– Совершенно верно. Но вы присядьте, вдруг найдете то, что вам нужно.
Я стала листать личные дела. Все эти люди были мне незнакомы. И все, что я могла о них узнать, похоже, мало кого интересовало. Их списали, как отслужившую свой срок мебель.
Личное дело Джошуа Пэркинса состояло из одного листка бумаги. Это была анкета, которую когда-то заполняли перьевой ручкой. Я списала адрес и номер телефона. Попробую навестить родственников, если они еще там. Рассмотрела небольшое фото, прикрепленное к анкете степлером. Джошуа Пэркинс когда-то был интересным мужчиной, но с фотографии на меня смотрел пожилой человек с одутловатым лицом и редкими волосами.
Еще одна папка с именем, которое я нашла в телефонном справочнике. Лиза Госфилд. Эта анкета была новее предыдущей. Дата приема на работу, дата увольнения. Уволилась вскоре после той самой неудачной операции. Медицинская сестра. На фотографии худенькая блондинка. Довольно симпатичная, но не жалующая косметику. Таких часто называют «бледная моль».
Фотография Лизы Госфилд была плохо прикреплена к картонной анкете и упала на пол изображением вниз. Я подняла ее и прочитала то, что было написано на обороте. «Лиза Строуби». Что, простите?..
Я копалась в коробке еще какое-то время. Искала хоть что-то, за что можно зацепиться. Не повезло.
Никаких документов, касающихся Майка Строуби, Слепнева, Колесникова и Афиногенова я не обнаружила.
* * *
Я решила, что уже слишком поздно для того, чтобы отправиться по адресам, которые мне удалось раздобыть в архиве. Поэтому вернулась в отель, чтобы решить что-то насчет ужина. Девушку на ресепшен сменил высокий рыжий дядька. У него даже ресницы были рыжими. Выглядел он так, словно его макнули лицом в панировочные сухари, а отряхнуть забыли. Я спросила у него о Колесникове, и он сказал, что ключ от его номера отсутствует. Значит, решила я, мой знакомый никуда не уходил и все еще дрыхнет в своем номере. Я поблагодарила рыжего парня и пошла будить Сергея Викторовича.
Сергей Викторович на мой стук в дверь не ответил. Я постучала громче. Ноль реакции. Тогда я приспособилась долбить в дверь ногой. Нет ответа.
Я тут же вспомнила о заброшенном проходе, в который можно было попасть через мое окно, что я тут же и сделала. Прыжок через подоконник, толчок в дверь, и я уже стояла на цыпочках, стараясь заглянуть в нужные мне окна. Узреть спящего Сергея Викторовича получилось только с пятого прыжка.
А потом я, забыв о потайном ходе, вернулась в отель через парадный вход. Рыжий посмотрел на меня, потом почему-то оглянулся.
– Я вас уже видел, – сообщил он.
– Только сумку возьму, – зачем-то сказала я.
Я отправилась к вокзалу Паддингтон. Именно на одноименной станции метро мы и вышли сегодня с Сергеем Викторовичем.
Несмотря на то что я уже успела погулять по Лондону и освежить воспоминания, я все еще привыкала к месту, куда меня занесла моя работа. Людей к вечеру стало значительно больше. Витрины были освещены, а через высокие окна на первых этажах можно было видеть, как много людей обожает по вечерам посидеть за кусочком пиццы или чашкой кофе. Магазинчики типа «Бери и уходи отсюда» встречались на каждом шагу, по два на квадратный метр. Меня то и дело обгоняли прохожие, а случайно задев плечом или сумкой, извинялись. И я бы с превеликим удовольствием отправилась в пиццерию или в паб, где наверняка можно было что-то съесть, но именно сейчас мне нужно было найти уединенное место, чтобы собраться с мыслями. И я решила пойти уже знакомой дорогой. Купив какой-то съедобный сверток а-ля шаурма и банку спрайта, я отправилась куда глаза глядят, нашла какой-то скверик, где и уселась прямо на траву. Но прежде чем приступить к еде, мне нужно было сделать один телефонный звонок.
Оказалось, что Кирьянова я вытащила из персонального ада: он делал генеральную уборку к возвращению жены и детей из отпуска. Услышав мой голос, он обрадовался:
– Татьяна, ты?!
– Нет, – усмехнулась я. – Ошиблась номером, но могу и с тобой поговорить.
– Ты смотри-ка, какая связь хорошая, – отметил Кирьянов. – А я тут палубу драю. Весь вечер отдираю макароны со дна кастрюли, а еще стирки накопилось. Завтра мои вернутся, вот и мучаюсь.
– Вся ночь впереди, – утешила я его.
– К делу, – попросил он.
– К делу, – согласилась я. – Новости есть, Вов. Я раздобыла контакты Строуби. Подозреваю, что они у него не единственные, но хоть что-то я смогла найти. Дальше – больше. Пробралась в архив клиники, посмотрела личные дела тех, кто работал двадцать лет назад вместе с Колесниковым и Слепневым. Никаких досье на Колесникова, Слепнева и Афиногенова не обнаружила. Скорее всего, Пэркинс работал с ними там не на совсем законных основаниях. Зарплату они, конечно, получали, но где тогда их документы?
– Загадка века. Кто-то, наверное, позаботился о том, чтобы их не нашли, – предположил Кирьянов.
– Так и есть. Архивариус сказал, что документами интересовался кто-то из вышестоящего руководства. Это я сама решила, он имени не назвал. И мне дал понять, что лучше эту тему не поднимать.
– Боится, что ли?
– Может, и боится, – согласилась я. – Не хочет потерять работу, к примеру. В конце концов, он меня видел в первый раз.
– Может быть, может быть… Так чьи документы ты там нашла?
– Владельца клиники Джошуа Пэркинса, которого нашли повесившимся. И личное дело Лизы Госфилд, той самой медицинской сестры, которая помогала во время этих операций. Она же была гражданской женой Афиногенова. Но самое интересное, Вов, что на ее фото была указана другая фамилия. Строуби.
– Это как? – не понял Кирьянов. – Они что, с этим Майком Строуби как-то связаны?
– Попытаюсь разобраться, – пообещала я. – В любом случае связь определенно присутствует. Колесников рассказал, что Лиза по национальности полька, приехала в Великобританию в возрасте семи лет. Практически выросла тут. И какой ее фамилия была первоначально – Госфилд или Строуби – я и попробую разузнать. В общем, завтра наведаюсь к ней, если получится найти, где она живет.
– Уж постарайся, – попросил подполковник.
– Ну а потом заскочу к Пэркинсу. Вдруг там какие-нибудь родственники? Мне нужно знать, что случилось на самом деле. Сам себе он петлю на шею накинул или ему помогли? Склоняюсь ко второму. Ну и последнее. Мне в руки случайно попал старый телефонный справочник этой клиники. И вот там владельцем указан Пэркинс. А совладельцем – снова Майк Строуби. Они были знакомы, Вов. А теперь вопрос: как лучше всего сделать что-то тайное?
– На глазах у всех, – ответил Кирьянов.
– Вот и я так думаю.
– Ах, он сукин сын! – восхищенно заметил Кирьянов. – Везде пролез, а?
– И не говори.
Я разорвала упаковку с сандвичем и откусила кусочек. Божественно. Открыла банку спрайта, сделала глоток. То, что нужно. Какая же я была голодная!
