Заселились без проблем. Сергей Викторович взял два соседствующих номера, расположенных на первом этаже. Окна моего выходили во внутренний дворик, такой крохотный, что там бы даже мой чемодан поместился с трудом. Такой пейзаж полностью преграждал доступ в мой номер солнечным лучам. Жить в Лондоне предстояло в полумраке.
Бросив чемодан в шкаф и умывшись, я постучалась в соседнюю дверь, за которой обосновался Сергей Викторович. Он был готов прогуляться и провести меня по местам, которые были непосредственно связаны с его прошлым визитом в город.
На улицах было малолюдно. Шел третий час пополудни. Колесников предложил сходить в Гайд-парк, который располагался неподалеку.
– Мне надо все основательно вспомнить и переварить это в мозгу, – объяснил он. – Конечно, я занимался этим и раньше, но сейчас я, так сказать, сделаю это с полным погружением в реальность. Да и вы тут впервые, а в Гайд-парке очень красиво. Там есть чудный Итальянский садик.
– Я была в Лондоне еще школьницей, – сообщила я ему. – Конечно, весь город осмотреть не удалось, но по паркам мы тогда прошагали немало километров. Возможно, я уже была и там, куда мы идем, только не помню этого.
– А вы не говорили о том, что уже посещали Лондон, – удивился Колесников.
– Я мало что запомнила, – призналась я. – Если вам необходимо привести мысли в порядок, то давайте пойдем туда, где вам будет комфортно.
Гайд-парк был исполнен величия. Иначе сказать было невозможно. Огромные поляны, толстенные стволы деревьев, широкие тропинки, по которым неспешно бродили радостные туристы, – я сразу вспомнила, как меня, школьницу, ошарашил масштаб этих просторов.
Колесников шел рядом, глядя себе под ноги. Нас то и дело обгоняли какие-то люди в трико, ведущие здоровый образ жизни. Я хотела было достать сигарету, но Колесников предупреждающе увлек меня в сторону.
– Курить тут можно, но желательно не напоказ.
Я огляделась. Увидела парочку с сигаретами в руках. Похоже, общественное мнение их не сильно волновало.
– Присядем? – предложил Колесников, показывая в сторону свободной скамейки.
Мы сели. С курением я решила подождать. Мимо проплыла толпа туристов. Они фотографировали облака и друг друга.
– Как ощущения? – спросила я. – Начинаете приходить в себя или, наоборот, накрывает со страшной силой?
– Не знаю, – признался Колесников. – Еще не понял.
– Вы говорили, что клиника находилась недалеко от дома, в котором вы жили. А где сам дом?
– На той улице, где наш отель, на Сассекс Гарденс, – ответил Сергей Викторович. – Я действительно решил положить конец всему этому. Поэтому выбрал отель максимально близко к тому месту, где мы жили с Андреем. Илья с Лизой поселились чуть дальше от центра, ближе к Ноттинг-Хилл. А клиника находится в нескольких автобусных остановках отсюда в сторону центра, ближе к Оксфорд-стрит. Я вам покажу. Пешком дойти можно.
– А сейчас у вас это получится сделать?
Колесников явно не думал, что я безотлагательно захочу рвануть по местам его боевой славы.
– Получится, – вздохнул он.
Он поднялся со скамейки и галантно предложил руку.
– Не думала, что так плохо выгляжу, – заметила я.
– Это обычная вежливость, – улыбнулся он. – Мы же в Англии.
– Можно подумать, – заметила я, принимая его приглашение, – что в Тарасове вы бы пнули скамейку ногой со словами: «Слышь, ты, гоу за сигами».
– «Какой острый ум! Такой острый, что можно порезаться», – вдруг процитировал Колесников.
– Нил Гейман, – поразилась я. – «Никогде». Вы тоже читали эту книгу!
– Читал.
Мы свернули с аллеи направо, вышли на знакомую тропинку. Сергей Викторович вел меня туда, где началась его история.
* * *
Здание клиники скрывалось за высокой оградой, сделанной из стальных прутьев, скрепленных какими-то железными штуками, имитирующими звенья громадной цепи.
– Раньше забор тут был другим, – заметил Сергей Викторович. – Через него можно было перешагнуть.
– Кто-то решил, что этого недостаточно.
– И само здание отреставрировали.
Пройдя вдоль ограждения, мы уткнулись в широко распахнутые ворота. За ними увидели вход в клинику.
– Вот и неотложка, – просветил меня Сергей Викторович. – Вход в отделение и раньше был тут.
– Отойдем на минутку.
Я потянула его за рукав в сторону.
– Вы говорили, что были знакомы с кем-то из персонала? – уточнила я.
– Конечно, мы же работали вместе.
– Назовите имя, любое имя из тех, кого вы помните.
– Ну… Полетт Хоуп, к примеру. Терапевт. Она вела прием по предварительной записи. Собственно, тут много кто приходил по записи. Учет вели серьезный. Или Арман Хомани, иранец, санитар. Полетт уже тогда была в возрасте, а вот Арман был моложе. Он на тот момент всего два года провел в Лондоне, учился в медицинском колледже. Мы приятельствовали.
– Понятно. Подождите меня здесь, пожалуйста.
Колесников схватил меня за руку.
– Вы что, собираетесь попасть туда вот так запросто?
– А кто мне помешает?
– Например, они, – и Колесников указал на двух полицейских, выруливших из-за угла.
– То есть сюда можно попасть только на «Скорой»? А если я сломаю ногу прямо тут?
– Когда я здесь работал, двери были открыты для всех, – пробормотал Колесников. – Полиция – дело серьезное, связываться не хочется. Тем более что ваши ноги целы.
– Я все же попробую.
Полицейские не сделали попытки задержать меня. Даже не попросили показать паспорт или подтвердить необходимость посещения медицинского учреждения. Один поздоровался, а другой молча улыбнулся. Но взгляды, которыми они меня наградили, были совсем не смеющимися. Ребята внимательно наблюдали за мной и были готовы среагировать на любое мое действие, если бы оно показалось им подозрительным.
В отделении неотложной помощи было много ожидающих своей очереди людей. Все стулья были заняты, а их в помещении было предостаточно. Здесь ждали своей очереди люди с наспех перебинтованными конечностями, насморком и те, кто внешне был абсолютно здоров. Я осмотрелась и увидела в дальнем углу регистрационную стойку, за которой стоял темнокожий парень. Очевидно, что туда мне и нужно было обратиться.
Я максимально расслабилась, чтобы мой английский спокойно всплыл на поверхность памяти.
– Добрый день, – поздоровалась я на местном наречии. – Нельзя ли попасть к врачу?
Парень поднял голову и посмотрел на меня. До этого он что-то печатал на клавиатуре небольшого ноутбука.
– Вы записаны? – спросил он.
