В ванной стоял Зейн, и приглушенный свет ложился на его рельефное тело мягкими лучами, он был совершенно обнажен, и капельки воды блестели на его груди и ногах. Но он вовсе не принимал ванну, а, сжимая в руке член, мастурбировал – ритм его движений был быстрым и неумолимым. Кожа его казалась золотистой в рассеянном свете, темная полоска волос спускалась по животу к гордо поднявшемуся члену. Кэт завороженно смотрела, чувствуя, как кровь начинает пульсировать между ног, как струйка теплой жидкости увлажняет трусики. Вот Зейн откинул голову, и стон его отозвался в ее теле дрожью.
Кэт слегка сменила позу и ощутила, как скользнул по ее коже шелк пеньюара, заставляя тело еще больше возбудиться. Зейн тем временем принялся мыться, и плеск воды был таким громким, что Кэт невольно подумала, что, пожалуй, происходящее все же является реальностью. Окончательно оцепенение ее испарилось, когда Зейн повернулся, чтобы взять полотенце, и Кэтрин увидела глубокие шрамы на его спине, – она резко вздохнула, и звук этот отозвался в тишине ночи громким эхом. Зейн поднял глаза и увидел ее.
– Кэтрин, что, черт побери, ты делаешь в моей кровати?
Кэт внезапно осознала, что на ней полупрозрачный пеньюар, – и, поспешно схватив простыню, прикрылась ею.
– Аджмал привел меня сюда, – с трудом вымолвила она, чувствуя, что ее одолевают эмоции: сострадание, желание, смущение.
Зейн тихо, но зло произнес:
– Я убью Касима.
– Он что, не поверил в то, что мы не пара?
– Не важно, чему он поверил, – прорычал Зейн, собирая разбросанную по комнате одежду. – Он не имел права обращаться с тобой так неуважительно. Сейчас я его найду, и ему не поздоровится.
Кэт, позабыв о том, в чем она одета, откинула простыню и встала.
– Зейн, не надо. – Она поймала его руку и при виде шрамов на спине вновь вздрогнула. Так вот о чем говорила на рынке Назарин? Как мог прежний шейх так жестоко поступить со своим сыном?
– Тебе лучше уйти, – произнес Зейн, и было видно, что он едва сдерживает эмоции.
Кэтрин отпустила его руку, но ей по-прежнему хотелось успокоить его.
– Прошу тебя, не сердись на него. Это не имеет значения.
– Интересно, как это ты пришла к такому выводу, – зло ответил Зейн. – Он оскорбил тебя, подложив мне в кровать, точно ты проститутка. Черт возьми, возможно, он сказал слугам, чтобы они дали тебе этот пеньюар. Посмотри – ты же практически раздета. И это после того, как я сказал, что ты здесь не для того, чтобы составить мне компанию в постели, а для того, чтобы написать книгу.
Его взгляд, казалось, проникал сквозь тонкий шелк, скользя по коже и обжигая ее. Кэт откашлялась, чтобы заговорить – и открыть ему глаза.
– Может, он и не хотел никого обидеть.
Она, конечно, с одной стороны, чувствовала себя немного обиженной, но реакция Зейна и его отчаянная попытка защитить ее честь заставили Кэт почувствовать нечто совсем иное.
– Я не был бы так уверен, – хмуро отозвался Зейн, сверля ее взглядом. – Кэтрин, ты слишком добра к этому негодяю.
Кэтрин не могла найти слов, она понимала, что можно солгать, закончить этот непростой разговор, обвинить во всем Касима, но у нее не хватало сил это сделать. Единственное, что оставалось, – признаться в собственных желаниях, прежде всего, самой себе. По-видимому, напрасно она убеждала себя в том, что едет в Нарабию только потому, что хочет исследовать страну.
– Я все еще хочу тебя, – прошептала она. – Даже зная, что мне не следует.
Зейн молчал, и Кэт продолжала:
– Я приехала сюда потому, что хотела быть с тобой. Касим, если он подстроил то, что произошло, вероятно, просто увидел, что я не в силах скрывать свои чувства.
Зейн повернулся и взглянул на Кэт, затем провел рукой по ее щеке.
– Проклятье, Кэтрин, не говори так.
Она наклонила голову, потерлась о его ладонь щекой.
– Почему? Это правда.
– Ты подставляешь себя под удар. Неужели не понимаешь? Ты и так дала мне слишком много. Теперь нужно защитить себя. Я не добрый принц и не благородный рыцарь. – Он опустил глаза, и взгляд его скользнул по ее животу.
– Если окажется, что ты беременна, а кто-то узнает, что прежде ты была девственницей… тебе придется выйти за меня замуж. И я не смогу тебя защитить, потому что я такой же беспощадный правитель, каким был мой отец.
Кэтрин покачала головой:
– Я не беременна. И никто ничего не узнает. А сейчас мы вдвоем… Может, стоит расценить выходку Касима как дар судьбы?
Кэтрин понимала, что сейчас ею движет вовсе не желание примирить братьев, а собственное желание, – почему им не провести еще одну ночь вдвоем? Она ощущала аромат мыла, исходивший от Зейна, в который почему-то вплетались нотки седельной кожи, – и сердце ее билось размеренно и гулко. Взяв руку Зейна, она положила ее себе на грудь.
– Что ты делаешь? – произнес он, стараясь убрать ладонь.
– Я хочу тебя, Зейн. Если мы можем насладиться близостью, почему не воспользоваться шансом?
Его палец скользнул по выступающему пику соска – словно ток пробежал по телу.
– Ты уверена?
– Да, – твердо ответила Кэт. Никогда в жизни она не чувствовала себя более уверенно. В первый раз они поддались порыву, разрядили долго копившееся сексуальное напряжение, но сейчас Кэт хотелось действовать осознанно. Пойти за своим желанием и избавиться от чувства вины, мучившего ее всякий раз при мысли о поведении матери.
Зейн положил ладонь на ее другую грудь – и волна облегчения затопила Кэт.
– Я все равно убью Касима, – прошептал он, подхватывая Кэтрин на руки.
После, лежа рядом с Зейном, Кэт прижимала к себе его голову, поглаживая по волосам, и отчаянно пыталась заставить себя справиться с захлестнувшей ее нежностью. Она повторяла себе, что произошедшее не могло быть ничем большим, нежели секс, но попытки себя убедить не возымели должного эффекта.
Наконец Зейн поднял голову.
– Может, я и не убью Касима.
Кэтрин попыталась улыбнуться, чувствуя, что не в силах вымолвить ни слова. Зейн поднялся и направился к ванне – в свете лампы четкие линии его тела казались еще более красивыми, и теперь даже рубцы на спине Кэт воспринимала как часть его – такую же неотъемлемую, как и горделивую посадку головы, могучие бицепсы.
– Это твой отец наградил тебя такими жуткими рубцами на спине, Зейн? – произнесла Кэтрин, не в силах сдержать желание узнать правду. Сейчас момент для такого вопроса казался подходящим – хотя, возможно, все это было иллюзией, навеянной сексуальной близостью, утомительным путешествием, которое они разделили, и ничтожной вероятностью того, что их могло ожидать какое-то общее будущее. Что бы ни произошло потом, сейчас, в этой пустыне, они были просто двое одиноких путников, и Кэтрин хотелось знать о Зейне как можно больше – включая то, как он превратился из подростка из неблагополучной семьи в сильного правителя.
