Джаред подходит вплотную к Мелании, неласковым жестом хватает за локоть, придирчиво разглядывая с ног до головы. Сначала ее, потом меня, идеально заправленную кровать в нише у стены. Осматривается по сторонам, в поисках доказательств измены. Сумасшедший парень. Только слепой не заметит, что мисс Йонсен никого, кроме него не видит.
– Подожди, как ты узнал, что я здесь? – оттолкнув жениха, Мэл с вызовом уставилась на него не уступающим в упрямстве взглядом. Я бесшумно отхожу к окну, распахиваю его, с наслаждением закуриваю сигарету. А что еще делать, если приходится наблюдать за ссорой двух безумных любовников. Надеюсь, примиряться они будут не в моей кровати.
– Ты следишь за мной? Снова? Ты обещал! – Мелания переходит на крик, несказанно меня удивив. А у ангелочка, похоже, есть коготки.
– Чем я заслужила твое недоверие? – начиная наступать, она бьет своего атлетически сложенного парня ладонями по широким мускулистым плечам. Многочисленные татуировки на мощных напряженных бицепсах приходят в движение, когда, подняв руки, Джаред перехватывает запястья Мэл.
– Причем тут недоверие? Я беспокоюсь о тебе, melegim! – немного спокойнее отвечает Саадат.
– Не придумывай, Джаред. С чего бы это?
– А ты не догадываешься? Ты самая импульсивная и непредсказуемая, сумасшедшая… И я не могу позволить тебе вляпаться в какую-нибудь историю в твоем положении.
– Моем положении? – Мэл оборачивается и, прищурив глаза, смотрит на меня. Я пожимаю плечами, отрицательно качая головой.
– Что? Он знает, а я нет? – с новой силой закипает Саадат. – Как это бля*ь понимать?
– Джейдан догадался. Но вот ты откуда узнал?
– В твоем этюднике за два месяца накопилась целая кипа изображений маленьких детей. Я не идиот, Мэл.
– Ты смотрел мои рисунки? – дрогнувшим голосом спрашивает девушка. – Я думала, что тебе наплевать на мои хобби и увлечения. Подожди… Так это ты опять скупил все картины с выставки? И тот мой портрет тоже?
– И этот! – рявкает Джаред. Решительно обходит мольберт и целую вечность смотрит на законченную работу, потом шумно втягивает носом воздух, переводит ледяной взгляд на меня, стиснув челюсть.
– Не стоит благодарности. Забирай свое совершенство, – нарочито небрежным тоном произношу я.
– Сколько я тебе должен? – пытаясь уязвить меня и поставить на место, грубо спрашивает он.
– Это подарок, Саадат. На свадьбу.
– Даже не рассчитывай на приглашение.
– Прости, приятель. У меня другие планы.
– Клоун, – ухмыльнувшись, Джаред берет еще не просохший портрет и направляется к Мэл.
– Осторожнее, смажешь цвета, – бросаю я в спину удаляющейся к выходу парочке.
– Я знаю, как обращаться с картиной. Спасибо, Джейдан, – оборачиваясь, кричит Мэлл, подняв руку в прощальном жесте.
– Признай, что портрет изумительный, как и мастер, – шепотом спрашивает Мэл у своего грозного ревнивца.
– Нет, это ты у меня Богиня, melegim. Тебя даже ребенок нарисует красавицей, – сняв с вешалки у двери женскую сумочку, он галантно подает ее Мелании. Чудеса какие творятся. А Саадат оказывается джентльмен.
– Джейдан предложил мне написать портрет с младенцем, когда она родится. В образе Мадонны, – вот это Мэл зря его снова дразнит.
– Никогда, – категорично отрезает Саадат. Рядом с Меланией, миниатюрной и хрупкой, он кажется огромной несокрушимой скалой из стальных мышц.
– Джаред!
– Почему – она? У меня будет сын, – доносится до меня еще одно самоуверенное заявление, прежде чем хлопает входная дверь. Не все в мире подвластно твоему желанию, Саадат. Есть события, на которые мы повлиять не способны, какой бы властью и материальным влиянием не обладали.
Выбросив окурок, я закрываю окно и, стаскивая с себя одежду, направляюсь в душ. Не люблю я семейные сцены и разборки, но Мэл и Джаред вызвали отнюдь не раздражение. Скорее, любопытство, интерес, удивление. Я нечасто вижу по-настоящему влюбленные пары. Даже среди новобрачных, в разных странах и разные годы позирующих для меня, я редко замечал выражение слепой одержимости, первобытной, отчаянной страсти на их лицах. Если бы я взялся за совместный портрет супругов Саадатов, то не уверен, что смог бы отразить все их яркие эмоции и чувства по отношению друг к другу достоверно. Мне не знакома всепоглощающая одержимость другим человеком. Я никогда не любил. И никогда не хотел любить. В моей жизни основное место занимает работа. А женщины… Их очень и очень много. И каждая по-своему индивидуальна и неповторима. Зачем выбирать одну, если можно попробовать каждую?
Чем я, кстати, и собираюсь занять себя сегодня вечером на закрытой тусовке у Маркуса, устроенной в честь успешного открытия выставки. Разумеется, я получил приглашение в числе первых. Но, честно говоря, подобные мероприятия не способствуют вдохновению, а скорее, выматывают. Многих женщин, что будут на вечеринке, я уже успел изучить и «попробовать». Надежда на приятную неожиданность, как говорится, умирает последней, а легкое ощущение предвкушения, зародившееся внутри после прохладного освежающего душа, наводит на мысль, что с большой долей вероятности я сегодня удачно и с удовольствием потрачу время.
* * *
Мне приходится нарезать пару кругов по парковке на своем скромном черном Порше, прежде чем я умудряюсь втиснуть его между блестящим нефритовым Кадиллаком и серебристым Бентли. Опаздывать на прием к Флемингу чревато тем, что автомобиль придется оставить за воротами огромной резиденции, а потом не найти даже при помощи полиции.
Маркус Флеминг – эпатажная эксцентричная личность, не только внешне, но и внутренне, и в свой особняк, больше похожий на дворец падишаха, он приглашает самую разношёрстную публику, начиная с богемы и акул бизнеса и заканчивая отморозками и низкопробными шлюхами, и при всем этом его вечеринки считаются одними из самых закрытых и желанных в городе. Попасть сюда можно только по личному приглашению хозяина. Поэтому оставлять автомобиль за пределами охраняемой территории, может позволить себе только самый рискованный или богатый гость. Я себя не отношу ни к той, ни к другой категории. Порше хоть и старой модели, но дорог мне.
Мне уже доводилось становиться счастливчиком, получившим приглашение от директора «Вдохновения», но каждый раз, оказавшись в просторном зале особняка Флеминга, я, как человек, обладающий особым видением и специфическим художественным вкусом, несколько минут уделяю пристальному изучению дизайна, удивительно точно отражающему восточную культуру. Напыщенная, почти варварская роскошь: плавные линии, только натуральные и дорогие породы дерева, богатые ткани, яркие насыщенные цвета, включающие в себя все оттенки красного и золотого. С некоторым сожалением ступаю кожаными ботинками на знаменитые персидские ковры, которые после вечеринки, залитые вином и испорченные острыми каблучками, Флеминг с лёгкостью заменит на новые. Несмотря на количество автомобилей на стоянке, внутри нет ощущения столпотворения. Интерьер отлично продуман на случай массовых мероприятий. Огромное пространство гостиной зонировано декоративными портьерами, и каждый может расположиться на свободном низком бардовом диване или кушетке на резных ножках, заваленной пестрыми подушками. В импровизированных нишах за раздвижными ширмами скрыты небольшие уединенные комнаты, где уставшие или же разгорячённые гости могут вздремнуть, предаться разврату или остаться на ночь.
