Или же порвал бы чертову тряпку по шву, рывком дернул вырез платья, оголив грудь? Как, черт побери, он бы это сделал? Как бы ты взял меня, Джейдан Престон? Осмелился бы? Нашел бы чем меня впечатлить?
Просто интересно. И это на меня не похоже, но именно такие мысли пробудил во мне любитель рисовать глаза и голых женщин, и я собираюсь искоренить их из своего разума.
Все, уже выкинула. Пофантазировала и хватит. Я умею смотреть в лицо своим желаниям и брать их под свой строгий контроль.
У кого-то просто очень давно не было секса. А я люблю секс. Но даже Зейн удовлетворял меня лишь по «праздникам», иногда, видимо в пятые лунные сутки. Он неплохой вариант, страстный мужчина, но как я уже и говорила, у него не самый впечатляющий инструмент, и дело не в размере. Три минуты мощных толчков без продолжения, быстрая прелюдия – это про него. Заканчивать приходилось самостоятельно. И что я в нем нашла, спрашивается? Или во мне говорит уязвленное самолюбие, и я просто забыла, что между нами были хорошие моменты, что я действительно была влюблена в него и дорожила нашими отношениями? С трепетом ждала близости и сотрясалась мелкой дрожью в его объятиях?
Мои тщеславие и гордость также задела и возникшая в галерее Сальма. Та еще «штучка» и сучка. Вечно у нее глаза горят на «моих» мужчин, и я сейчас не про Зейна. Знаю, что мисс Рами трахалась с Ильдаром Видадом, к которому я всегда относилась по-собственнически, как к своему покровителю, спасителю и защитнику. Да и он не раз давал мне повод считать его «своим» – трудно не замечать его знаков внимания, и трепетного отношения, выходящего за пределы отцовского. Взять хотя бы наши совместные «рабочие» поездки: в том же Париже, он горячо целовал меня на одном из сказочных мостов города влюбленных, и немного выпив, мы почти дошли до края, переступили за грань… но я вовремя очнулась, оттолкнула Ильдара, а он потом еще несколько месяцев извинялся за то, что чуть не совратил малолетнюю. Мне было восемнадцать. Ильдар олицетворял в себе все, что я видела в идеальном мужчине – надежность, сила, уверенность, интеллект, адекватность. Ему я могла бы открыться, подарить ключ к своему сердцу… но я не стала. Мне все это не нужно. Я не склонна к никакого рода зависимостям, а любовь – это как поцелуи никотина, медленным ядом отравляющие изнанку тела. Я не хочу, чтобы кто-либо или что-либо в этом мире было властно надо мной, и непременно найду способ сбить спесь с высокомерного художника. Все, что он должен был понять, после нашей встречи: я ему не по зубам, и никогда не встану в один ряд с его модельками, которых он наспех рисует лишь один раз в жизни, таранит своим членом, а потом выкидывает из своей жизни вместе с использованным презервативом.
Конечно, сразу вешать на Престона клеймо убийцы глупо – и то, что он нарисовал Марьям, не приговор. Мне предстоит это проверить и выяснить правду. Однако, в том, что одержимый «музой» маньяк уж точно станет настаивать на позировании для портрета, я не сомневаюсь.
От порочных мыслей меня отвлекает звук, сигнализирующий о том, что я остановилась на двадцать пятом этаже, где мне предстоит встреча с Хассаном. Отдельный лифт привез меня сразу в штаб-квартиру – типичную просторную студию с панорамными окнами, открывающими вид на Бруклинский мост, широкую часть Гудзона и погруженный в огни спальный район Нью-Йорка. Квартира необжитая и пустая, предназначенная для сухих деловых переговоров.
– Ты выглядишь впечатляюще, – вкрадчивый, низкий голос эхом отдается от стен, и я не сразу понимаю, где в этом полумраке и переполненной спертым запахом пыли пустоте находится Зейн. – Раньше я смотрел на тебя, и думал, как ты удивительно красива, – продолжает сыпать неуместными и звучащими дешево и лживо из его уст комплиментами Зейн, и я наконец нахожу в комнате его внушительную фигуру, включив приглушенный голубоватый свет. Хассана я застаю развалившимся в барской позе: мужчина восседает на высоком стуле, руки небрежно спрятаны в карманах, ноги, обутые в начищенные до блеска туфли, закинуты на барную стойку. Не самая подходящая поза для того, чтобы встретить свою подопечную, и я знаю, что Зейн делает это намеренно: положением своего тела он напоминает мне о том, что никакие мы не коллеги, мы – бывшие любовники.
– А теперь думаю, куда еще красивее? Остановись, иначе я ослепну, – завершает свой монолог Зейн, резко вставая со стула. Оглядывает меня придирчивым взором, фиксируя его на моей груди. Еще бы – я без белья, и ощущаю, какими болезненными и чувствительными стали соски, после серии развратных мыслей в тесной кабинке, однако Зейн довольно ухмыляется, явно считая себя причиной моих разыгравшихся гормонов. Размечтался. И подними челюсть, Хассан, приоткрытый рот тебя не красит.
– Спасибо, Зейн. Твое красноречие меня не впечатляет, – резко отрезаю я, бросая мимолетный взгляд на его пах. Так и подмывает добавить «как и кое-что другое», но я прикусываю язык, игриво улыбаясь своим мыслям. Но Зейн, кажется, расценивает мое поведение совершенно иначе, судя по горячему блеску в темно-карих глазах, переполненных жаждой, вожделением, восхищением.
– Давай обойдёмся без личных разговоров, – настаиваю я, наблюдая за тем, как он подходит ближе, замирая рядом и возвышаясь надо мной. У Хассана атлетическое телосложение, цепкий взгляд, и даже энергетика «альфа-самца», но все это меня уже давно не трогает. Я не могу уважать его, несмотря на то, что он является профессионалом своего дела, и многому меня научил, не раз курируя мои задания. В обучающих лагерях Зейн частенько принимал экзамены по физической подготовке и меня вечно заваливал. Только потом мне признался, что видеть меня хотел чаще, и власть свою ощутить над упрямой девчонкой.
У нас с Зейном была своя, длинная история, но она утратила всякий смысл, потому что он в одно мгновение мне опротивел, как только я узнала о том, что я не единственная женщина, которую он «радует» своим фирменным скоротечным сексом.
– Все еще злишься, – игнорируя мою просьбу, Зейн приближается ко мне ближе и плавно поднимает руку, чтобы заправить упавшую мне на лоб прядь волос за ухо. Я реагирую мгновенно – ловлю его запястье в воздухе, до боли сжимаю и резко скручиваю, процедив сквозь сжатые зубы:
– Не прикасайся ко мне, Хассан. Иначе я найду способ уговорить Стефана, чтобы он дал мне нового куратора. И ты никогда меня больше не увидишь.
– Ух, какая злючка. Но меня всегда это в тебе так заводило, Эри, – хрипловатым от возбуждения голосом произносит Зейн, а меня в ответ только передергивает. Какого черта он называет меня «Эри», как раньше, как будто не предпочел мне стаю тупых шлюх. Уверенно отступаю на шаг назад, но не от ощущения горячей волны, исходящей от него, как было в случае с Престоном, а от отвращения. Находиться рядом с Зейном неприятно, но я знаю, что он больше не станет распускать руки, иначе у меня правда будет повод рассказать все Стефану и отстранить его от задания.
– Хорошо, – Зейн поднимает руки, демонстрируя мне раскрытые ладони в сдающемся жесте. Его взгляд резко мрачнеет, несмотря на то, что губы застыли в примирительной усмешке. Пусть засунет свой «белый флаг» в задницу.
– Итак, к делу, Зейн. Начну с Маркуса – я установила жучок на его пиджаке, но сам понимаешь: этого слишком мало. Специалисты уже изучили мои материалы. На вечеринке никаких подозрительных разговоров он не вел, затем Флеминг оставил пиджак в такси, – четко и по делу, докладываю все я, выдерживая пытливый взгляд Зейна, который наконец вернулся в личину старшего агента, а не героя-любовника, пытающегося намекнуть своей бывшей на то, что было бы неплохо «взяться за старое».
