– Расскажи мне правду о маме. Я не верю, что она могла тебя бросить, – мои губы дрожат, когда я прикасаюсь костяшками пальцев к его скулам. – Я хочу знать о ней, Джаред. Как она оказалась здесь?
– Мэл. Нечего рассказывать, – Джаред сглатывает, но ни один мускул на лице не выдает его напряжения. – Ты просто должна мне поверить. Это ее вещи.
– Но почему ты не хочешь рассказать мне… – я начинаю снова ощущать стену между нами.
– Ты же не рассказала мне о своем… отчиме. Есть вещи, о которых вспоминать не хочется, melegim.
Мой взгляд упирается в грудь Джареда. Сдерживаю слезы, не понимая, откуда он знает.
– Ты ВСЕ знаешь? – тихо спрашиваю я, имея в виду и то, что я лежала в психиатрической больнице. Есть только один человек, который мог рассказать ему об этом. Саманте здорово достанется, когда она вернется с островов.
– Она просто переживала за тебя, Мэл, – Джаред словно прочитал мои мысли о Сэм. – Мне действительно жаль, что я не знал раньше. Моя вина… Я никогда не давал тебе возможности высказаться. Прости меня, Мэл. Или ты уже простила?
– С чего ты взял?
– Разве ты бы стала делать эту татуировку, если бы по-прежнему меня ненавидела? – Джаред проводит пальцем по моему ребру. Черт. Как я могла забыть?
– Она мне нравится. Мое имя на твоем теле. Этого я и хотел, Лана. Моя девочка.
– Я сделала ее, потому что… хотела что-нибудь почувствовать, Джаред. Одно из самых болезненных мест. Я была такой опустошенной, после…
– Я чувствовал то же самое, без тебя.
Тепло разливается по моему телу, и я понимаю, что не смогу… не смогу сделать то, что задумала. Я проснусь с ним завтра. Вместе. И это будет лучшее утро в его жизни, и самая сладкая ночь.
– Мэл, но если ты думаешь, что я бы не сделал этого снова, то ты ошибаешься. Я такой, каким ты меня видела там, в Анмаре. Это неотъемлемая часть меня, Мэл, и она никогда не позволит мне стать тем, кого ты хотела бы видеть рядом с собой. Ты никогда этого не изменишь. Как и не изменишь того, что я люблю тебя.
Слова Джареда приводят меня в оцепенение, задевают за живое. Он напрямую заявил мне, что считает свои «воспитательные меры» – нормальными, а я все еще стою и таю в его руках, словно готова мириться с этим.
Что ж, Джаред Саадат. Завтра ты поймешь, и почувствуешь себя еще более опустошенным чем я. Забудьте о том, о чем я думала две минуты назад. Пощады не будет. Он потеряет меня навсегда.
Но сейчас я допью свой последний глоточек счастья…
– Хочу посмотреть снова, – Джаред задирает мою футболку, и я немного смущаюсь, потому что под ней у меня совсем нет одежды. Джаред только усмехается, глядя на то, как я закусываю губы и краснею.
– Ты удивительная, Мэл. После того, что вытворяла в душе, краснеть умудряешься, – Джаред обхватывает мою талию одной рукой, другой задирает футболку до груди, и гладит надпись на моем теле. Nemir abaid – именно это высечено у меня под сердцем.
– Sauf uchbirik fee wakten mah kaif gahiarti Haiati
[58], – слова будто сами срываются с его губ.
– Ты мою тоже, (на арабском), – я чувствую на губах привкус горечи. Нет… не расскажу, и он не расскажет. Мы больше никогда не увидимся, Джаред.
Он застывает, продолжая поглаживать татуировку… его рука медленно скользит по моему животу.
– Трудно было учить язык?
– Нет. Чтобы… отвлечься от того, что происходит дома, я уходила в учебу. Отчим часто запирал меня, и дома было несколько книг на арабском… и учебников. Они принадлежали папе… поэтому мне было приятно листать странички, которых касались его пальцы. Так, мне легче было представить, что он рядом. От страниц шел запах его парфюма. И я читала восточные сказки о красивой любви, мечтая о принце. Это точно правда. Что нужно быть поосторожнее с желаниями.
– Ты сама меня притянула с свою жизнь, так что теперь не жалуйся. Мне очень жаль, что так случилось с твоим отцом, – Джаред замечает, что я начинаю дрожать не только от возбуждения, но и от холода, и подхватывая меня на руки, переносит внутрь квартиры. Сажает меня на кухонную столешницу, и раздвинув ноги, устраивается между них.
– Мне жаль, что у меня больше нет, кулона, который он подарил мне. Сначала, я подумала, что его украл твой отец… но это абсурд. Зачем ему обычный дешевый кулон. Шейху Анмара? Может он как-то слетел, порвался…или украла медсестра или служанка, пока я была без сознания. Он был очень дорог мне, а для всех остальных эта была лишь побрякушка на шее.
– Любишь ты украшения терять или бросаться ими, – Джаред почему-то оборачивается назад, словно хочет куда-то отойти, но я не хочу его отпускать. И так слишком мало времени до рассвета…
– Не покидай меня. Ты такой теплый. Согрей меня, Джаред, – нежно молю я, обрисовывая его мышцы. Потом крепко прижимаюсь к нему голой грудью, потираясь напряженными сосками о его торс, и тихо постанываю на ушко, показывая, что готова к продолжению нашей безумной ночи.
– Я хотел тебе кое-что показать.
– Потом покажешь, хорошо? Ты нужен мне прямо сейчас. Я не хочу ждать ни секундочки, – ногами я обвиваю его тело, упираясь пятками в ягодицы. Джаред рычит в мои губы, когда я нахожу его член и сжимаю в ладони.
– Моя голодная малышка. Ты будешь снова умолять меня остановиться, – его язык проникает в мой рот, и я сама не замечаю, как вновь тону в нашем танце. Время летит, и все вокруг кружится, когда мы наслаждаемся друг другом по всей квартире, сметая все лишнее на своем пути. Пока не добираемся до кровати, где Джаред доводит меня до криков и стонов, и первобытного наслаждения, которое каскадом накрывает все тело. Так больно и сладко, что простыни под нами рвутся, и я вообще не понимаю, как кровать выдерживает наши дикие «танцы».
– Согрелась, маленькая? – тяжело дышит Джаред, прикрывая глаза. Уже почти рассвет, а это значит…что я просто дождусь пока он уснет.
– Обожглась, – мурлычу я, покрывая поцелуями его лицо.
– Мне всегда будет тебя мало, – я знаю, что это последняя фраза, которую он произнесет сегодня. Которую он скажет мне. Джаред быстро погружается в сон, и я понимаю это по его ровному и спокойному дыханию, по тому, как он слегка дергается во сне.
Хочу ли я оставлять его?
Никогда.
Но нужно это сделать, потому что наше счастье не бывает вечным. Я уже знаю, каково это поверить ему, и обжечься. И не только в постели. Обжечься так, что чуть не спалить дотла всю душу…
Нужно быть просто сильнее своих желаний. Мое тело еще долго будет нуждаться в его ласке, но я… справлюсь.
Он знал. Он все знал. И сегодня он сказал, чтобы сделал все это снова. Украл бы меня, совершил бы те ужасные поступки. Он фактически признался, в том, что я в любой момент я снова окажусь на цепи или в маске в Анмаре.
