– Ты поганец, Джейдан Престон, – удивительно правдиво делает выводы Рика. – Наглый, самовлюблённый бабник, – а вот это лишнее.
– Ты же не думаешь, что я кого-то принуждаю?
– А Марьям? – внезапно задает вопрос Эрика. Шутливый тон исчезает, взгляд напряженно всматривается в мое лицо. Она действительно подозревает меня? Зачем тогда этот откровенный флирт? Заводит опасность?
– А что с Марьям? – сухо спрашиваю я, поставив стакан с виски на столешницу стойки.
– Успел ее разгадать?
– Я могу дать любой ответ, Рика, и ты никогда не узнаешь, лгу я или говорю правду.
– Возможно, я смогу понять. Почувствовать, – ее голос обретает тягучесть, плавность, глубокий взгляд пробирается мне под кожу, и я позволяю ей увидеть чуть больше. Но только на мгновение. Я хотел бы целовать ее восхитительные полные губы, изощрённо изучать языком и пальцами каждый миллиметр чувствительного тела, погружаться в него в бешеном ритме, доводя нас обоих до звериных криков исступления, а вовсе не говорить о вещах, от которых юной красивой девушке стоит держаться подальше.
– Все свихнулись из-за этого «ядовитого любовника», – раздраженно качаю головой, неудовлетворенное желание в купе с дурацкими вопросами не способствуют хорошему настроению. – И я уже не знаю, чего больше в раздутом ажиотаже – возбуждения или страха?
– Меня точно не заводят серийные убийцы. Но вот как художник и творческий человек, скажи, что могут означать убийства моделей, их происхождение и снимки, выложенные в сеть? Я тоже работаю в Элит, и мне жутко от мысли, что возможно этот безумец где-то рядом, наблюдает.
– Рика, каждое творение несёт в себе изначальное разрушение, – терпеливо начинаю я. На самом деле она не выглядит испуганной, и ее вопросы продиктованы любопытством. Все хотят понять то, что просто не поддаётся логике обычного обывателя. Массовое помешательство и постоянное муссирование домыслов в прессе только подстёгивают «ядовитого любовника» на дальнейшие действия. Он вдохновлен успехом и не остановится. – Возможно, он видит искусство в том, что уничтожает нечто прекрасное, помещая в диссонирующие с совершенством девушек отталкивающие грубые декорации.
– Ты считаешь убийство искусством? – удивленно спрашивает Рика.
– Я сказал, что, возможно, ОН так видит свое творение.
– А бриллианты? Маска?
– Цена и расплата, стыд и наказание.
– У меня мурашки по коже, – вздрогнув, признается девушка. Я протягиваю руку и провожу тыльной стороной ладони по оголённому плечу. Мой член наливается кровью, пульсирует и каменеет от почти невинного прикосновения.
– Да, я заметил. Ты просто возбуждена, – улыбаюсь самой порочной из своих улыбок, возвращая разговор в приятный флирт.
– Нет. Я напугана до чертиков. Может, пройдемся? – предлагает мисс Доусон, не на шутку удивив меня.
– Хочешь зайти в одну из скрытых комнат? – уточняю я, хотя возбужденный блеск ее глаз уже ответил на мой вопрос.
– А если не скрытых?
– Например?
– Спальня Маркуса.
Я смеюсь, откинув голову назад. Она забавная, правда. И воображение, что надо.
– Он тебе нравится? Настолько, что готова потрахаться с бедным художником на его кровати? – я намеренно провоцирую ее на настоящие эмоции, которые она по неизвестной причине прячет от меня под маской опытной искусительницы.
– Бедный художник против? – высокомерно вскинув бровь, спрашивает мисс Доусон. Ее ладонь медленно дотрагивается до моих скул, опускает вниз, лаская напряжённую шею, слегка царапая острыми коготками, скользит в ворот рубашки. Никогда не думал, что столь невинные прикосновения могут довести меня до состояния взрыва. Туманный, горячий взгляд Эрики опускается на мою ширинку, и туда же стремиться маленькая ладошка, которую я успеваю перехватить. Я обещал, что никакого секса на барной стойке не будет и привык держать слово. А я, если она продолжит, не смогу остановиться. Кажется, я, недавно наблюдая за Меланией и Джаредом рассуждал, что не способен на одержимую страсть и дикие поступки – беру свои слова обратно. Или мисс Доусон обладает колдовскими чарами, или меня вдохновила парочка сумасшедших будущих родителей.
– Смотри, никто тебя за язык не тянул, – хрипло предупреждаю я.
– А как же картина, Муза, разгадка-загадка? – беспечно улыбается Рика.
– К черту картину, – резко встав, я протягиваю ей руку. Возможно, в Эрике действительно есть что-то большее, и она станет первой, кого я напишу не раз после секса или даже во время.
– Ты знаешь куда идти? – удивленно спрашивает мисс Доусон, соскальзывая co стула и немного пошатываясь. Сколько она выпила? Три коктейля? Это немного, но, возможно, до меня еще была парочка.
– Доверься бедному художнику, Эрика, – снисходительно ухмыляюсь я.
Уверенным быстрым шагом увлекаю хихикающую девушку за собой к скрытой за отодвигающейся гардиной винтовой лестнице.
– Боюсь даже спрашивать, что ты делал в спальне Маркуса, – очередной взрыв пьяного смеха. Если бы я не горел от нетерпеливой пульсации в штанах, то отвез бы ее домой и напоил чаем, но мисс Доусон упорно напрашивалась еще до того, как подействовал алкоголь.
– Не то ты придумала, маленькая развратница.
Перепрыгивая через ступеньку, мы минуем пролёт за пролётом, пока не оказываемся на последнем этаже, потом бежим, как парочка хулиганов по застеленному коврами коридору до самого конца и останавливаемся перед покрытой резьбой дверью.
– Готова? – окинув запыхавшуюся девушку напряженным тяжелым взглядом, спрашиваю я.
– А если я скажу, что мне просто любопытно посмотреть, что внутри? – снова включает кокетливую стерву мисс Доусон.
– Тогда ты зайдешь, а я пойду вниз, – напряженно отвечаю я.
– И бросишь меня здесь? – капризно хлопнув ресницами, вздыхает девушка.
– Чего ты хочешь, Рика? – прямо и жестко спрашиваю я.
– Я не знаю, – еще один вздох, пожатие плеч.
– А я думаю, что ты просто играешь со мной.
Нажимая на кованую ручку, я толкаю дверь плечом, и, взяв мисс нерешительную Доусон за руку, затаскиваю внутрь королевских размеров спальню Флеминга. Автоматически вспыхивает розовый приглушенный свет. Освободив запястье, Рика проходит в центр комнаты, рассматривая массивную кровать на пьедестале с балдахином, занавесями и лесенками с обеих сторон.
– Обалдеть, – вырывается у нее. – Похоже на сцену. Даже занавес есть, – обернувшись, произносит девушка. Глаза возбуждённо горят, блестящие губы приоткрыты. Я сжимаю челюсти, находясь на грани срыва. Вид ее соблазнительного рта вызывает яркую картинку, от которой моя спина мгновенно покрывается испариной, а в горле пересыхает. Пытаюсь вспомнить был ли я когда-либо возбужден сильнее, и не могу, черт… Какого хрена, спрашивается? Что в вас есть такого, мисс Доусон?
