь, не знаю, как он это делает. Похоже, он понимает каждое наше слово.
Улыбнувшись, Джессика повернулась к нему:
– Может, и понимает. Я думаю…
И тут она не просто вздрогнула – она подпрыгнула и упала на Чейза.
– Он просто понюхал твои волосы. – Чейз обнял ее, чтобы поддержать, – или сказал себе, что именно для этого. – Они красивые и приятно пахнут. Он не собирался тебя пугать.
– Это было неожиданно. Он просто застал меня врасплох. – Все еще не придя в себя, она подняла лицо. У него такие зеленые глаза, подумала она, такие зеленые и с золотыми крапинками.
– Они красивые, – повторил Чейз. – У тебя красивые волосы.
И он накрыл губами ее губы.
От него пахнет лошадьми, подумала она. Мягко и тепло. И его губы тоже такие – теплые и мягкие. Спокойный поцелуй, он мог бы показаться даже слишком спокойным, если бы не участившийся стук ее сердца. Несмотря на этот стук, она покорилась ему, покорилась моменту, и это оказалось самым простым из всего, что она когда-либо делала.
Он выпрямился и отступил.
– Прости. Мне не следовало… вот так воспользоваться ситуацией.
Нежный, сияющий пузырь лопнул.
– Как это – вот так?
– Ну, я… Может показаться, что я заманил тебя сюда, а потом схватил.
Она удивленно вскинула брови:
– Мне кажется, я первая в тебя вцепилась.
– Это было… – Он замолчал, снял шляпу и провел пятерней по волосам. – Я не знаю, что… Я не уверен.
– Понятно. Думаю, тебе нужно дать мне знать, когда будешь уверен. Нам надо вернуться в дом.
Он снова надел шляпу и схватил Джессику за руки.
– Просто я не хочу, чтобы ты решила, будто я воспользовался ситуацией, и почувствовала себя обязанной…
Она резко остановилась и смерила его ледяным взглядом:
– Не плюй мне в душу.
– Я и не… Я не хотел… Боже правый. Я не всегда умею говорить с людьми. С женщинами. Я говорю не то, что хочу сказать.
– Если ты хоть на минуту подумал, будто я поверила, что ты пытался склонить меня к сексуальной связи, поскольку ты член семьи, которая взяла меня на работу, ты оскорбил меня, усомнился в моих умственных способностях и моем умении оценивать людей. И это именно то, что я хотела сказать.
– Хорошо.
– Если ты думаешь, что я стала бы тебя поощрять или позволила бы тебе это, то ты идиот.
– Кажется, я понял тебя окончательно. Я лишь хотел извиниться, если пересек черту допустимого. Я не собирался так поступать, правильно это или нет. Ты так хорошо пахнешь.
– Вот мы все и выяснили, спасибо. И я сообщу тебе, если ты когда-нибудь пересечешь черту.
– Ладно. – Решив, что лучше не возвращаться к этой теме, Чейз открыл перед Джессикой дверь.
