– Группа крови была очень редкой, – объяснил Колесников. – Среди наших запасов такой не оказалось. А альтернативный вариант мог находиться только в главном больничном хранилище, которое располагалось в хирургии, в главном корпусе.
– Да ладно вам, – не выдержала я. – У вас и кровь имелась в наличии? Насколько я знаю, для ее хранения нужны специальные условия.
– Кровь мы брали в неотложке, там как раз было такое хранилище. Но в тот раз нам это не помогло. И Илья сказал, что в хирургии наверняка кровь нужной группы найдется.
Это был настоящий квест, доложу я вам. Кровь необходимо было выкрасть. Илья взял с собой Андрея, а мы с Лизой остались дежурить около пациента. К слову, я очень боялся, что он не доживет до их возвращения. Но они вернулись и принесли то, что было необходимо.
Знаете, Таня, иногда случаются такие ситуации, когда ты все делаешь правильно, чудом находишь выход в том месте, где его не должно быть, но перед этим преодолеваешь кучу препятствий. Но какой-нибудь фактор оказывается решающим. Он-то в один миг сводит все твои усилия на нет. В нашем случае этих факторов было два. Первый. Мы просто не успели. Начни мы переливать кровь раньше, был бы шанс его вытащить. Второй. Я не хочу думать о том, что тот человек был не жилец. Его раны были настолько серьезными, что мы сделали чудо, заставив его органы работать в режиме, необходимом для поддержания жизни, хотя бы на какое-то время. Но закончилось все очень плохо.
Пациент, который умер в ту ночь, был серьезной «шишкой». Афиногенов сразу же сообщил о его смерти Пэркинсу. Тот посоветовал убраться из клиники. Илья же поступил иначе: он отправил Андрея, меня и Лизу по домам, а сам остался, чтобы вернуть тело «родственникам».
Мы ждали его, хоть он и приказал нам уходить. Но уехала только Лиза. А потом до рассвета мы сидели у Ильи дома. И вчетвером пытались разобраться в том, что случилось. Андрей тогда здорово напился, я его еле-еле до кровати дотащил. Илья приказал сидеть дома до его указаний, что мы и делали.
Я прекрасно понимал, что после того, что произошло, мы не сможем работать в клинике в обычном режиме. Так, словно ничего не было. Андрей думал точно так же. Но нужно было что-то решать. До Ильи было не дозвониться. Лиза тоже на связь не выходила. Прошло несколько дней, и мы не знали, как быть. Было страшно выходить на улицу. Мы не были в курсе того, где и при каких обстоятельствах тот парень получил эти ранения. Мы не понимали, надо ли нам показываться на работе. Но спросить обо всем было не у кого. Афиногенов в свое время дал нам понять, что любопытство наказуемо, а ответов мы не получим.
Решили все-таки в клинику идти, нас же никто формально не уволил. Но утром в этот день удалось дозвониться до Лизы. От нее-то мы и узнали, что Ильи больше нет. Был сбит сутки назад какой-то машиной прямо около своего дома. Скончался по дороге в больницу. Ни водителя, ни машину не обнаружили. Но и это не стало финалом истории. Лиза сказала, что тело Пэркинса обнаружили в собственном доме. Повесился.
Мы сразу поняли, что Илье и Пэркинсу помогли умереть. Уж слишком «красивое» совпадение. До Лизы дозвониться больше не удалось. Представляете, как мы себя чувствовали?
– Вы узнавали, где похоронен Афиногенов?
– Его тело перевезли на родину. Кто и когда, я не в курсе. Узнал случайно, увидел старый некролог на сайте университета. Под Тарасовом и похоронен. Я был на могиле.
– Мне жаль, – только и смогла сказать я. – Вернемся к Лондону. И как вы спаслись, Сергей Викторович?
– Уговорил Андрея, не откладывая, обратиться в наше посольство. Про полицию и не думали. Это казалось самоубийством. Другого выхода я не видел. Мы могли стать следующими.
Наша квартира располагалась в старом доме около вокзала Паддингтон. Таких домов там множество, и многие отданы под отели. Народ всегда бродит туда-сюда. Мы решили, что поедем вечером, как-то затеряемся. Но потом все же решили вызвать такси. Пока шли от дверей дома до машины, сто раз с жизнью попрощались. В посольство попали без проблем. Охрана паспорта проверила, выслушала… чудом оказались по ту сторону ворот. Консул нас принял сразу. Собственно, я ничего не скрывал от него. Андрей все больше молчал.
Нас попросили подождать, принесли чай, забрали документы и ушли. А потом какая-то девушка попросила нас на выход. Помнится, я был готов ко всему, даже к тому, что нас выпрут обратно на улицу и скажут, чтобы мы вообще забыли к ним дорогу. Понимал, что мы очень сильно рискуем, признаваясь в содействии преступникам. Но я ошибся. Нас ждала машина, а девушка вручила нам паспорта с билетами на самолет. Через час мы уже были в небе. Простите, я еще вина налью, – закончил Колесников.
Конечно, он имел полное право взять паузу. Я же вышла на кухню и закурила.
Итак, у нас появились новые и проявились уже знакомые мне персонажи. Владелец клиники, в которой проводились подпольные операции, Джошуа Пэркинс. Его подельник Илья Петрович Афиногенов. Лиза, гражданская жена Афиногенова. Непонятные преступные элементы, о которых мне еще предстояло что-нибудь узнать. Но в одном я была уверена наверняка – давным-давно Колесников и Слепнев перешли кому-то дорогу и, судя по тому, что происходит сейчас, остались в долгу.
Собственно, как и мой заклятый друг Русый.
Каким образом к этому привязан Русый? Кто заказал ему убийство Слепнева? Действительно ли Афиногенова и Пэркинса убрали после случившегося в одном из кабинетов лондонской клиники? И почему эта история отозвалась спустя двадцать лет?
Все пути сходились в одной географической точке.
Я посмотрела на сигарету. Она потухла, а я и не заметила. Бросив ее в мусорное ведро, я вернулась в комнату. Не дай бог, Колесников все же напьется. Это было бы еще полбеды. Проспится, придет в себя. Но вернется ли он к теме позже?
Сергей Викторович напиваться не планировал. Вина в бутылке было ровно столько, сколько перед тем, как я вышла из комнаты. Бокал в его руке был полон. Он сидел на диване в той же позе, в которой я его оставила, и смотрел на меня просящим взглядом.
– Вы, наверное, можете позвонить, куда следует, и меня арестуют, – спокойно сказал он. – Я не буду сопротивляться. Я готов. Я устал с этим жить.
– Отложим ваш арест, если вы не против, – остановила я его. – Ведь это еще не конец истории, я права?
– Вы правы, – слабо улыбнулся он. – Когда мы оказались на родине, пришли в себя, осмотрелись и все переосмыслили, то подвели невеселые итоги. Мы оставили в квартире все, что у нас было. Мы вернулись без денег, а о причине нашего бегства из Англии нельзя было упоминать. И о содействии российского посла – тоже. Нас очень вежливо об этом предупредили еще в посольстве.
– Как думаете, почему вам помогли в нашем посольстве? Могли же сдать в полицию. Не их прерогатива помогать беглым преступникам.
– Думаю, что не хотели выносить сор из избы, – сразу же ответил Колесников. – К тому же к нам никак нельзя было применить какую-либо статью. Можно было бы поднять тему халатности, но с большой натяжкой. И содействия криминалу формально мы не оказывали – мы делали свое дело. Лечили. Думаю, посол прекрасно понимал, что для всех будет лучше, если мы покинем страну как можно скорее. Нашим жизням угрожала опасность, и если бы нас там убили, то радости было бы мало. А проблем у работников посольства много.
