Кирьянов кашлянул.
– Тань?
Нет, все-таки плоховато у меня с простым, но твердым «нет». Особенно в отношении Владимира Сергеевича.
– Давай, рассказывай, – сдалась я и вынула из сумки сигареты.
– Дело вроде бы и прозрачное, а с другой стороны, слишком много вопросов, – обрадовался Кирьянов. – Пару дней назад как раз написал заявление на неделю за свой счет, уже нес на подпись, и тут нас дернули из дежурной части. Говорят, обнаружен свежий труп, соседи в шоке, жена в шоке, а все это случилось в элитном жилом комплексе. Да знаешь ты его. Который строили сто лет, а на его месте раньше был сквер со старой танцплощадкой. В общем, выехали мы.
– Бытовуха?
– Если бы. Там везде камеры и охранники, не комплекс, а Голливуд. А при нем стоянка. Недалеко от нее тело и обнаружили. Нас встретил сторож, он же охранник, он-то и нашел тело.
– Значит, труп был не на стоянке? – уточнила я.
– Между ней и подъездом дома. Сам подъезд прекрасно виден из сторожевой будки. Убитый мужик всего-то несколько метров до дома не дошел.
– То есть охранник видел, как жертва приехала за рулем автомобиля, а спустя какое-то время обнаружил труп?
– Смотри, – уселся поудобнее Кирьянов, – все ты верно подметила. Человек приехал на стоянку оставил там свою машину, направился к подъезду своего дома. Ну, условно, Тань. Охранник пообщался с ним в течение этого эпизода дважды: когда пропускал его авто на стоянку, и в момент, когда жертва покидала ее уже на своих двоих.
– То есть этот охранник не увидел того, что случилось дальше? Сам момент убийства пропустил?
– Ну, вот так вот, – развел руками Кирьянов, – не увидел. Он, в принципе, и не обязан следить за тем, что происходит за пределами вверенной ему стоянки. По его словам, получается следующее. После того, как убиенный поставил машину и пошел к дому, охранник отвлекся. Уверяет, что всего на пару минут. Наливал из термоса в кружку чай. Согласись, так себе причина, но вполне верится. Момент нападения он пропустил еще и из-за того, что территория, которая находится непосредственно перед жилым комплексом, как я уже сказал, к его работе отношения не имеет. После того как он налил чай, он вышел из своей будки, чтобы размять ноги. Прошелся вдоль ограды и увидел лежащего на земле человека. Тут же побежал к нему, а когда заметил под ним лужу крови, сразу вызвал полицию.
– Опознали уже?
– Обижаешь, – ответил Кирьянов. – Сразу же. Документы были при нем в целости и сохранности, разве что кровь попала в бумажник и залила его банковские карты. Убитого зовут Андрей Александрович Слепнев, одна тысяча девятьсот семьдесят первого года рождения. Сосудистый хирург. Личность у нас в Тарасове довольно известная.
– Причина смерти?
– Перерезали горло, – буднично сказал подполковник и потянулся за следующей порцией шашлыка. – Острым, ну просто очень острым предметом. Лезвие или скальпель. У убитого и шансов-то не было.
– О как, – вырвалось у меня. – А цель?
– Если бы было все так просто, – задумчиво произнес Кирьянов.
– Да я понимаю, Вов, – перебила я Кирьянова. – Бумажник не тронули, это уже говорит о том, что вряд ли это было ограбление. Иначе бы при нем и бумажника не оказалось.
– Вот, – поднял указательный палец Кирьянов. – Все ценные вещи на месте. Да и не ценные тоже. Часы, крестик на цепочке, банковские карты. Мало того, в сумке, в которой, помимо двух медицинских журналов и, не поверишь, пустого контейнера для еды, присутствовал нал в количестве восьмидесяти тысяч рублей, а также новенький планшет. Их тоже не взяли.
– Значит, ни сумка, ни ее содержимое внимания убийцы не привлекли…
– Видимо, не сильно-то это интересовало убийцу, – подтвердил Кирьянов.
Я внимательно на него посмотрела. Он многозначительно приподнял брови и склонил голову набок.
– Вов, неужели все-таки заказное убийство?
– Эту версию надо отработать, но все к тому и идет, – медленно кивнул мой друг. – Похоже на то. Другие варианты на ум не приходят. Но человек-то достаточно известный, и телевизионщики сразу пронюхали. Мы им пока что предоставили более легкий вариант интерпретации событий – убийство с целью ограбления. Не стоит разжигать в них интерес к тому, что произошло. Тем более что мы и сами не знаем всей правды, а им сразу подавай ответы на все вопросы.
– Согласна. Лучше им пока обождать в стороне.
Я задумчиво затушила сигарету о небольшой камень, который так удачно обнаружился под столом. Заказное убийство, надо же. Давно такого в Тарасове не происходило.
– В общем, дела там такие, – как ни в чем не бывало, продолжал Кирьянов. – Этот несчастный Слепнев не был замечен ни в чем, что могло бы столкнуть его с края собственной жизни. Был востребован профессионально. В контрах ни с кем не состоял.
– Вов, рано еще, наверное, говорить о том, что никто не имел на него зуб, – перебила я подполковника. – Тебе ли не знать, сколько скелетов может обнаружиться у каждого из нас?
– Понятное дело, – согласился Кирьянов. – И это не окончательные выводы. Я тебе пока озвучил только то, что нам удалось узнать навскидку. Мы успели побеседовать кое с кем из его окружения, все говорят о нем с уважением. Даже с некоторой теплотой. Душевный был мужик, судя по всему. Но то сотрудники и пациенты. А вот в личной жизни у него было все не так гладко.
– А у кого в личной жизни бывает все гладко?
– У кого-то, наверное, и бывает, – сказал Кирьянов и посмотрел на своего соседа, который опять подробно что-то объяснял моей подруге. В руках у него при этом уже не было видно удочки – она перекочевала к Ирке.
Ира не была подругой моего детства или бывшей одноклассницей. С ней я познакомилась в парикмахерской пару лет назад. Да, в самой обычной парикмахерской, одной из тех, которые кто-то забыл обозвать модным словосочетанием «Салон красоты». Парикмахерская располагалась в центре Тарасова, на первом этаже обычной пятиэтажки, затерявшейся в кустах одичавшей сирени, и одному богу известно, как так получилось, что она просуществовала до наших дней. Занесло меня туда на нервной почве, когда я, увязнув в расследовании очередного дела, решила, что истину я непременно обнаружу в этой парикмахерской. Так оно и вышло. Под видом клиентки я завела разговор с мастером, которая выложила мне достаточно ценную информацию, которую я нигде не могла откопать. Мастера звали Ириной.
Обычно я не поддерживаю контакты, которые сама же и завязываю в процессе расследования, но Иркины руки оказались волшебными.
– Вот есть музыкальные пальцы, а у меня парикмахерские, – гордо говорила она.
Со временем я натравила на Ирку почти всех своих знакомых, и каждый остался доволен. Рука у нее и правда была легкая. Кроме того, моя новая знакомая оказалась очень простым и приятным в общении человеком. Она была одинокой мамой и воспитывала резвого четырехлетнего человечка Максимку, которому отдавала все свободное время. У Ирки не было своей машины, и я несколько раз помогала ей «рулем».
