– Разумеется, – ответила она. – Я не напишу ничего, что…
– Я не стыжусь своего происхождения, брат, – вмешался Касим. Губы его были сжаты, от непринужденной улыбки не осталось и следа. Казалось, он был так же напряжен, как и его брат. – С чего бы?
– Черт возьми, Касим, ты же знаешь, что я вовсе не имею в виду это, – бросил раздраженно Зейн. Встав, он помог подняться Кэт. – Мне нужно побеседовать с Касимом наедине, – объяснил он, едва сдерживая гнев. – Тебе пора спать.
Кэтрин кивнула:
– Я пойду к себе.
Касим тоже встал.
– Ей вовсе не обязательно уходить, – произнес он.
– Все в порядке, Касим. Я все равно жутко устала, – отозвалась Кэт, стараясь сгладить неизбежно нарастающий конфликт между братьями. – Спасибо за чудесный ужин и неоценимую помощь моему исследованию.
Касим, кивнув в ответ, проводил Кэт к выходу из палатки. Там стоял высокий и плотный мужчина, одетый в традиционную одежду, Касим прошептал ему несколько слов на диалекте Холади.
– Аджмал проводит вас до вашего тента, – обратился Касим к Кэт, снова целуя ее руку. – Я рад нашей с вами встрече, доктор Смит.
На сей раз в глазах его сияло искреннее тепло. Кэт смутилась, краем глаза она видела Зейна, стоявшего позади них, и на лице его было явно написано раздражение и недовольство.
– Простите, если я создала вам проблемы, – тихо произнесла она.
– Вы тут совершенно ни при чем, – прошептал ей в ответ Касим, и в глазах его заплясали чертенята. Он снова поклонился. – Я должен вернуться к брату, прежде чем он решит убить меня за то, что я слишком долго разговариваю с его дамой.
– Но я не… – запротестовала Кэтрин, однако Касим уже ушел, оставив ее одну.
Аджмал проводил гостью обратно в палатку, где она принимала ванну, и ее встретили две помощницы, явно намеревавшиеся раздеть Кэт и уложить спать. Она отпустила их – слишком велико было сковавшее ее напряжение, на беседу уже не оставалось сил – и накинула причудливо расшитый узорами пеньюар, который, конечно же, оказался абсолютно прозрачным. Кэт с благодарностью подумала о том, что, к счастью, она не делит палатку с Зейном.
Задернув полог вокруг кровати, она легла – но уснуть было не так-то просто. События прошедшего вечера кружились в мозгу, не давая покоя. И зачем ей понадобилось задавать Касиму этот вопрос про его детство! Но Зейн – отчего он отреагировал на заявление Касима с такой агрессией? Неужели он стыдится того, что вождь кочевников – его брат? Это было бы странно, Кэт уже поняла во дворце, что к подданным и персоналу шейх обращается так, словно они его коллеги, а не подчиненные. И еще можно было с уверенностью сказать, что между Касимом и Зейном определенно существовали родственные отношения – они так тепло приветствовали друг друга. Тогда в чем причина?
Кэт лежала, ломая голову, и наблюдала за мерцанием пламени свечи и за кольцами дымка, поднимающегося в прохладный ночной воздух от ароматических палочек, – и вдруг неожиданная мысль пронзила ее мозг. А что, если она беременна от Зейна? Словно стальной обруч сковал ее грудь, мешая дышать. Кэтрин не знала, готова ли она стать матерью, но понимала, что не должна этого хотеть здесь и сейчас. И ее пугал тот факт, что вероятность подобного развития событий не вызывала у нее особого ужаса.
Внезапно девушка спохватилась: о чем только она думает! Конечно же, ни о какой беременности не может быть и речи. Она просто устала от долгого путешествия и напряжения, царившего за ужином. Но почему это должно ее беспокоить? Что бы ни происходило между Зейном и Касимом, они разберутся без ее участия.
Зейн тем временем, идя по лагерю меж шалашами, не мог унять бушевавшего в нем гнева. Черт бы побрал Касима, он неисправимый дамский угодник! После того как Кэтрин ушла, они препирались с братом целый час. Этому, конечно, немало способствовал тот факт, что после поездки по пустыне в одном седле с Кэт Зейн чувствовал себя слишком разгоряченным, чтобы спокойно наблюдать, как его спутнице делает комплименты другой мужчина – пусть даже и его собственный брат. И конечно, на языке его крутились самые разные слова, чтобы предложить Касиму заткнуться, но все они были слишком неподобающими случаю. В итоге он не мог проглотить ни кусочка и лишь тщетно старался не давать волю ревности. Так стоит ли удивляться тому, что он не сдержался, беседуя с Касимом после? К тому же Зейн не сомневался, что брат разгадал его тайну и не упустил случая позабавиться: будучи внебрачным сыном шейха, легко позволять себе вольности.
Знаменательно то, что никогда прежде вопрос происхождения Касима не вставал между ними и не мешал их отношениям. Зейн приложил к этому немало усилий – после того, как отец несколько утратил хватку, – восстановив отношения с народом Холади и их молодым вождем. Тогда оба они были вынуждены вступать в права наследства, и Зейну пришлось изрядно потрудиться, чтобы убедить Касима в том, что они братья, и заставить его поверить, что ситуация, в которой они оказались, сложилась без его участия. А сегодня он поставил под угрозу пять лет дипломатических переговоров, едва не поссорившись с братом из-за ревности.
В воздухе плыл аромат жасмина и лимонов, и Зейн подумал о Кэтрин. Несколько часов назад он оставил ее точно в такой же палатке и предложил принять ванну и сделать массаж… Нужно перестать это вспоминать! Иначе зачем было отправлять ее в отдельный тент? А потом убеждать Касима в том, что Кэт не его любовница, – тут, кажется, его усилия оказались напрасными. Брат не поверил ни од ному его слову.
Весь вечер превратился в какой-то фарс, нелепую пьесу абсурда, несмотря на любезность и обаяние Касима, и Зейну казалось, что во всей этой игре время от времени прослеживаются нотки горечи и злой иронии. Он догадывался, что брат до сих пор не простил ему того, как жестоко обращался с ним их отец. Что ж, Зейн вовсе не винил его за это. Но зачем было вплетать в это все Кэтрин?! Она, наивная и неискушенная, попросту не видела, что опытный дамский угодник ею манипулирует, чтобы заставить собственного брата ревновать. Зейн с трудом удержался от того, чтобы не смазать ему за это по физиономии.
Войдя в ванную, чтобы умыться, он заметил, что медная емкость по-прежнему полна воды, а в воздухе витает аромат цветов и масел, которыми благоухала Кэтрин за ужином. Зейн ощутил знакомое томление в теле, кровь запульсировала между ног, и стало ясно, что заснуть сегодня будет не так-то легко. Черт бы побрал Касима – и Кэтрин заодно с ее невинной притягательностью.
Раздевшись, Зейн встал в ванну и, взяв мочалку, полил себя прохладной водой. Но она была недостаточно холодной, чтобы унять возбуждение. Оставалось одно – взяв в руку член, он принялся ритмично двигать ладонь, стараясь не представлять женщину, которую он не мог назвать своей.
Кэтрин проснулась от ощущения того, что в палатке кто-то есть, – холодок пробежал по ее коже. Но тут она услышала всплеск воды и приглушенный стон – и тело ее словно обдала волна жара. Откинувшись на локоть, она тихонько отодвинула занавеску и оглядела комнату. Взору ее предстала картина столь невероятная, что Кэт подумала – должно быть, она еще не пробудилась ото сна.
